Пленники белой пустыни

Мальчик сел и со страхом осмотрелся. Иглу было покинуто. Звуков пурги не было: снежная буря уже несколько часов как утихла. Скудный дневной свет просачивался сквозь снежные блоки кровли и давал возможность рассмотреть широкую спальную лежанку из снега, занимавшую половину иглу. На лежанке виднелись шкуры карибу и куски оленины. Никаких других признаков того, что иглу обитаемо, не было.

Одной рукой Эуэсин потянулся за винтовкой, другой — потряс Джейми за плечо. Джейми застонал и стал медленно приходить в себя. Воспалёнными и распухшими глазами он различил склонившееся над ним лицо Эуэсина, а выше — купол иглу.

— Где мы? — спросил он, с трудом шевеля потрескавшимися губами.

Эуэсин торопливо рассказал о конце их путешествия и закончил следующими словами:

— Мы в эскимосском иглу и можем немного отдохнуть, если хозяева не вернутся домой! — Он невольно вздрогнул от такой перспективы, и рука снова потянулась к лежавшей рядом винтовке.

В иглу стоял холод, но температура была терпимой, так как жилище было сложено добротно, а свежевырубленные снежные блоки хорошо удерживают тепло. С одеревенелыми мускулами мальчики выползли из-под спальных мешков и осмотрелись. Их взгляды скрестились на мясе; с голодным блеском в глазах они осмотрели его. Мясо сильно промёрзло, но в снежной нише стояла маленькая каменная лампа, очень похожая на те, которые они нашли на могилах эскимосов. Лампа была наполовину заполнена замёрзшим жиром.

Эуэсин протиснулся сквозь туннель к саням и достал огневую дрель. На улице к нему бросились обе собаки, и по их раздутым животам нетрудно было угадать, что и они нашли пищу.

Небо было чистое, слегка затянутое дымкой, и в рассеянном свете Эуэсин не смог различить ничего, что было бы хоть мало-мальски знакомым. Казалось, всё видимое пространство укутано сплошным белым покрывалом. Далеко на северо-западе виднелась тёмная линия. Может быть, это гора Идтен-сэт, наполовину скрытая снежными вихрями? Эуэсин вряд ли сказал бы, где он находится, но по крайней мере его успокаивало сознание того, что по равнине никто не движется.

Затратив массу усилий, он зажёг каменную лампу. Мальчики водили над язычком пламени куски оленины, до тех пор пока мясо чуть-чуть не оттаивало. Они ели и ели, а к тому моменту, когда весь жир выгорел и огонёк погас, внутри иглу стало совсем тепло. Сытые и разморённые, ребята откинулись на спину и заснули. Но перед тем как лечь, Эуэсин, из чувства осторожности, дослал патрон в патронник винтовки и положил оружие так, чтобы его можно было мгновенно схватить.

Они проспали всего несколько часов, когда Джейми разбудило хриплое рычание Зуба. Пёс лежал, свернувшись у самой его головы. Джейми сонно отодвинулся. Но Зуб несколько раз залаял с подвыванием, и тут оба путешественника, как подкинутые пружиной, разом сели на своих спальных мешках.

Собаки были уже у входа в туннель. Шерсть на загривках стояла дыбом. Внезапно Зуб бросился наружу, Эйюскимо метнулась следом и за стенами иглу поднялся страшный шум.

Лицо Эуэсина перекосила гримаса страха. Он встал на колени, держа винтовку нацеленной на устье туннеля. Джейми тоже почувствовал частые удары сердца, когда он нащупывал рукоять охотничьего ножа, висевшего у пояса.

За стенами иглу хор собачьих голосов достиг, казалось, наибольшей громкости, и в этот гомон ворвался человеческий голос, выкрикивавший непонятные слова. Почти мгновенно собачий лай прекратился и наступила тревожная тишина.

— Туннель! Следи за туннелем! — хрипло прошептал Эуэсин. По лицу градом катился пот; ужас мальчика-индейца был настолько велик, что винтовка в руках ходила ходуном. В его воображении ожили все древние предания о жестокости эскимосов. Страх Эуэсина оказался заразительным, и Джейми тоже стало страшно.

Теперь из туннеля донёсся шуршащий звук, и напряжение достигло высшей точки. Палец Эуэсина дрожал на спусковом крючке винтовки.

Джейми почувствовал, как сердце бешено забилось: в тёмном отверстии перед ним внезапно показалось лицо.

Джейми и Эуэсин так застыли от изумления, что не могли пошевелить ни одним мускулом. Нет, не само лицо произвело такое сильное впечатление, а волосы — да, волосы, которые выбились из-под капюшона парки незнакомца. Волосы были длинные и огненно-рыжие!

