Великолепное Ориноко

— Квивасы! — воскликнул брат Анжелос.

— И их начальник тоже… — прибавил Гомо.

— И их начальник?.. — повторил отец Эсперанте. — Беглый каторжник Альфаниз?

— Он присоединился к ним несколько дней назад и вчера вечером с шайкой напал на отряд путешественников, которых я вел к Санта-Жуане…

— Путешественников, которые направлялись в миссию?

— Да, отец! Путешественники — французы…

— Французы?!..

Лицо миссионера покрылось внезапной бледностью, и глаза на мгновение закрылись.

Он взял молодого индейца за руку, привлек к себе и, смотря на него, произнес голосом, который от невольного волнения дрожал:

— Скажи все, что ты знаешь! Гомо продолжал:

— Четыре дня назад в хижину, в которой мы жили с отцом около Ориноко, пришел человек… Он нас спросил, где находятся квивасы, и просил проводить его… Это были те самые, которые разрушили нашу деревню Сан-Сальвадор, которые убили мою мать… Мой отец отказался… и выстрелом из револьвера был убит…

— Убит!.. — пробормотал брат Анжелос.

— Да… Альфанизом…

— Альфанизом!.. А откуда пришел он, этот негодяй? — спросил отец Эсперанте.

— Из Сан-Фернандо.

— А каким образом он поднялся по Ориноко?

— В качестве гребца, под именем Жиро… На одной из двух пирог, которые везли этих путешественников…

— Ты говоришь, что эти путешественники — французы?.. — Да, французы, которые не могли плыть дальше устья Рио-Торриды… Они оставили свои пироги у устья, и один из них, начальник, сопровождаемый рулевым одной из пирог, нашел меня в лесу, около тела моего отца… Они сжалились… увели меня с собой… они похоронили моего отца… Затем они предложили мне проводить их в Санта-Жуану… Мы отправились… и вчера, когда мы достигли Фраскаэса, на нас напали квивасы и взяли в плен…

— И с тех пор?.. — спросил отец Эсперанте.

— …с тех пор квивасы направились в сторону Сьерры… и только сегодня утром я смог убежать…

Миссионер слушал молодого индейца с чрезвычайным вниманием. Блеск его глаз показывал, какой гнев возбуждали в нем разбойники.

— Ты верно говоришь, мое дитя, — спросил он в третий раз, — что эти путешественники — французы?

— Да, отец!

— Сколько же их было?

— Четверо.

— И с ними были…

— …рулевой одной из пирог, банивас, по имени Вальдес, и два гребца, которые несли их багаж…

— Откуда они приехали?..

— Из Боливара, откуда они отправились два месяца назад с целью достичь Сан-Фернандо, а оттуда подняться по реке до Сьерра-Паримы.

Отец Эсперанте, погруженный в свои размышления, на несколько мгновений замолчал. Затем он спросил:

— Ты говорил о начальнике, Гомо? Значит, этот маленький отряд имеет начальника?..

— Да, это один из путешественников.

— Как его зовут?..

— Жак Хелло.

— У него есть товарищ?

— Да, его зовут Герман Патерн; он занимается собиранием растений в саванне…

— А кто два других путешественника?

— Один молодой человек, который был со мной очень дружен… которого я очень люблю…

Черты Гомо выразили самую живую благодарность.

— Этого молодого человека, — прибавил он, — зовут Жан Кермор.

Едва он произнес это имя, как миссионер поднялся с выражением крайнего удивления.

— Жан Кермор? — повторил он. — Это его имя? — Да, Жан Кермор.

— Этот молодой человек, говоришь ты, приехал из Франции с Хелло и Патерном?

— Нет, отец, как мне рассказал мой друг Жан, они встретились по дороге на Ориноко, в деревне Урбана…

— Они прибыли в Сан-Фернандо?

— Да… и оттуда вместе отправились в миссию.

— А что делает этот молодой человек?

— Он ищет своего отца…

— Своего отца? Ты говоришь: отца?

— Да, полковника Кермора.

— Полковника Кермора! — воскликнул миссионер.

Тот, кто посмотрел бы в этот момент на отца Эспе-ранте, заметил бы, как его удивление сменилось чрезвычайным волнением. Несмотря на всю свою энергию и самообладание, отец Эсперанте в крайнем смущении, которого он не мог скрыть, шагал взад и вперед по комнате.

Наконец, сделав над собой усилие, он успокоился и продолжал свои расспросы.

— Зачем, — спросил он Гомо, — зачем Жан Кермор едет в Санта-Жуану?

