Среди стихий

- "Старый Кругозор".

- Автобус заказали накануне? - опять вмешивается полковник.

"Старый Кругозор" - на склоне Эльбруса. До высоты 2300 с чем-то идет автобус. Дальше подъем вагоном маятниковой канатной дороги до 3000 метров над уровнем моря - с каждой секундой возносишься над новыми горами, ледниками, взлетаешь, но потом минут двадцать тащишься пешком вверх по гребню морены, и высота дает себя знать. Там обширный, открытый на южную сторону цирк с маленькой буксировочной дорожкой-бугелем - рай для новичков: загорай, катайся, любуйся Кавказом - весь Главный хребет и вершины, вершины, столпотворение вершин, и сам Эльбрус то стоит припаянный к синеве, то бредет задергиваясь облаками. А Чегет как раз напротив, и на той же высоте на нем заканчиваются канатки. Раскатись посильнее, сигани на него через ущелье и там покатайся, но лететь бы пришлось километра два с половиной. Классно на Эльбрусе, но добираться не просто. Правда, обратно автобус не нужен - вниз по лыжне сквозь лес. Та дорога... - мы ее называли "Дорогой Серенады Солнечной долины" - меж сосен над незамерзшей речкой, и, вылетая в целину, взрываешь фонтаны снега. В одном месте она проходит недалеко от шоссе, и лыжники гоняются с автобусами: в конце поляны лыжники - направо в лес, а шоссе - налево на мостик через речушку Гарасу, и, бывает, спрыгивают на повороте в речку самые азартные автобусы. Своих мне что ли сводить туда? Но куда там, завопят: "На Чегет!" Крутизну им подавай, километры, скорость. Одно слово "середняки". Ездят уже всюду, да невдомек им еще, что пора кончать учиться стиснув зубы и начинать кататься улыбаясь.

- Вчера автобус заказал, - говорит Железнов.

- Приходи вечером на пельмени, - приглашает мой сосед, завклубом Валера, - Лидка-жена пельмени наготовила.

- Спасибо, Валерочка, но мне выступление со своей группой готовить, завтра заключительный концерт, будем плясать и петь и пошло шутить. Все это по твоей части.

- Попов! - ведет к концу перекличку Муса.

- День отдыха, - откликается Попов.

Сейчас меня выкрикнет. Интересно, заметит или нет? Заметит или нет? Хорошо бы заметил (вот уж поистине впервые хочу, чтобы кто-то что-то за мной заметил). Ведь у него в журнале записаны дни занятий всех групп, а у нас по графику день отдыха. До чего же нужен мне именно этот день! Еще с вечера мечтал и ночью, просыпаясь, мечтал, как пойдем с ней погулять вверх по речке Азау - там проталины уже. Она сегодня уезжает автобусом "Терскол - Минводы" в час тридцать пять. Сегодня последний полудень пребывания ее в горах, и мой последний полудень, когда она здесь.

- Кто еще остался? - спрашивает Муса. - Ты? Где будешь заниматься?

- "Третий Чегет", - отвечаю без запинки.

И Муса не заметил. Эх, Муса...

Тогда я подал знак Вертолетчику, уже давно поглядывавшему в дверь.

Сейчас планерка кончится. На часах 8.25. Через пять минут инструкторам положено быть у лыжехранилища, и там соберется все лыжное население турбазы. Будет солнце, которое и сейчас бушует за стенами зала. Скорее. Уже невозможно дышать в зашторенном электрическом полумраке. Скорее на свет! Что еще собирается говорить полковник? Мои ребята сейчас уже в ботинках у хранилища, и Шамиль упорствует: "Спокойно, без инструктора не дам". Потом еще надо построиться, доложить выпускающему о выходе в горы. И тогда... вот тогда защелкнутся крепления, и через снежный мост речки Азау, через поляну на дорогу, которая есть продолжение той, "Серенады Солнечной...". Вниз к станциям канатки, а потом вверх, вверх - полет в тишине. Пересадка у кафе "Ай" (луна по-балкарски) и выше, выше по склонам Чегета напротив Эльбруса, до которого не дотянуться, разве что залезть с лыжами за спиной, с ботинками в рюкзаке; уж придется попотеть, да нет, какой там попотеть, все равно зуб на зуб не попадет и в апреле, и в мае, а сейчас март. На Чегет въезжать в креслах - комфорт, щуришься на солнышко и на Донгуз-Орун - стеной набычился с юга, шапкой ледяной блестит; рядом по левую руку его - красавица Накра в пирамидальной юбке; до этой высокой парочки тоже не дотянуться. Когда въезжаешь на "Третий Чегет", там площадка - плечо на гребне и полумульдочка в четверть цирка. На "Третьем" заниматься техникой хорошо, хоть и высоко, но в непогоду - ад. Ниже и к северу - "Цирк", вход на Северную трассу, желанную, но чуть ли не всю зиму загороженную щитами с намалеванными ладонями: "Стой! Лавиноопасно!". Вот там вчера и случилось то, о чем сейчас будет говорить полковник.

