Архипелаг мореплавателей

…В четверг, 15 марта, барометр начал падать. Погода была дождливая и безветренная. На берегу нас заверили, что барометр падает к дождю и нет причин для опасений… после полудня с северо-востока задул ветер, который постепенно усиливался. В полночь разразился шторм. На рассвете при ураганном ветре мы заметили, что нас сносит на рифы. В это же время „Эбер“ пошел на дно со всей командой. Спаслось только пять человек.

…Море (16 марта в 8. 00 вечера) уже перекатывалось через рифы. Нас сносило на „Ванделию“. „Ольга“ находилась рядом по нашему правому борту, а рифы невдалеке по левому… „Ольга“ едва не столкнулась с нами… Я решил попытаться выскользнуть и спасти корабль… Потребовал от первого механика выжать из машины все, на что она способна… и понемногу-понемногу, постепенно увеличивая скорость, нам удалось уйти».

Остов «Адлера» так и остался в Апийском заливе. Деревянные части сгнили, и их унесли волны. Железо покрылось ржавчиной и водорослями. Останки глубоко зарылись в песок в нескольких десятках метров от берега и стали неотъемлемой частью городского пейзажа. Они оставались там до 1967 г., пока при строительстве порта их окончательно не засыпали песком, поднятым со дна моря.

Прибрежная улица

Если смотреть на Апиа со стороны залива, то видно, что весь городской фасад образует Прибрежная улица.

— Это пульс города, — сказал о ней Марсель.

Но она означает и нечто большее. Прибрежная улица не только центр торговли и развлечений, но и та лакмусовая бумага, которая отражает процессы изменений, происходящих на острове. Она настоящая летопись страны на протяжении последнего столетия.

Я хорошо изучила эту улицу. Даже сейчас чувствую под ногами неровности ее мостовой, вижу каждый дом и витрину, помню запахи магазинов и придорожных цветов. Я в любое время могу, как и в первые недели после приезда, с удовольствием совершить прогулку от самого мыса Мулинуу на западном берегу залива до мыса Пилота — на восточном.

Полуостров с высоты птичьего полета напоминает палец, обращенный на юго-восток. На кривом «ногте», окруженном мангровыми болотами, стоит белый мавзолей великого самоанского вождя Тамасесе. По вечерам здесь сидят влюбленные и смотрят, как движется луна над черной паутиной сетей, расставленных в лагуне. Из трясины доносятся тихие всплески. При свете фонаря там можно увидеть крохотные подвижные создания, похожие на рыб или головастиков. У них выпуклые глазки, сильно развитые грудные плавники и хвосты, которыми они пользуются как конечностями. Самоанцы называют их талаэ. Это один из немногих уцелевших на земле реликтов той эпохи, когда некоторые формы жизни выходили из воды и приспосабливались к земной атмосфере. Эти талаэ свободно дышат как жабрами, так и легкими, что дает им возможность существовать как на суше, так и в воде.

— Они такие живучие, что выбираются из банки с формалином, — сказал мне знакомый натуралист.

Охотясь на мелких ракообразных и насекомых, талаэ необычайно быстро передвигаются по камням и траве. Иногда они взбираются на низко свисающие ветви мангров и с еле слышным всплеском падают в воду.

У великого вождя Тамасесе самое прекрасное место на земле для вечного отдыха. Широкая лагуна окружает его с запада, с востока и севера. С юга молодой пальмовый лес и мангровы защищают это место от жарких ветров, дующих из глубины острова, а солнце и луна время от времени извлекают из водяной пыли, висящей над рифами, искрящуюся красками радугу. Мир после смерти Тамасесе желает воздать ему то, чего лишил при жизни.

Его преследовали суд и полиция, он был брошен в тюрьму, лишен титула вождя, выслан из родной деревни Ваимосо и обречен на изгнание. 28 декабря 1929 г. Тамасесе был убит новозеландским полицейским в гот самый момент, когда обратился к своим соотечественникам со словами: «Самоанцы, сохраняйте спокойствие!»

