Острова, не тронутые временем

Вскоре после этого Норрис возвращается к первому острову и, надеясь найти лежбище тюленей, посылает на берег лодки. По приказу капитана матросы поднимают на скале английский флаг, приписав тем самым остров к британской короне. Однажды разыгралась буря, и матросы вынуждены были провести на острове шесть дней без крова и топлива. Они закопались в снег, питаясь сырым тюленьим мясом.

Норрис писал о Буве: «Лодки обошли кругом, и не было видно ничего, кроме отвесных скал. Остров носит очевидные признаки вулканического происхождения, это не что иное, как сплошной шлак, прорезанный мощными потоками лавы, похожей на черное стекло с белыми прожилками».

Копия вахтенного журнала с «Веселого», хранящегося в архивах британского Адмиралтейства, говорит о том, что Норрис описал остров Томпсон «маленьким и низким», следовательно, он не мог спутать Томпсон с Буве, на котором вздымается вершина вулкана.

Нашелся еще один человек, который одновременно видел и Буве и Томпсон. Это был капитан Фуллер, ходивший здесь в 1893 году на американском промысловом судне «Фрэнсис Аллин». Однако, когда через пять лет сюда пришло немецкое поисковое судно «Вальдивия», остров Буве оказался на месте, а вот Томпсон исчез бесследно!

С тех пор и другие суда, снабженные радиоустановками и различными современными средствами навигации, с большой точностью зафиксировали местонахождение острова Буве, но не смогли обнаружить остров Томпсон. Среди них можно упомянуть британское судно «Милфорд» с исследователем Антарктики адмиралом Эвансом на борту. Оно было здесь в 1934 году, а спустя двадцать лет у Буве бросил якорь южноафриканский фрегат «Трансвааль».

Я беседовал с двумя очевидцами, которые добрались на лодке до Буве. Одним из них был мой старый приятель У. Дж. Копенхаген. Он рассказывал о снежных лавинах, которые обрушивались в море, когда «Милфорд» кружил вокруг Буве, о сильном ветре и высоких волнах и вспоминал слова адмирала Эванса: «Навигация в этих низких широтах, где полно айсбергов, напоминает езду на велосипеде по кладбищу. Вы видите перед собой могильную плиту и поворачиваете в сторону лишь для того, чтобы обнаружить на своем пути дюжину других».

На Буве побывал норвежский китобой. В то время Норвегия решила заявить свои претензии на остров. Катер с китобоя подошел с подветренной стороны к айсбергу, который застыл вблизи захлестываемого прибоем берега. Один норвежский моряк не без труда высадился на сушу, обошел остров и, наконец, оказался на краю потухшего вулкана. «Остров, — рассказывает он, похож на глубоко погрузившийся в океан кратер, но вершина его все еще вздымается в облака на три тысячи футов». На этом злосчастном кусочке земли среди снега и льда сохранился след пребывания человека — старая угольная печка, оставленная здесь, по-видимому, американскими охотниками за тюленями в XIX веке.

Так что Буве на месте, но также ясно, что острова Томпсон не существует. И тем не менее специалисты наших дней не склонны расценивать сообщение Норриса о двух раздельных островах как ложное. Такой авторитет, как доктор Стенли Кемп, находился на борту исследовательского судна «Дискавери II», когда оно зашло на Буве. Он пытался в ясную погоду увидеть второй остров и сделал следующее сообщение: «Мы рыскали по всем направлениям в окрестных водах, обследовали около шести тысяч квадратных миль моря и не могли найти ни следа острова Томпсон. Остров остается загадкой. Сообщение Норриса настолько подробно, что невозможно вообще не верить в него. Поэтому следует предположить, что: 1) Норрис принял за остров айсберг, 2) его компас безбожно врал, 3) остров когда-то существовал, а потом исчез. Мне представляется наиболее вероятной теория айсберга, потому что в некоторых условиях черные морены могут напоминать скалы и острова».

