Говорящий ключ

— Да... водятся у нас еще подлецы, — протянул Дашута, выслушав рассказ Павла. — Между прочим, если бы ты прошел мимо мыска, Марченко не стал бы в тебя стрелять. Он решил, что ты его преследуешь. Туда ему и дорога. Одним негодяем меньше. Ну, держись, герой, сейчас мы тебя на телегу перенесем.

Павел попытался было подняться, но могучие руки Дашуты удержали его на месте. Костин и Лисицкий осторожно подняли Павла и уложили на телегу. Дашута, отвязав жеребчика, вывел его на дорогу.

— Не пойму, как ты мог пройти от Накимчана досюда с такой ногой? — удивленно покачал головой Костин, укладывая поудобней распухшую ногу Павла.

— Я и сам не знаю, как последний день полз, слабо улыбнулся Павел. — Нога одеревенела, больно... сил совсем нет. Кажется, раз пять терял сознание. Потом очнусь, вспомню Мересьева, как он зимой с разбитыми ногами полз через линию фронта... ему еще тяжелее было. Думаю, если он мог, то и я смогу... силы вроде сразу прибавлялось. Да вот Хакаты помог, здорово он меня тянул. Так и карабкался за ним. Филипп Васильевич, надо скорее на прииск послать кого-нибудь, чтобы самолет отправили разыскивать наших.

— Лежи, лажи. Это уж наше дело. Сегодня сам поеду к Андрею Ефимовичу Постригану. Тебе волноваться больше незачем. — Дашута оглянулся на Павла. Тот крепко спал, уронив голову на колени Лисицкому.

Глава десятая

Здесь будет прииск

...Если бы Юферов во время поисков дошел до вершины ключа, километрах в пяти от поваленного дерева, то он был бы несказанно удивлен, найдя здесь маленький домик, сложенный из накатника, и старателя с повязанной на голове тряпкой, промывающего золотоносные пески на примитивной бутаре-проходнушке.

В старателе Юферов узнал бы Кандыбу. Пуля Марченко лишь контузила его, содрав кожу с головы. Отлежавшись несколько дней, Кандыба снова взялся за работу, чтобы восполнить намытое золото, унесенное Марченко. Рядом с бутарой дымился костер. Оставшись один, старатель жег костер, не опасаясь, что дым выдаст его местоположение. Он твердо решил показать начальнику экспедиции Воробьеву это богатое месторождение металла. Рана все еще побаливала, и Кандыба со дня на день откладывал свое посещение стана экспедиции.

Прошло несколько дней после похода Юферова вверх по ключу, а Кандыба все еще не собрался к разведчикам. Содержание золотого песка в яме, выбитой вместе с Марченко, оказалось настолько богатым, что старателю было трудно оторваться от работы. Потихоньку возясь у бутары, Кандыба вновь услышал гул самолета. Как и прошлый раз, серебряная птица показалась со стороны реке. Кандыба торопливо подбросил в костер сырой травы, отчего тотчас же поднялся густой столб дыма. Выбежав на открытое место, старатель замахал шапкой, стараясь привлечь к себе внимание Самолет пронесся низко, качнул крыльями и, уйдя в сторону сопок, сделал разворот. Кандыба понял, что его заметили. В самом деле, самолет повернул обратно и внезапно пошел на снижение к широкому разливу ключа выше бутары. Кандыба замахал руками, думая, как бы предупредить летчика о непригодности выбранного места для посадки. Но было уже поздно» Самолет- спланировал на мелкую воду, коснулся дном лодки ее поверхности, взлетели брызги, затем машина проползла десяток шагов и, круто задрав хвост, скапотировала. Старатель бросился к самолету, чтобы помочь людям, если они остались живы... Над опрокинутым самолетом разрастался дым. Самолет горел. Подбежав к нему, Кандыба увидел выброшенного толчком падения бесчувственного летчика в меховых унтах и шлеме, лежавшего на мелком месте. Ближе к самолету лежал второй человек в гражданской одежде. Кандыба мельком взглянул в его лицо.

— Андрей Ефимович!.. Постриган! — удивленно воскликнул он.

Схватив начальника геологического управления в охапку, Кандыба перенес его на безопасное расстояние от горящего самолета. Летчик очнулся и без помощи старателя поднялся на ноги. Он недоверчиво ощупал все свое тело, как бы сомневаясь в его целости, печально взглянул на исковерканный самолет и махнул рукой.

