Собрание сочинений, том 5. Белая перчатка. В дебрях Борнео. В поисках белого бизона.

Поглощенный всеми этими мыслями, Голтспер трудился над составлением документа, пожалуй, час с лишним. Он уже почти закончил свою работу, когда вошел индеец.

– Что случилось, Ориоли? – спросил Голтспер, отрываясь от бумаг и с удивлением глядя на взволнованное лицо слуги. – В чем дело? У тебя такой вид, будто с тобой что-то стряслось! Может быть, вы чего-нибудь не поделили с Гартом?

Индеец отрицательно покачал головой и с гневным ворчанием приподнял ногу подошвой вверх и сердито посмотрел на пол.

– А!.. – протянул Голтспер, читавший его знаки так же легко, как если бы это были слова. – След врага?

Ориоли поднял вверх три пальца.

– Три, а не один? И трое мужчин? Ну, может быть, с ними будет легче справиться, чем с тройкой женщин!

Сделав это полушутливое замечание, Голтспер на минуту задумался, словно вспомнив о чем-то.

– Ну хорошо, – сказал он наконец, – а что же ты все-таки видел, Ориоли?

Ориоли, сделав ему знак следовать за ним, вышел из комнаты, спустился с парадного крыльца и пошел по направлению к задней стороне дома. Голтспер и Гарт последовали за ним, и все трое принялись разглядывать следы.

Следы явно шли от боковой двери. Они принадлежали двум людям, которые, по-видимому, вышли из этой двери. Третий человек в подбитых гвоздями крестьянских башмаках встретил их на пути и проводил до парадного крыльца, где все следы потерялись, затоптанные копытами лошадей.

Следов, которые вели к боковой двери, не было; но так как в комнату с забитой наглухо стеклянной дверью нельзя было войти иначе, как через эту боковую дверь, оставалось только предположить, что незваные гости вошли в нее до того, как начался дождь, и вышли после того, как он окончился. Иными словами, двое людей пробыли в комнате в течение почти всего времени, пока длилось совещание.

Другие знаки, которые показал им индеец, – следы на полу, отчищенный кружок на стекле, – безошибочно доказывали, с какой целью они забрались в это нежилое помещение. Это, несомненно, были шпионы.

Следы подбитых гвоздями башмаков изобличали предателя, который их привел: таких следов было много и по другую сторону дома возле конюшни. Ориоли сразу распознал, что эти следы принадлежали Уиллу Уэлфорду.

– Я давно подозревал этого негодяя, – сказал Голтспер и, нахмурившись, пошел к дому.

– Попадись мне только эта гнусная образина! – воскликнул бывший грабитель. – Уж он мне ответит за свои грязные дела! Не я буду, коли не расправлюсь с ним!

Вернувшись в библиотеку, Голтспер в смятении заходил по комнате из угла в угол. Он был сильно встревожен. Присутствие шпионов на тайном совещании было чревато серьезными последствиями. Речь шла не только об его собственной безопасности, но и о безопасности многих других людей, занимавших высокое положение: нескольких членов парламента из соседних графств, и в их числе Пима, Голлиса, Гезльрига, Генри Мартена и молодого Гарри Вена... Да и сэр Мармадьюк Уэд тоже, вероятно, был замечен предателями.

Это обстоятельство особенно удручало Голтспера, ибо сэр Мармадьюк явился на это собрание по его личному приглашению, и вот теперь он скомпрометирован настолько серьезно, что жизнь его висит на волоске.

Те, кто подслушивал из этой смежной комнаты, не только слышали все, что здесь говорилось, но и видели каждого выступавшего оратора.

У Голтспера не было никаких сомнений относительно главного организатора этой шпионской вылазки. Депеша, отобранная Гартом у королевского курьера, помогла ему догадаться об этом: здесь был Ричард Скэрти, сам лично или кто-нибудь подосланный им. Он совершенно ясно представлял себе, как все было подстроено, но ему было отнюдь неясно, что теперь делать и как поступить.

Улики, которыми располагал против него Скэрти, грозили Голтсперу не только лишением свободы, но и жизни.

Если после своего сегодняшнего выступления он предстанет пред судом «Звездной палаты», может ли он ожидать иного приговора, кроме смертной казни? За годы правления малодушного тирана это будет не первая голова, которая скатится на плаху.