- Вчера, - он встал и расхаживает перед первым рядом, - произошла тяжелая травма. При спуске в Северный цирк, превысив скорость, группа инструктора Фролова... Боря Фролов, бородатый, длинный, подтянутый, подъезжает там вчера ко мне и говорит: "Я своих ради предпоследнего дня поведу сейчас на Север или Южными полями". И им: "Ребятки, я хочу вам сделать подарок: куда пожелаете - на Юг или на Север?"

- Север! - в восторге кричат его асы. А мои середняки от зависти хлопают глазами.

- Пошли! - говорит Боря и, толкнувшись палочками, исчезает. Они друг за другом стартуют в цирк, и через несколько секунд нам видно, как, вздымая пылью иней, намерзший за ночь на вчерашнем месте, оледеневшем к вечеру после дневного солнечного разгула, мчатся они далеко вниз.

- Кто разрешил ему спуск в "Цирк"? - при тишине уже вторично спрашивает полковник. Голос из рядов:

- Запрета не было, не закрыта была трасса.

- Была превышена скорость, - продолжает полковник.

- Где предел? - негромко комментирует у меня за спиной Танечка. Спидометр на заду, что ли?

- В результате - падение. Туристка Тамара Тимофеева упала на спину, широко разведенные в полете лыжи в момент приземления воткнулись пятками в снег. Автоматы креплений не сработали. Перелом обеих ног.

Голос из рядов:

- "Маркера" не могли сработать при таком падении.

- Не уверен, - с нажимом говорит полковник, - были проверены "маркера" в этот день?!

Боря Фролов сидит справа от меня, в том же ряду, он молчит.

...Я уже последние наставления давал своим, и стояли мы, выстроившись, над перегибом, когда увидел Борю. Он показался из-за склона в кресле подъемника. "Неужели так быстро объехали полный круг?" - подумал я. Но Боря поднимался один, и наверняка только от кафе; значит, траверсировал склоны и вышел к промежуточным станциям. Да, поднимался он один и сделал мне знак подождать. Через несколько минут он доехал до верха, обогнул поворотный круг, соскользнул к нам на лыжах и сказал:

- Саня, дай твою куртку.

- На, - я стал снимать длинную пуховую куртку, как пальто она у меня (простужен был, оделся потеплее).

- Возьми мой анорак, - сказал Боря. Я взял его ярко-синий красивый анорак, а он, оставшись в рубашке и держа мою куртку под мышкой, стал быстро подниматься обратно, по направлению к станции.

- У нас Тамара сломалась, ты уже знаешь?! - крикнул он.

Но откуда мне было знать.

Тогда мы тоже за ним стали подниматься. Когда подошли к краю цирка, увидели в просторной, круто наклоненной над скалами снежной чаше черное пятнышко. Боря уже туда подъезжал. Несколько лыжников стояли вокруг. В это время у нас за спиной остановилась канатка. С кресла снимали акью дюралевую снежную лодку с четырьмя длинными ручками. Спасатели Джамал и Сафар взялись за рукоятки, с профессиональной лихостью помчались набирая скорость. Они завершили спуск широкой дугой и там, внизу, четко остановились.

- Винтообразные переломы больших и малых берцовых костей на обеих ногах, - говорит полковник. - Пострадавшая помещена в тырныаузскую больницу на скелетное вытяжение. Как была организована транспортировка? Сколько времени лежала на снегу? - спрашивает полковник. - Через какое время подъехали спасатели?

- Через двадцать пять минут... пока оповестили; пострадавшую укутали. Врачи говорят - простуды нет, - дает ответ старший инструктор.

- Рапорт пострадавшая смогла написать?

- У нее к инструктору претензий пет.