Дневник полярного капитана

Физики проверяют свои инструменты и пишут свои книги на одном конце стола, образующего прямой угол с внешней стеной дома; другой его конец предоставлен Аткинсону, зоологу и специалисту по изучению паразитов, который должен писать спиной к темной камере. Так как Аткинсона еще нет, то его угол еще не оборудован, и мое внимание обратилось на темную камеру и ее владельца. Никогда фотографическое искусство не имело такого храма в полярных краях, да редко где и в других. Такая роскошная камера для проявления иегативов оправдывается единственно качеством исполняемой в ней работы, а в настоящем случае присутствием такого художника, как Понтинг.

Он спешил показать мне результаты своей работы за летние месяцы, а я, между тем, обводил взором опрятные полки с подбором камер и пр. – большую фарфоровую раковину с автоматически действующим краном, две ацетиленовые горелки с абажурами и все другие приспособления. Тут все поощряло к работе, обеспечивая наилучший успех; а фотографу честь и слава, ибо почти исключительно его руками исполнены все ухищрения, им придуманные. Тут ясно сказывается польза опытности, приобретаемой в путешествиях. Понтингу приходилось работать среди примитивных условий новой страны, вследствие чего из него вышел мастер на все руки, умеющий справляться со всякого рода орудиями и при всевозможных обстоятельствах. Так, когда на первой очереди были строительные работы, а рабочих рук не хватало, Понтинг получил только, так сказать, внешнюю скорлупу своей мастерской, с самым скудным сырым материалом для ее оборудования.

В самое короткое время появились полки и ванны, были повешены двери, сооружены оконные рамы, и все это, к удивлению присутствующих, было сделано с безукоризненным мастерством. Счастье, что можно было быстро выполнить такую работу, так как мимолетных часов краткого летнего времени нельзя было уделять ни на что, кроме непосредственно фотографирования. Понтинг, по нервности своего темперамента, не терпел потери времени; в хорошую погоду он почти не спал. Насколько позволяли обстоятельства, он старался не упустить случая для успешной работы.

Плоды такого трудолюбия он предъявил мне в виде тысячей саженей кинематографических лент, имевшихся у него в запасе, тогда как еще большее количество их было им оставлено на корабле, не говоря о наставленных на полках ящиках с негативами и о толстом альбоме с оттисками.

Из стольких прекрасных его качеств, самым замечательным можно, пожалуй, назвать его удивительную способность схватить живописные, эффектные картины. Поэтому компоновка его снимков необыкновенно хороша; он каким-то чутьем в точности знает соотношение переднего плана и среднего воздушного пространства, как и значение введения в картину живого элемента, между тем как искусной технической манипуляцией разных ширм и большей или меньшей продолжительностью съемки он как бы подчеркивает тонкие теневые эффекты на снегу и воспроизводит его изумительную прозрачность. Он – художник, влюбленный в свою работу; душа радуется, когда слушаешь его восторженные рассказы о достигнутых результатах и его планы на будущее.

Не уcпел я налюбоваться всеми сокровищами темной комнаты, как меня повели в помещение биологов. Нельсон и Дэй с самого начала заявили о своем намерении устроиться вместе, так как оба отличаются необыкновенной методичностью и аккуратностью. Оба очень обрадовались, когда намерение их было одобрено и они избавились от возможности получить неряшливого сожителя. До нашего ухода осенью не было приступлено к устройству этого помещения; теперь же я нашел его образцом умения использовать место. Во всем преобладали опрятность, порядок.

Микроскоп стоял на особом столике, обставленном эмалированной посудой, разными сосудами и книгами. За спиной сидящих – две койки, в два яруса, с задернутыми занавесками, выдвижными ящиками для белья и приделанными к ним подсвечниками с рефлекторами; над головами была очень хитро устроенная сушилка для носков с несколькими сетками. На все это потребовалась художественная столярная работа, поразительно отличавшаяся от наскоро сколоченных приспособлений в других спальных помещениях. Столбы и доски коек были гладко обструганы по краям и выкрашены под красное дерево. Стол Нельсона очень удобно стоит под самым большим окном и тоже снабжен ацетиленовой лампой, так что он и в летнее, и в зимнее время имеет все удобства для кабинетной работы.