Тамасесе очень интересная личность. Горячий патриот, без остатка отдавший себя родине, он стал одним из главных организаторов оппозиционного движения «мау», возникшего в 20-х годах XX в. Члены «мау» выдвинули лозунг «Самоа мо самоа» («Самоа для самоанцев») и старались повлиять на правительство Новой Зеландии и мировое общественное мнение с целью получить если не полную независимость, то, по крайней мере, большую самостоятельность в рамках существующего мандата. Однако легальные способы не давали желаемого результата. «Мау», верные принципу действовать исключительно мирными средствами, выступили инициаторами бойкота администрации. Власти ответили арестами и изгнанием активнейших членов движения Но народ не удалось сломить. Милиция, выделенная из членов «мау», пикетировала магазины, принадлежащие европейцам, и не пускала в них ни продавцов, ни покупателей. Население отказывалось платить налоги.

Администрация вынуждена была прибегнуть к чрезвычайным мерам и массовым арестам. Вызванные в Апиа новозеландские крейсеры «Диомед» и «Дунедин еще больше терроризировали население. Был арестован вождь Тамасесе. Его отправили в шестимесячную ссылку на Новую Зеландию. При возвращении вождя вспыхнула стихийная демонстрация. На пристани собрались тысячи людей. Сотни лодок образовали мост между стоящим в заливе на якоре кораблем и берегом. Тамасесе прошел по этому мосту среди поднятых в приветствии весел. Три дня и три ночи праздновала деревня Ваимосо возвращение своего вождя. Никто и не предполагал, что всего лишь несколько месяцев отделяют его от смерти.

В субботу 28 декабря 1929 г. спокойная, дисциплинированная процессия самоанцев приближалась к Прибрежной улице. Люди шли в порт, чтобы приветствовать возвращающегося из изгнания активного деятеля «мау» — Смита. По белым лавалава в толпе можно было различить четырех великих вождей. Другие участники движения «мау» были опоясаны голубыми лавалава с белой полосой. По обеим сторонам колонны шла милиция, выделяющаяся своими особыми набедренными повязками и белыми тюрбанами. Вместо оружия они несли привязанные к руке палки. В тот момент, когда самоанцы приближались к Прибрежной улице, на них напала новозеландская полиция. Завязалась драка. Один новозеландец упал, и, хотя, как оказалось позднее, не имел никаких телесных повреждений, этот факт по служил предлогом для применения огнестрельного оружия. Полиция начала стрелять. Самоанцы отступили и защищались единственным доступным им оружием — камнями. Во время всеобщей свалки был убит белый полицейский. Тамасесе, выделяющийся в своей белой лавалава, стоя на возвышении, поднял руки вверх и закричал:

— Самоанцы, успокойтесь, прошу вас!

Раздался выстрел. Вождь упал. Те, что стояли ближе к нему, бросились на помощь. Тогда с балкона находившегося рядом комиссариата полиции по толпе дали очередь из пулемета. Какой-то молоденький парнишка, пытавшийся собственным телом прикрыть вождя, был буквально изрешечен пулями.

В ту черную субботу погибло одиннадцать самоанцев, шестнадцать — ранено. По просьбе раненого Тамасесе демонстрация была продолжена. За последней шеренгой самоанцев в порт направился отряд белых полицейских с примкнутыми штыками…

Утром следующего дня Тамасесе умер. Перед смертью, согласно вековой традиции, он передал народу свою последнюю волю: «Моя кровь пролита за Самоа. Этим я горжусь. Не мстите, потому что свою кровь я отдал за дело мира. Сохраняйте мир любой ценой».

Кончилась эра «мау». Несмотря на спокойствие, установившееся в стране, новозеландская администрация усилила террор. Поэтому члены организации, не дожидаясь арестов, целыми группами бежали в лес, как некогда делали их предки после проигранной битвы.

В 1936 г. к власти в Новой Зеландии пришла Трудовая партия. Отношения между самоанцами и администрацией улучшились. Прежние заговорщики вышли из подполья и включились в политическую жизнь. Но «Самоа мо самоа» они ждали еще двадцать шесть лет. Премьером первого правительства независимого государства стал сын великого вождя Тамасесе — Фиаме Матаафа Мулинуу II.