Но что пользы упрекать себя теперь за неосторожность, которая позволила шпионам проникнуть в его дом! Сейчас не время предаваться самообвинениям, надо действовать!

Генри Голтспер был человек быстрых решений. Жизнь, проведенная им среди опасностей на море и на суше, в чаще девственных лесов Америки, среди враждебных племен, приучила его быстро соображать и так же быстро действовать

Но человек не обладает даром предвидения, и бывают случаи, когда и самый умный, решительный и проворный оказывается захваченным врасплох.

Это именно и случилось теперь с Голтспером; он чувствовал, что его перехитрили. В честном поединке он победил своего противника, но похоже было, что тот, прибегнув к грязным махинациям и интригам, теперь восторжествует над ним. Те, кто тайком пробрался в Каменную Балку, несомненно, явятся опять, и не тайком, а открыто и во всеоружии.

Почему они еще не вернулись? Это был, пожалуй, единственный вопрос, на который трудно было ответить.

Почему они не захватили всех на месте, не арестовали их сразу, – это объяснялось просто: шпионы не приготовились к таким решительным действиям, здесь было слишком много народу. Но с тех пор прошло достаточно времени...

– А, черт возьми! – вскричал кавалер, прерывая эти неприятные размышления. – Ну что я, в самом деле, теряю время! Мне надо сейчас же убираться отсюда прочь. Гарт!

– Да, мастер Генри!

– Оседлай сию же минуту моего коня!.. Ориоли!

Индеец уже стоял перед ним.

– Пистолеты заряжены?

Ориоли утвердительно кивнул головой и рукой указал на пистолеты, лежавшие на дубовой полке над камином.

– Отлично! Они могут мне скоро понадобиться. Положи их в седельную сумку. А теперь – прощай, Ориоли! – промолвил Голтспер, с грустью глядя на своего слугу. – Я должен уехать и, может быть, не вернусь некоторое время. Тебе нельзя ехать со мной. Ты должен оставаться здесь, пока я не вернусь или не пришлю за тобой.

Индеец слушал его с явным огорчением и тревогой.

– Не падай духом, мой друг! – продолжал Голтспер. – Мы ненадолго расстаемся. Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы вернуться как можно скорей.

Ориоли жестами умолял Голтспера не оставлять его, говорил, что готов следовать за своим хозяином на край света, готов умереть за него.

– Все это я знаю, мой верный мальчик! – отвечал его покровитель и защитник. – Ты уже когда-то доказал мне это. Но твоя храбрость, которая могла помочь мне в непроходимых лесах твоей родины, против враждебных племен индейцев, здесь мне мало пригодится. Противник, которого мне приходится теперь опасаться, – это не голый дикарь с дубинкой и томагавком, а король со скипетром и мечом. Ах, мой честный Ориоли, одна твоя рука не защитит меня там, где против меня будет множество! Ну, мой верный друг, я и так уже потерял слишком много времени! Живей мою сумку! Приторочь ее к седлу. Положи туда эти бумаги. Остальное может остаться здесь. Скорее, милый Ориоли! Хьюберт уже, должно быть, оседлан. Гарт, что с тобой? Что случилось?

Гарт стоял в дверях, задыхаясь, белый как полотно.

– Что такое? А! Нечего и спрашивать. Я и так понимаю, что значит этот шум!

– Господи Боже, мастер Генри! Дом окружен конниками – это кирасиры из Бэлстрода!

– А! Скэрти хитер и проворен, он не терял времени. Боюсь, что я опоздал!

И Голтспер, обнажив шпагу, схватил пистолет, словно собираясь сделать попытку защищаться.

Бывший грабитель тоже вооружился своей страшной пикой, которую он притащил из передней; оружие Ориоли – томагавк – всегда было при нем.

Голтспер, со шпагой наголо, бросился к главному выходу. Гарт и индеец следовали за ним.

В дверях, распахнутых настежь, Голтспер сразу увидел, что сопротивляться бесполезно: это было все равно что идти на верную смерть и, мало того, погубить своих помощников.

Перед крыльцом стоял ряд закованных в сталь кирасиров; каждый из них держал наготове аркебуз, а доносившийся из-за дома топот копыт, звяканье оружия и громкие голоса ясно свидетельствовали, что окружена вся усадьба.