Дэй, как видно, был неутомим во все время моего отсутствия. Не было конца общим похвалам его искусству и выражениям благодарности за оказанную им помощь при установке инструментов и вообще для облегчения научных работ. Ему одному были обязаны всеми приспособлениями для отопления, освещения и вентиляции, оказавшимися вполне удовлетворительными. Тепло и свет не оставляли ничего желать, и воздух в то же время всегда был чист и свеж.

От отопления мое внимание вполне естественно перешло к кухонным приспособлениям и заведующему ими Клиссольду. Я уже много слышал о его удивительном искусстве и отчасти лично убедился в этом. Теперь меня провели в его собственное отделение, с его плитой, печками, утварью, стенными столами и уставленными всяким добром полками. Приятно было слышать, что печка оказалась экономной, а патентованные брикеты превосходно заменяют уголь. Сам Клиссольд был всем доволен, за исключением только толщины стен большой печи и размеров хлебной печки.

Он опасался, как бы она не оказалась слишком мала для того, чтобы постоянно снабжать весь персонал достаточным количеством хлеба. Несмотря на это, он показал мне ее с явной и вполне справедливой гордостью, ибо он сам придумал к ней остроумное дополнение, не уступавшее ни одному из изобретений, какими мог похвастаться наш дом. Когда поднимался хлеб, он этим самым замыкал электрический ток, отчего звонил звонок и загоралась красная лампочка. Клиссольд сообразил, что продолжительный звон подействует не особенно приятно на нервы нашей компании, а продолжительное горение не продлит существования лампочки, и потому от себя прибавил часовой механизм, который, после краткого промежутка, автоматически прерывает ток; кроме того, посредством того же механизма можно было вызывать эти сигналы в разные промежутки времени, по желанию; так, пекарь, лежа в постели, мог пользоваться ими через короткие промежутки; уходя же из дома, он мог поставить аппарат так, чтобы по возвращении одним взглядом удостовериться, что происходило в его отсутствие.

Это очень милая выдумка; но когда я узнал, что на нее пошел всякий хлам, как то: тут какое-нибудь зубчатое колесо или пружинка, там магнитик и тому подобное, выпрошенные там и сям, мне стало ясно, что у нас весьма замечательный повар. Впоследствии, когда до моего сведения дошло, что Клиссольд был призван на совещание о недугах Симпсонова мотора и что он способен соорудить сани из простых ящиков из-под клади, я уже не так удивился, потому что к тому времени узнал, что он много упражнялся в ручном труде и в машинном деле до того, как взялся за кастрюли и сковороды.

Мои первые впечатления включают такие вещи, которым я спешил посвятить специальное внимание, а именно помещения для наших животных. При этом я убедился, что наши русские молодцы заслуживают не меньшей похвалы, чем мои англичане.

Антон с помощью Лэшли [старшего кочегара] устроил конюшни. Во всю длину пристройки тянулись стойла, отделенные друг от друга перегородками до пола так, чтобы беспокойные ноги лошадей не могли попасть под них. Кормушки спереди были обиты жестью, чтобы лошади, имеющие дурную привычку грызть дерево, не могли ей предаваться. Я не мог подавить вздоха при мысли о том, скольким стойлам придется пустовать, в то же время радуясь тому, что, какой бы ни стоял мороз, какие бы ни дули ветры, для уцелевших десяти лошадей места, теплого и укрытого, больше чем достаточно.

Впоследствии мы имели возможность всем, кроме двух или трех, дать двойное помещение, в котором они могут и полежать, если пожелают.