Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.

– Кто вы такой? Что вам здесь нужно? – крикнул Голтспер, обращаясь к переднему всаднику, который, по-видимому, был командиром. Лицо его было скрыто под опущенным забралом шлема.

Голтспер задал этот вопрос почти машинально: он знал, кто этот всадник и что привело его сюда. Это был тот, с кем он бился на поединке, тот, кого он победил, оставив ему на память знак, по которому его можно было узнать.

Голтсперу не нужно было этого знака – раненой руки, все еще висевшей на повязке, чтобы узнать своего противника Ричарда Скэрти: он и так узнал и коня и всадника.

– Я приехал сюда не для того, чтобы отвечать на пустые вопросы! – с язвительным смехом ответил Скэрти. – И на первый ваш вопрос вы, верно, не нуждаетесь в ответе; что же касается второго, то, хотя это и слишком большая любезность с моей стороны, я вам, пожалуй, отвечу. Я здесь затем, чтобы арестовать изменника!

– Изменника? А кто же это?

– Генри Голтспер, который изменил своему королю.

– Подлый трус! – воскликнул с презрением Голтспер. – Так вот какова благодарность за то, что я пощадил вашу жалкую жизнь! По этой толпе закованных в сталь наемников, которыми вы окружили себя, видно, что вы боитесь, как бы я не проучил вас еще раз! Напрасно вы не привели с собой целый полк! Ха-ха-ха!

– Вы изволите шутить, – отвечал Скзрти, который, в сознании своего превосходства, сохранял невозмутимое спокойствие. – Ну что ж, мастер Голтспер! Скоро вам будет не до шуток. Хорошо смеяться победителю! А до смеха ли тому, кто теряет или, вернее сказать, потерял...

– Что потерял? – перебил его Голтспер, задетый двусмысленным и многозначительным тоном.

– Не вашу свободу, нет... хотя ее вы тоже потеряли... и не вашу голову, которой вы вот-вот лишитесь, а то, что вам, как достойному кавалеру, должно быть не менее дорого!

– Что это? – невольно вырвалось у Голтспера, не столько в ответ на слова Скэрти, сколько при виде того, что внезапно представилось его взору. – Что это?

– Вашу возлюбленную! – насмешливо прозвучало в ответ. – Не воображайте, если вам однажды позволили поднять оброненную перчатку, что вы один удостоились такого нежного знака внимания! Быть может, золотоволосой леди вздумалось обронить и другую перчатку, а когда так мило роняют две – мне кажется, последняя имеет больше цены!

И, говоря это, Скэрти с торжеством поднял руку к верхушке своего шлема, где виднелась перчатка из белой замши; ее тонкие пальцы, вытянутые вперед, казалось, насмешливо указывали на второго обладателя такого же сувенира.

Глаза Голтспера уже давно были устремлены на эту перчатку, и на его потемневшем лице отразилась странная борьба чувств – удивления, недоверчивости, гнева и, может быть, более всего мучительной ревности.

Ему вспомнилось, как Марион, расставшись с ним, встретилась со Скэрти, как они шли вдвоем по аллее и как – на какой-то короткий миг – она показалась ему такой довольной...

Но если даже он и позволил себе усомниться в ней, он ничем этого не обнаружил.

– Низкий плут! – гневно воскликнул он. – Ты лжешь! Она никогда не давала тебе этой перчатки! Ты или нашел ее, или просто-напросто украл! И, клянусь Небом, я ее у тебя отберу и верну владелице, которую ты сейчас оклеветал перед твоими приспешниками! Отдай ее сейчас же, Ричард Скэрти, или я своей шпагой сниму ее...

Он не договорил и, подняв шпагу, бросился на противника.

– Хватайте его! – закричал Скэрти, осаживая коня, чтобы избежать удара. Хватайте бунтовщика! Рубите его, если он будет сопротивляться!

С полдюжины кирасиров, исполняя приказание, пришпорили коней и бросились к Голтсперу. Одни нагибались с седла, чтобы схватить его, другие старались сбить его с ног прикладами своих карабинов. Гарт и индеец бросились на помощь своему хозяину, но Голтспер перестал сопротивляться, не желая рисковать жизнью своих верных помощников, и спокойно отдался в руки окруживших его солдат.