Тишину разорвал крик Эуэсина, палец которого судорожно сжался на спусковом крючке. Голос был пронзительный и неестественный.

Джейми метнулся к Эуэсину и толчком опрокинул его. Лицо в проёме туннеля исчезло, но Джейми уже метнулся вдогонку.

— Ты едва не убил мальчика! - бросил он через плечо Эуэсину, ныряя в туннель.

Когда Джейми оказался снаружи, Зуб бросился к нему, повизгивая от радости. От яркого света Джейми прикрыл глаза руками и затем не более чем в пятидесяти футах увидел длинные сани с упряжкой из дюжины собак. Незнакомец стоял одной ногой на санях, словно приготовился прыгнуть на них и бежать. На нём была меховая одежда, и под копной рыжих волос Джейми разглядел испуганное лицо мальчика вряд ли намного старше его самого.

Джейми быстро вытянул вперёд руки ладонями вверх, чтобы показать, что безоружен, и постарался улыбнуться. Незнакомец стоял в нерешительности, совсем как олень, готовый метнуться прочь.

— Друзья! — прокричал Джейми отчаянно. — Не уходи! Мы — друзья!

Чувствовалось, что у незнакомца были сомнения на этот счёт, и неудивительно: стоило вспомнить, как его встретили в иглу. Решение висело на волоске, когда Эйюскимо спасла положение.

Она обнюхивалась с крупными собаками упряжки незнакомца. Один из псов почувствовал ревность и укусил своего соседа. В следующий миг разразилась всеобщая драка.

Незнакомец бросил сани и ринулся разнимать рычащую свору. Джейми поспешил на помощь, и несколько минут обоих не было видно в массе рычавших и щёлкающих зубами ездовых лаек.

С помощью пинков, диких окриков и ловких ударов по собачьим мордам битву удалось прекратить. Тогда, тяжело дыша, незнакомец и Джейми взглянули друг на друга.

Неизвестный мальчик был смуглый, как индеец, но скуластый, с правильными чертами лица. Джейми увидел, что кроме поразительных рыжих волос у незнакомца ещё и ясные голубые глаза. Теперь незнакомец улыбался.

Вне себя от радости, Джейми указал на иглу и изобразил жестами, что он ест. Незнакомец широко улыбнулся и, к изумлению Джейми, сказал по-английски:

— Конечно, мы едим туткту - оленя. Но тот, другой, он как будто хочет съесть меня!

Незнакомец махнул в сторону иглу, и, повернувшись, Джейми увидел, что Эуэсин глядит на них открыв рот и выпучив глаза, а в руках у него всё ещё зажата винтовка. Вид у Эуэсина был растерянный и глупый.

Когда Джейми помешал ему выстрелить, Эуэсин решил, что друг окончательно сошёл с ума. Хотя Эуэсин был очень напуган, он поспешил к другу, желая предотвратить страшное несчастье, которое, казалось ему, подстерегало Джейми. Он выполз из туннеля, готовый дорого продать свою жизнь, защищая друга, — как раз вовремя, чтобы застать конец собачьей драки и увидел, что незнакомец, которого он так страшился, эскимос — едок сырого мяса, стоит рядом с Джейми, весело улыбаясь и болтая с ним по-английски!

Это было уже слишком! Эуэсин выронил винтовку, и она воткнулась дулом в снег, а Джейми не мог удержаться и разразился громким хохотом. Незнакомец тоже засмеялся, а бедняга Эуэсин стоял и дурацки качал головой, как будто не верил своим глазам. Час спустя трое мальчиков сидели в иглу, уплетая за обе щёки мясо, которое незнакомец, сказавший, что его зовут Питъюк, принёс со своих саней.

Потребовалось порядочно времени, чтобы Питъюк смог рассказать о себе, так как он плохо знал английский язык и сперва ему было трудно говорить. К утру следующего дня, когда трое ребят тронулись от маленького иглу в направлении реки Кейзон к стойбищам эскимосов, Джейми и Эуэсин уже знали многое из захватывающей истории Питъюка.

Эта история началась семнадцатью годами раньше, когда Питъюк родился в иглу эскимосов тундры недалеко от реки Кейзон. Его матерью была эскимоска, а отцом — белый человек, тот самый, который исчез с Танаутского озера, отправившись в торговую экспедицию в страну эскимосов двадцать лет тому назад, тот рыжеволосый англичанин, в память о котором старую развалившуюся хижину называли Постом Рыжеголового.