Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.

   24 и 25 июля шел дождь, и я был занят в лагере препаровкой растений и заботами по хозяйству.

   Староста Федор Беляев рассказывает, что Щапинская река до устья своего течет почти параллельно Камчатке еще на протяжении около 30 верст, -- так извилисто ее течение. На гору Кунчеклу поднимаются, идя на промысел за баранами, с левого берега Большой Николки, восходят на ее южный гребень и пользуются водой из единственной речки, текущей на SW в Щапину, но теряющей по дороге воду. Река эта, в виде ямистого сухого русла, встретилась нам позднее на Кроноцкой дороге среди значительного алаша. Ельники и березняки исчезают на подъеме довольно быстро и сменяются лесом из эрмановской березы и ольховника.

   Между гребнями вершины есть большая чаша с ольховниками и кедровниками, а также и с обширным участком сухой тундры, куда нередко приходят олени. Гребень изобилует баранами, которые протаптывают среди зарослей твердые, утоптанные тропы.

   Последние дожди вызвали новый подъем воды в реке, что сильно затрудняет постройку запора.

   26 июля щапинцы перевезли нас на правый берег реки и условились, что 30-го числа, закончив запор, они отпустят Мерлина проводить нас до перевала к Кроноцкому озеру. Поэтому я решил 28-го выступить в поход и 30-го устроить дневку на охотничьем стане щапинцев, в 40 верстах от селения, чтобы Мерлин мог присоединиться к нам.

   На правом берегу я детально обследовал те ивовые и ольховые заросли, которые так характерны для выпуклой части всех речных кривунов этой местности. Самый кривун у основания своего прорезан по кратчайшему пути новыми, еще малыми протоками с очень сильным течением. По всей вероятности, река еще продолжает отходить вправо, и теперешнее русло ее у нашей стоянки со временем опустеет, прибавив еще одну старицу к тем, которые уже проходят параллельно левому берегу. Теперь от этого места река идет почти прямо на север. Вершина Кунчеклы кажется лежащей на О, верхнее течение реки на SO и р. Камчатки на W. Вода наконец начинает спадать.

   27 июля -- третий день постройки запора совместными усилиями всех щапинцев и подмоги из толбачинцев. Запор ставится сажен на 200 ниже нас по достаточно глубокой воде; к этому времени специально заготовляется лучшая провизия, что напоминает помочи на полевые работы в Европейской России.

   Экскурсия вверх по реке, по правому ее берегу. Там, где река непосредственно касается края большой старой террасы у подножия Кунчеклы (той, по которой идет путь на Николку), она подмыта и постоянно обваливается; ели и лиственницы, растущие по краю, часто висят над обрывом и даже валятся в него. В русле реки много намывных островов, на которых целое море береговых зарослей; проток, очевидно, много. Причину, почему река так сильно передвигается направо, надо искать выше по течению.

   Вечером снова яркая иллюминация на Ключевской сопке; густой столб паров направлен на восток, в зависимости от направления ветра, а прямо вверх выкидываются перемежающиеся столбы пламени от горящих газов. Это и было наше последнее щапинское впечатление.

Глава XX

ОТ ЩАПИНОЙ ДО КРОНОЦКОГО ПЕРЕВАЛА

   28 июля мы не без труда приладили наши новые вьюки с запасами приобретенной в Щапиной провизии. Мы даже добавили здесь еще одно вьючное седло для лошади, которая шла до сих пор заводной, и теперь имели полностью 21 вьюк. В этот день мы сделали всего 8 верст. Это было почти неизбежно, так как далее на 30 верст вовсе нет воды, а пройти сразу по выступлении после долгой стоянки 40 верст совершенно невозможно, да и вообще это очень трудно. Пройдя немного берегом и ивняками, мы поднялись на четыре уступа большой террасы и верстах в двух от ее края свернули вправо с Толбачинской дороги на Кроноцкую, затем прошли сухим смешанным лесом по хорошей тропе около 5--6 верст и вышли к краю длинной мокрой тундры, заросшей осоками и пр., за которой видна опушка леса, прикрывающего начало подъема на склоны Кунчеклы. Пройдя еще полверсты краем болота, мы стали у конца его. С болота хорошо видна и Толбачинская сопка.