– Связать бунтовщика, да покрепче! – кричал Скэрти, стараясь этими выкриками скрыть свою досаду, оттого что обнаружил свой страх. – Отобрать у него оружие! Связать по рукам и по ногам! Это опасный сумасшедший. Вяжите туже, ротозеи! Затяните ему петлю на шее, как палач затягивает петлю висельнику! Ха-ха-ха!

Приказание было тотчас же выполнено, и через несколько секунд Генри Голтспер стоял связанный среди издевающихся врагов.

– Приведите ему коня! – насмешливо крикнул Скэрти. – Черный Всадник! Ха-ха-ха! Пусть он в последний раз проедется на своем любимом скакуне. А там уж он будет ездить за королевский счет! Ха-ха-ха!

Привели коня, уже оседланного Гартом, и Хьюберт при виде своего хозяина заржал так жалобно и тревожно, как будто понимал, что хозяин попал в беду.

Когда его подвели вплотную к пленнику, он согнул шею и, тихонько пофыркивая, потерся мордой о щеку Голтспера.

Капитан кирасиров, мрачно нахмурившись, наблюдал эту трогательную сцену. Скэрти невольно вспомнил свое позорное поражение – этот конь сыграл в нем немалую роль, и он ненавидел его почти так же, как его хозяина. Он постарался отогнать эти неприятные воспоминания.

– Ах, благородный сэр, – воскликнул он, – разве такому достойному кавалеру подобает ехать с непокрытой головой по большой королевской дороге! Эй вы, там! Принесите его шляпу да напяльте ему на голову! Поживей, поживей!

Три или четыре кирасира бросились было к крыльцу, чтобы выполнить приказание командира, но окрик Скэрти заставил их остановиться.

– Стойте, ребята, не надо! – крикнул он. – На коней! Я сам принесу ему шляпу!

Последние слова он пробормотал себе под нос; казалось, они вырвались у него невольно, как если бы ему вдруг что-то пришло в голову.

Соскочив с коня, Скэрти поднялся на крыльцо и вошел в дом; оглядываясь по сторонам, он прошел переднюю, потом длинный коридор и наконец очутился перед дверью комнаты. Это была библиотека, где недавно собирались заговорщики. Он знал ее расположение и предполагал, что именно тут и найдет то, зачем пошел.

Он не ошибся: войдя, он сразу увидел шляпу Голтспера, висящую на оленьих рогах, прибитых к стене.

Он сдернул ее с такой поспешностью, как будто боялся, что ему кто-нибудь помешает.

Белая перчатка по-прежнему красовалась на том же месте, рядом с султаном из перьев. В ту же секунду она оказалась в руках Скэрти, на шляпе остался только султан. С горькой улыбкой рассматривал Скэрти обе перчатки, подняв их к свету и сравнивая палец за пальцем, стежок за стежком.

Лицо его исказилось, когда он наконец убедился, что перчатка, которую он сорвал со шляпы Генри Голтспера, и та, что красовалась на его собственном шлеме, составляли одну пару. Правая была его находкой, а левая – теперь он уже не сомневался – поистине была даром любви.

Раньше у него была хоть слабая надежда, что он заблуждается. Теперь он уже больше не мог обманывать себя этой надеждой: перчатка, которую носил на шляпе Черный Всадник, когда-то облекала прелестные пальчики Марион Уэд.

– Но, может быть, она вовсе не дарила ее?.. Можно ли сомневаться! Конечно, подарила! Будь я проклят, если я не заставлю ее когда-нибудь пожалеть об этом подарке!

Облегчив себя этой угрозой, Скэрти быстро спрятал на груди под камзолом перчатку, снятую со шляпы Голтспера.

– Ступай... – сказал он одному из сопровождавших его солдат, – ступай сейчас же в сад, если он есть в этой проклятой дыре, а если нет, добеги до лужайки и нарви цветов. Все равно каких, лишь бы они были красные, ярко-красные. Ну, ступай рви, да поживей!

Солдат, приученный не задавать вопросов, а повиноваться, молча бросился выполнять это странное приказание.

– А ты, – продолжал Скэрти, обращаясь к другому солдату, – собери-ка бумаги. Да вот эту сумку захвати. Ее, видно, только что уложили. Смотри, чтобы все это было доставлено в Бэлстрод! Обыщи каждую комнату в доме и забери все оружие и все бумаги, какие попадутся. Словом, ты свое дело знаешь! Поторапливайся!