Собрание сочинений в 12 т. Т. 9

- Я весьма на это рассчитываю, - вскричал дядюшка Прудент, - и я скажу ему…

- Что?

- Что, начав действовать, как наглец, он кончил, как негодяй!

Тут Фил Эванс увидел, что наступает утро. Сквозь узкое оконце, прорезанное в верхней части стены, расположенной против двери, начал просачиваться неясный свет. Следовательно, должно было уже быть около четырех часов утра, ибо в июне, на широте Филадельфии, первые солнечные лучи озаряют горизонт именно 8 это время.

Между тем, когда дядюшка Прудент заставил прозвонить свои часы с репетицией, - великолепный механизм, выпущенный часовым заводом его коллеги, - звон маленького колокольчика показал, что было всего лишь три четверти третьего, хотя часы ни разу не останавливались.

- Странно! - проговорил Фил Эванс. - Без четверти три бывает еще темно.

- Не иначе, как мои часы отстали… - заметил дядюшка Прудент.

- Как, часы, изготовленные «Уолтон Уотч кампании?! - вскричал Фил Эванс.

Но так или иначе, а это был рассвет. Мало-помалу из глубокой тьмы, царившей в помещении, белым пятном проступило маленькое оконце. Тем не менее, если заря взошла раньше, чем положено на сороковой параллели, на которой стоит Филадельфия, то она разгоралась не так быстро, как это бывает в низких широтах.

Это новое необъяснимое явление вызвало новое удивленное замечание дядюшки Прудента.

- Хорошо бы добраться до окошка, - заметил Фил Эванс, - и попробовать определить, где мы находимся.

- Что ж, попытаемся!

И, обратившись к Фриколлину, дядюшка Прудент воскликнул:

- А ну-ка, Фри, вставай!

Негр поднялся.

- Обопрись-ка спиной об эту стену, а вы, Фил Эванс, взберитесь на плечи этого молодца, я же буду следить за тем, чтобы он вас не уронил.

- Отлично! - ответил Фил Эванс.

Мгновение спустя, став коленями на плечи Фриколлина, Фил Эванс мог уже заглянуть в окно.

В него было вставлено не выпуклое стекло, какие бывают в иллюминаторах корабля, а простое оконное стекло. Хотя и не особенно толстое, оно все же мешало Филу Эвансу рассмотреть местность, ибо поле зрения его и так уже было сильно ограничено размерами оконца.

- Что вы мешкаете? Разбейте стекло! - закричал дядюшка Прудент. - Вам будет виднее.

Фил Эванс изо всех сил ударил рукояткой своего ножа по стеклу, которое издало серебряный звон, но не разбилось.

Второй, еще более сильный удар, - и тот же результат!

- Ах, вот оно что! - вскричал Фил Эванс. - Небьющееся стекло!

И действительно, стекло это было, видимо, закалено по способу изобретателя Сименса, так как, несмотря на энергичные удары, оставалось целым и невредимым.

Однако снаружи теперь уже было достаточно светло, и взору открывалось окружающее пространство, по крайней мере в пределах поля зрения, очерченного рамой окна.

- Что вам видно? - спросил дядюшка Прудент.

- Ничего!

- Как? Вы не видите леса?

- Нет!

- Даже вершин деревьев?

- Их тоже не видать!

- Значит, мы больше не находимся посреди поляны?

- Не вижу ни поляны, ни парка!

- Различаете ли вы по крайней мере крыши домов или верхушки монументов? - воскликнул дядюшка Прудент, разочарование и ярость которого все усиливались.

- Ни крыш, ни монументов.

- Как! Ни мачты с флагом, ни церковной колокольни, ни фабричной трубы?

- Ничего, кроме воздушного пространства.

В это мгновение дверь отворилась. На пороге показался какой-то человек.

То был Робур.

- Достопочтенные сторонники воздушных шаров, - громко произнес он, - отныне вы свободны и можете передвигаться в любом направлении.

- Свободны?! - вскричал дядюшка Прудент.

- О да… В пределах «Альбатроса»!

Дядюшка Прудент и Фил Эванс опрометью выбежали из помещения.

Что же открылось их взорам?

Внизу - в тысяча двухстах или тысяча трехстах метрах под ними - расстилалась местность, которую они безуспешно пытались узнать.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

которую инженерам, механикам и другим ученым людям стоило бы, пожалуй, пропустить

«Когда, наконец, человек перестанет ползать по поверхности земли и поселится в лазурной тишине небес?»