— Все! Даже спасать нечего. Классическая посадка, нечего сказать. А все вы, — напустился он на Кандыбу. — Занесло вас к черту на кулички, а потом ищи в этих проклятых трущобах.

— Кажется, мы сели, товарищ Ефремов? — шатаясь, поднялся Постриган.

— Сели. Вверх тормашками. Потом пролетели и еще раз сели, только без самолета, на свои салазки, — зло ответил летчик. — Черт меня дернул полететь с вами.

— Зачем ругаться! Дело поправимое. Сам остался цел — хорошо. Снова летать будешь. Человек дороже машины.

— Где Воробьев? — окончательно придя в себя, спросил Постриган Кандыбу.

— Воробьев? Не знаю. В экспедиции, наверное. Я его с того времени не видел, как вместе с вами на халке ехали. Мы здесь вдвоем с Марченко работали.

— Марченко? Как он здесь оказался?.. Где он?

— Эх, коли бы я знал, где он! — нахмурился Кандыба, — Я бы с ним посчитался. — Он коротко рассказал о выстреле и бегстве Марченко.

— Он же в экспедиции был?! — воскликнул Постриган. — Вот подлец!

— Был, да ушел. Золотишко мы здесь нашли, вот и мыли. В прошлом году мы сюда впервые забрались, К зиме дело было, когда отыскали этот самый Говорящий ключ...

— Говорящий ключ? — переспросил Постриган. — Не может быть!

— Почему не может быть? Старик один нас навел. Когда-то, лет двадцать тому назад, он здесь бродил с товарищем. Его друг в тайге погиб, а он выбрался. Нашли мы ключ, да продукты кончились, работать некогда, надо было выбираться в жилуху. Решили в этом году помыть золотишко, а потом уже заявку сделать. Марченко не хотел заявлять о ключе.

— Ладно, Петр Иванович, — вспомнил Постриган имя старателя, — после расскажешь, а теперь веди нас в свои владения на отдых. Встряхнуло нас все же порядочно.

Взглянув последний раз на остатки самолета, они направились к избушке. Медленно догорал самолет и так же медленно угасал день. Последние отсветы солнца золотили верхушки лиственниц на Сопках. В тишине вечера вызванивал свою вечную песню Говорящий ключ.

Утром Ефремов проснулся позже всех. В избушке никого не было. Наскоро закусив оставленным для него завтраком, он пошел к ключу. Около бутары работал Кандыба, домывая остатки песков, выброшенных вчера из ямы. Он хотел хотя бы частично вознаградить себя за золото, унесенное Марченко. Андрей Ефимович лазил по камням, исследуя ключ.

— Теперь я верю, что это действительно легендарный Говорящий ключ, — с радостно блестевшими глазами встретил Постриган Ефремова. Он был как-то весь приподнят. — Немедленно будем забрасывать сюда людей, драгу. Стране нужно золото, а оно вот где лежит, — Постриган топнул ногой о землю.

— Уже драгу поставил, здорово! Подумай лучше, Андрей Ефимович, как выбраться отсюда. Самолет сгорел, один пропеллер остался.

— Не горюй, Ефремов! Твой самолет упал на золотую землю. — Постриган хлопнул летчика по плечу.

— Мне не легче от этого.

— Зато государству легче. На средства, которые кроются здесь в недрах, будет построена не одна прекрасная машина. Тысячи. Скоро, через месяц-два, оживет здешняя тайга, и ты будешь прилетать сюда на новой машине.

— Садиться на старую лужу тем же манером?

— Нет, друг, в первую очередь расчистим посадочную площадку.

— Может быть. Неужто в этой голубой грязи, где копается старатель, в самом деле много золота?

— Во-первых, не грязь, а золотоносные пески, во-вторых, пойдем взглянем, убедишься. Сейчас он съемку будет делать.

Кандыба, закончив промывку породы, пустил воду мимо бутары, сдвинув желоб в сторону. Затем снял грохот и осторожно поднял прутяные коврики. Набрав полный лоток воды, он смыл в ней коврики так, чтобы вся налипшая на них порода осталась в лотке. Потом вынул из бутары подстилку, на которой лежал слой породы, перемешанной с поблескивающими крупинками золота, и так же промыл в лотке. Теперь лоток был наполнен обогащенной металлом породой, и требовалось лишь отделить металл от нее. Подсев к воде с лотком, Кандыба стал делать промывку, лоток быстро ходил в его привычных руках, в нем оставалось все меньше и меньше песков. Летчик, наклоняясь, следил за работой старателя.