Доктор Э. Н. Радмоуз Браун, один из первых исследователей Антарктики, указывает, что нанести на карту остров легче, чем стереть его с нее. Он говорит: «Я знаю одного капитана, который двадцать лет плавает среди льдов. Однажды он свернул с курса и потерял целый час, надеясь удостовериться, что неясная тень на горизонте была ледяной горой, а не новым островом». Сам Браун не мог, однако, дать объяснения странному сообщению капитана Норриса о двух островах в том месте, где сейчас существует только один.

Глава семнадцатая

Занзибар и арабские одномачтовики

Щедрой рукой разбросаны острова с восточной стороны Африканского континента по теплой глади Индийского океана. В годы моих юношеских путешествий мне посчастливилось увидеть здесь великолепный коралловый остров Занзибар. Я вновь посетил его много лет спустя и не пожалел об этом.

Занзибар остался в моих воспоминаниях одним из самых удивительных мест в мире. Рассказывают, что путешественники сходили на берег острова утром только для того, чтобы совершить небольшую экскурсию, но уже днем посылали на корабль за багажом. Цивилизация не может изменить характер Занзибара. Что-то таинственное все еще есть в домах, которые были свидетелями нашествий, рукопашных схваток на улицах, видели на своем веку и пиратов, и рабов в кандалах, и караваны Ливингстона и Стэнли. За каждым углом еще одна страница истории Занзибара — острова головорезов.

Под красным флагом занзибарского султана живет самый космополитический остров в мире. Белые, черные, коричневые и желтые — все смешалось здесь в пестром клубке. Население Занзибара строго разделено: суахили [166], арабы и индийцы. Их легко отличить друг от друга. Все местные африканцы от Сомали до Мозамбика — суахили, правда, на Занзибаре они представлены в более смешанном виде, чем на континенте, — ведь рабов доставляли сюда из самых отдаленных уголков Африки.

Вот описание суахили, оставленное Марко Поло: «Завитые в кольца волосы, отсутствие растительности на лице, типичная негроидная раса — вот каковы суахили, которые говорят на мелодичном языке. Если вы умеете говорить на суахили, вы можете пересечь всю Африку и почти всегда найдете применение языку. В языке суахили много заимствований из французского, португальского, арабского, даже английского, правда странно измененного» [167].

Суахили любят подражание. Для них это вполне естественно. Мужчина с одинаковым удовольствием наденет и европейский пиджак и арабский бурнус. Многие женщины-суахили носят черные покрывала из хлопчатобумажной ткани, как это делают арабские женщины, но лица при этом оставляют открытыми. Суахили — мусульмане. Все они любят музыку и танцы. «Когда вы играете на флейте на Занзибаре, танцует вся Африка до самых Великих Озер».

Пересекая бухту, вы попадаете в Нгамбо — большую деревню, застроенную домиками из известняка с крышами из пальмовых листьев. Это суахильский квартал Занзибара. Говорят, что над островом витают два неотъемлемых друг от друга запаха — акул и франгипанни (жареных лепешек). В Нгамбо запах акул забивает все остальные. Взывая к покупателям, по улицам бродят живописные торговцы. Они носят горшки с горячими углями, из которых поднимается легкий дымок с характерным запахом кофе. К кофе здесь подают сушеную акулу, несколько бананов или фиников — вся еда обойдется в один пенни. Ночью на улицах звучат тамтамы. Женщины ритмично двигаются при свете факелов, самозабвенно исполняя танец «лелемама».

На Занзибаре всегда можно встретить арабов из Омана. Высокие и невозмутимые, они владеют большими участками земли и принадлежат к местной аристократии. Светлокожие, с тонкими чертами лица и черными бородами, эти люди словно сошли со страниц исторических преданий — великодушные хозяева, живущие в коралловых домиках с запертыми ставнями, владельцы таинственных гаремов, преподносящие случайным гостям роскошные подарки. По будням они ходят в белых тюрбанах, длинной светлой одежде «канзу» и сандалиях. Нередко их можно увидеть и в более экзотическом наряде: сверкающих головных уборах, с роскошными кинжалами, заткнутыми за серебряные пояса. Неимущие арабы работают на Занзибаре портовыми грузчиками, плетут корзины, носят воду.