На этот вопрос Камиля Фламмариона нетрудно ответить: это произойдет в эпоху, когда развитие механики даст возможность решить проблему авиации. И как уже предсказывали несколько лет назад некоторые ученые, все более широкое применение электричества должно постепенно привести к разрешению этой проблемы.

Задолго до 1783 года, когда братья Монгольфье сконструировали свой воздушный шар, названный по их имени «монгольфьером», а физик Шарль построил свой первый аэростат, некоторые дерзкие умы уже грезили о завоевании воздушных просторов с помощью механизмов. Следовательно, первые изобретатели и не помышляли об «аппаратах легче воздуха», ибо при тогдашнем уровне развития физики подобная мысль не могла даже возникнуть. Они рассчитывали осуществить воздушное сообщение с помощью «аппаратов тяжелее воздуха» - летательных машин, построенных наподобие птиц.

Именно по этому пути и пошел безумец Икар, сын Дедала, но, едва он приблизился к солнцу, его крылья, скрепленные воском, рассыпались в воздухе.

Однако, оставляя в стороне древнюю мифологию и не останавливаясь на Архитасе Тарентском, можно утверждать, что в трудах Данте из Перуджи, Леонардо да Винчи и Гвидотти уже отстаивается идея создания механизмов, способных перемещаться в воздушном пространстве. Прошло еще два с половиной столетия, и число изобретений в этой области начало заметно возрастать. В 1742 году маркиз де Баквилль изготовляет систему крыльев, испытывает ее над Сеной и при падении ломает себе руку. В 1768 году Поктон предлагает свой проект летательного аппарата, снабженного двумя винтами - подъемным и гребным. В 1781 году архитектор принца Баденского Меервейн создает летательную машину, построенную по принципу орнитоптера; он оспаривает возможность управления недавно изобретенными воздушными шарами. В 1784 году Лонуа и Бьенвеню строят геликоптер, приводимый в движение пружинами. В 1808 году австриец Якоб Деген делает попытку подняться в воздух. В 1810 году выходит в свет брошюра Деньо, из Нанта, в которой разработаны принципы «аппаратов тяжелее воздуха». Затем, с 1811 по 1840 год появляются исследования и изобретения Берблингера, Вигаля, Сарти, Дюбоше, Каньяра де Латура. В 1842 году англичанин Генсон разрабатывает систему наклонных плоскостей и винтов, которые приводятся в движение паровым двигателем; в 1845 году Коссю сооружает летательный аппарат с подъемными винтами; в 1847 году Камиль Вер предлагает свой план геликоптера с крыльями из перьев; в 1852 году Летюр изобретает управляемый парашют, во время испытания которого разбивается насмерть; в том же году Мишель Лу разрабатывает конструкцию скользящей плоскости, снабженной четырьмя вращающимися винтами; в 1853 году Белегик выдвигает идею аэроплана, приводимого в движение тяговыми винтами. Воссен-Шардан предлагает проект управляемого воздушного змея, а Жорж Коле - различные конструкции летательных машин с газовыми двигателями. С 1854 по 1863 год появляются новые имена: Джозеф Плайн, взявший патент на несколько воздушных аппаратов, Бреан, Карлингфорд, Ле Бри, дю Тампль, Брайт, применивший подъемные винты, вращавшиеся навстречу друг другу, Смайти Панафье, Кронье и другие. Наконец, в 1863 году благодаря усилиям Надара в Париже создается «Общество аппаратов тяжелее воздуха». Оно оказывает содействие изобретателям, испытывающим различные летательные машины; на некоторые из них уже получены патенты. Таковы: геликоптер с паровым двигателем де Понтон д’Амекура; летательный аппарат де Лаланделя, сочетающий в себе винты, наклонные плоскости и парашюты; аэроскаф де Луврие; механическая птица д’Этерно; летательная машина Груфа, крылья которой приводятся в движение рычагами. Словом, лед тронулся! С той поры изобретатели изобретают, а ученые производят расчеты, цель которых - сделать воздушное сообщение практически осуществимым. Буркар, Ле Бри, Кауфман, Смит, Стрингфеллоу, Прижан, Данжар, Помес и де ла Поз, Муа, Пено, Жобер, Гро де Вильнев, Ашенбах, Гарапон, Дюшен, Дандюрану Паризель, Дьеэд, Мелкисф, Форланини, Бриэрей, Татен, Дандрие, Эдиссон - одни, применяя систему крыльев или винтов, другие - систему наклонных плоскостей, - изобретают, создают, изготовляют и совершенствуют свои летательные машины. И эти машины взлетят в воздух в тот день, когда будет изобретен достаточно мощный и чрезвычайно легкий двигатель.