— В надежде получить здесь указания, которые помогут ему отыскать отца…

— Значит, он не знает, где его отец?

— Нет. Вот уже четырнадцать лет, как полковник Кермор покинул Францию, уехал в Венесуэлу, и его сын не знает, где он находится…

— Его сын… его сын! — пробормотал миссионер, который тер себе лоб, точно стараясь что-то припомнить.

Наконец он опять обратился к Гомо:

— Что же, он отправился один… этот молодой человек… один в такое путешествие?..

— Нет.

— Кто же сопровождает его?..

— Старый солдат.

— Старый солдат?..

— Да, сержант Мартьяль…

— Сержант Мартьяль! — повторил отец Эсперанте.

На этот раз, если бы отец Анжелос не поддержал его, он упал бы как пораженный громом на пол.

Глава двенадцатая. В ПУТИ

Колебаться в оказании помощи французам после столь определенных ответов молодого индейца было невозможно.

Миссионер, если бы он знал, в каком направлении вести преследование, бросился бы в путь через саванну в этот же вечер.

В самом деле, где сейчас находился Альфаниз? Около брода Фраскаэс? Нет! Судя по словам Гомо, он ушел оттуда на другой день после нападения. К тому же в его интересах было уйти подальше от Санта-Жуаны, углубиться в соседний лес саванны, а может быть, спуститься к устью Торриды, чтобы захватить пироги и их экипаж.

Отец Эсперанте понял, что прежде, чем пускаться в путь, необходимо было выяснить положение.

В 6 часов два индейца верхами были отправлены к броду Фраскаэс.

Три часа спустя эти всадники вернулись обратно, не найдя никаких следов квивасов.

Перешел ли Альфаниз реку, чтобы углубиться в западный лес или он спускался к Сьерра-Париме, чтобы подойти с левого берега к лагерю пика Монуар?

Это было неизвестно, но это нужно было узнать, хотя бы пришлось потерять ночь.

Два других индейца оставили миссию с приказанием осмотреть саванну в сторону истоков Ориноко, так как не могло быть, чтобы Альфаниз спустился прямо к реке.

С рассветом эти два индейца, сделавшие конец в 25 километров, вернулись в Санта-Жуану. Они не нашли квивасов, но, во всяком случае, узнали от нескольких индейцев бравос, встреченных ими в саванне, что шайка направилась к Сьерра-Париме. Альфаниз, значит, хотел достичь истоков Ориноко, намереваясь напасть на лагерь Монуар.

Таким образом, его можно было захватить у Сьерра-Паримы и избавить территорию от этого сброда каторжников.

Солнце только что встало, когда отец Эсперанте покинул миссию.

Его отряд состоял из сотни гуахарибосов, специально обученных владеть современным оружием. Эти храбрые люди знали, что они идут против квивасов, своих давнишних врагов, и не только для того, чтобы их рассеять, но и чтобы истребить их всех до одного.

Около двадцати индейцев были верхами и охраняли телеги с провиантом на несколько дней.

Поселок был оставлен под начальством брата Анжелоса, который через разведчиков должен был по возможности поддерживать сношения с экспедицией, Отец Эсперанте ехал верхом во главе своего отряда, одетый в более удобный костюм, чем миссионерское платье. На нем была полотняная каска, сапоги; у седла висел двухзарядный карабин, за поясом был револьвер.

Он ехал молчаливый и задумчивый, нравственно потрясенный, стараясь скрыть свое волнение. Сообщения молодого индейца путались у него в голове. Он был точно слепой, который прозрел, но разучился видеть.

Выйдя из Санта-Жуаны, отряд направился черев саванну к юго-востоку. Привыкшие к ходьбе индейцы шли быстрым шагом, не задерживая верховых.

Почва постепенно понижалась; подъем ее начинался лишь с приближением к Сьерра-Париме. Эта болотистая местность, наполняющаяся водой лишь в дождливое время года, представляла теперь, вследствие сухой погоды, довольно твердую почву, что позволяло идти по ней, не делая обходов, Дорога шла под острым углом к той, по которой Гомо вел Жака Хелло и его спутников. Это был кратчайший путь от миссии к горным массивам Паримы. По некоторым признакам можно было 1заметить, что здесь недавно прошел значительный отряд, Гуахарибосы, таким образом, удалялись от Рио-Торриды, которая текла к юго-востоку… На их пути встречались маленькие притоки этой реки с левой стороны. Пересохшие, они не представляли никакого препятствия движению. Приходилось только избегать некоторых водоемов, наполненных стоячей водой.