   29 июля от края тундры путь идет по алашам, сначала с таволожником и редкими молодыми деревьями лиственницы, потом с перелесками белой березы и лиственницы, образующей красивые рощицы. С алаша видно, что путь идет прямо на Кунчеклу, правее которой теперь виден Кизимен с продольными по нему полосами и пятнами снега. Далее лес сгустился и на 3 версты сомкнут в хорошее лиственничное насаждение; затем тропа уперлась в подножие Кунчеклы и отвернула вправо в обход его. Все видимые среди леса горные склоны здесь очень сухи, со столь же сухими овражками; путь -- все лесом, многократно изменяющимся от чистого белоберезника через листвяк в ельник. Далее пошли перелески и алаши с сухой луговой растительностью. Весь юго-западный отрог Кунчеклы от мыса и до мыса, его отграничивающих, упирается в один большой алаш с перелесками. Далее тропа подходит к участку приречных зарослей из ольхи и тальника, прорезает их и выходит на поляну, где старые, большие лиственницы все погибли. Следов пожара здесь нет; остается предположить, что лес погиб от изменения условий жизни корней в связи с весенними разливами сухой речки, выносящей из гор массу песка и гальки.

   Видна глубокая щель, прорезывающая вверху склон горы, и лента береговых зарослей у подножия ее. Это и есть вершина сухой речки. Небольшое ее русло идет среди луга несколькими рукавами. Весной здесь, очевидно, бушует поток, своими выносами губящий лес. Теперь же вся вода уходит в рыхлую почву. На этом месте легко потерять тропу, так как она заносится выносами речки, обрастающими затем густым и высоким ковром трав, среди которых всякий след теряется. Далее пошли, все вдоль подножия Кунчеклы, большие и малые алаши, разделенные перелесками; тропа под острым углом начинает удаляться от подножия и идет на высокий со снегом мыс в лежащем впереди хребте, пока справа, со стороны речной долины, не подходят увалы с мягкими очертаниями и невысокие. На них густые ельники с примесью белой березы и лиственницы, а также заросли кедровника, багульника и моховые ковры. Затем и слева появился видимый сквозь завесу из лиственниц увал, и местность потеряла характер террасы, обработанной некогда рекой. Теперь мы вышли в широкую ручьевую долину, где скоро появился и ручей, текущий среди зарослей вейника и таволги. Здесь справа на пригорке мы увидели следы становья и раскинули лагерь.

   Удивительна сухость пройденной в этот день местности. Воды мы не видели ни капли. Русло в зарослях на полпути, по-видимому, несет воду только весной и выходит из самой середины Кунчеклы, вершина которой с этой стороны как бы расколота на четыре массива; далее на двух последних больших алашах есть ровики с совершенно сухой почвой, т. е. опять-таки несущие воду только весной.

   Ельники на горе над стоянкой редковатые, видимо угнетенные; много поваленных деревьев, еще живых, с вершинами, изогнутыми кверху; всюду толстые моховые подушки, есть даже и сфагновые.

   30 июля с утра дождь все усиливается. Несмотря на это, около 3 час. дня приехал староста Щапиной Ф. Е. Беляев, выехавший из дому сегодня в пятом часу утра. Он заменил собою Мерлина, который остался дома, так как у него сильно заболела жена, женщина вообще больная. Беляев привез с собой значительный запас юколы, которой угостил и нас. По случаю дождя экскурсию пришлось сильно сократить и отчасти заменить ее беседой у костра. Выяснилось, что старое коренное население Щапиной вообще вымерло, кроме одного только, теперь уже сильно больного старика Попова. Остальные щапинцы -- новоселы; два дома Краснояровых переселены из Милькова, два дома Беляевых -- из Верхнекамчатска, Мерлин -- из Машуры, Садовников -- из Толбачика; вот и все семь домов Щапиной.

   Вчера мы заметили, что в прекрасном высокоствольном лиственничном лесу по дороге масса деревьев выдолблена на определенной высоте. Староста пояснил, что это сделано для того, чтобы, загнав в такое дупло соболя, выкурить затем его дымом на собаку, которая и возьмет его. Вернее, что это те самые кулемки, т. е. ловушки на соболя, которые запрещены на Камчатке общественным приговором 80-х годов и о которых поэтому стыдятся говорить их собственники. Запрещены же они потому, что на беспредельном просторе камчатских лесов промышленник не может ежедневно осматривать свои ловушки, а делает это изредка, и часть попавших в ловушки соболей подгнивает, часть поедается росомахами и лисицами и, таким образом, пропадает без пользы.