Ошибки в путеводителе

Еду больше описывать не буду, а то слишком длинно получится. Скажу только пару слов о вине. Присоединился к нам на несколько дней человек, занимающийся сейчас поставками французского вина в Россию. Что-то привез с собой, но основные партии закупались на месте на пару с Сашей, тоже большим знатоком дегустации. По вечерам проходили пробы, сравнения и обсуждения, а я хищно прислушивался к профессиональному лексикону: «действительно обволакивает», «округлое», «честное вино – простое, но честное». Честных вин было немного, друзья действительно понимали, что покупают. Лучшим было, пожалуй, «Брунелло Монтальчино», не помню, какого года.

Вернемся к художественным впечатлениям. В главной церкви чудесного Виссо (Visso) на стене диковинная фреска: некто огромного – во всю стену – роста, с посохом, стоит по колено в воде, держа на плече непонятное существо, вроде серафима. Между ног у него рыбы и русалка. Лицо у гиганта ужасное и какое-то дикое, языческое. Саша сказал, удивляясь: «Ярило». А я подумал: чудище обло, озорно и лаяй. И ведь угадал. На следующий день в Урбино глазастая Мила углядела на одном из маленьких клейм явно того же персонажа: по колено в воде, в одной руке посох, в другой кто-то маленький, только без русалок. Оказалось, св. Христофор – великан, псеглавец.

Потом вспомнился Мантенья в разбомбленной падуанской Эремитани (тащат великана), и во флорентийской Сан-Миниато тоже он и тоже во всю стену, только никто не задумывался, что вдруг. Вот странность: я ведь помню и недавнего Босха с тем же великаном в роттердамском музее, и (смутно) Баутса в мюнхенской пинакотеке. Просто никак не усвою, что в картине есть и сюжет, не только колорит.

Перуджа – гениальная. Город огромных домов и перекинутых между ними гигантских арок. Масштаб Флоренции, только дома вплотную. Ну, Перуджа столица, понимаю, но дученто и в городах поменьше дает тот же размах. Кем они себя воображали?

Откопали там засыпанный средневековый район, это еще один город, только подземный. Часть фасада собора – остатки римской стены. Есть этрусские ворота, над ними римская арка, над аркой ренессансные объемы с арочными колоннадами. Есть еще этрусские Porta Marzia с пятью темными античными торсами. В дальней оконечности – цилиндрическая S. Angelo, пятый век.

Все дома, не в пример прочим городам, темно-ободранные, серо-кирпичные или оштукатуренные цветные. Совершенно живые. На второй, справа от собора, улице круто спускается вниз круглящаяся стена домов: красная охра, желтая охра, кармин, бледно-кофейные, лимонные, синеватые, зеленоватые, серые.

Это редкость. Туристическая Италия стоит светленькая и чистенькая, будто вчера родилась. Я хорошо помню впервые увиденный очищенный фасад: Оксфорд, 1992. Целый день тогда не мог в себя прийти, а сейчас только морщусь, как от изжоги.

Сполето тоже сильно почистили, но это такой дивный, такой счастливый город, что выдерживает и это поругание. Теперь тут эскалатор на самую верхушку, к замку, а я в свое время тащился пешком (по тающему снегу). Всех чудес не перечислить, лучше всего, пожалуй, Piazza del Duomo с длинной лестницей вниз к собору, где по одной стороне тонко изгибается серый с остатками монохромной росписи дворец, а с другой – абсиды S. Eufemia (10 век). В ее интерьере все колонны разные, одна каннелированная поставлена вверх ногами, вместо другой античная перемычка. Это еще что! В алтарь S. Salvatore (5–7 век), что над кладбищем за стенами города, просто встроена часть римского храма коринфского ордера. На окраине, за стенами находится и S. Pietro, в чьи фасадные кассеты помещены, как в клетки, басенные звери.

Везде поют птицы. По главной улице прохаживаются дамы в шубах и господа в шляпах, с большими зонтами.

Урбино весь кирпичный, в центре длинная – нет, радостно-долгая – площадь. В огромном Palazzo Dukale замечательное собрание живописи, есть длинный Уччелло, два Рафаэля и такой Пьеро делла Франческа («Бичевание»), лучше которого я еще не видел: фигуры застыли в парящей устойчивости, цвета почти растворились в серебряном воздухе. И относительно Рафаэля я изменил мнение, его здешний женский портрет («Немая») поразителен по скорости и силе личного контакта. Есть еще Синьорелли, но там не до него. А проходя мимо итальянских картин семнадцатого века, невольно ускоряешь шаг: все дробно и фосфорно, словно писалось при люминесцентном свете.

Тоди тоже хорош по-своему – крутой, дома уступами и углами, словно плечами толкаются; пахнет дымом. Но сильнее всего светятся в памяти несколько совсем маленьких городов: Беванья, Нарни, Луньяно, Лионесса. Это как бы наши личные открытия, в путеводителях о них два слова, а то и ни одного.

Про Луньяно (Lugnano in Teverina) именно что ни одного. И действительно: городок, каких много. Решили хотя бы запастись здесь продуктами. Я подумал, что обойдутся без меня, и завернул за угол, вышел на маленькую площадь. На ней романская церковь: нартекс (входная лоджия) с витыми колонками, роза фланкирована узкими двойными окошками, над фронтоном орел. По фасаду звери, цветные инкрустации. S. Maria Assunta, двенадцатый век, все подлинное до сантиметра. Такое, впрочем, уже случалось, только с поздней переделкой интерьера, когда внутри оказывается барокко во всю силу своей холодной спесивой казенщины. А тут и в интерьере аркады на древних колоннах, в капителях «плетенка», люди и звери (на одной змея залезает в рот бородатого человека). Весь камень в цвет темной слоновой кости. За инкрустированной алтарной преградой две трибуны, тоже инкрустированные. За ними вторая преграда с прекрасными рельефами и архитравом на двух тонких колоннах. В алтаре купольный храмик-табернакль. Пол в кругах, почти драгоценная инкрустация. Да и все вместе какая-то драгоценность.

Это было уже под вечер и давалось из последних сил, потому что днем-то был Нарни. Нарни – географический центр Италии, так там всюду написано. Кто-то мне сказал, что имеет отношение к Нарнии Льюиса, но за точность не поручусь. Львы там действительно повсюду, и у порталов церквей, и на фасадных рельефах, и в интерьерах. На одной из капителей S. Maria Impensonale они крепко, как братья, с двух сторон обнимают человека. Львы не в силах скрыть природную доброту, а у человека лицо какое-то окаменелое.

При главном портале собора тоже львы. От них длинная лестница глубоко вниз, к ромбовидной площади с фонтаном и двумя башнями. В соборе пожилой человек зажигает свечи и поет что-то литургическое – очень чисто, сначала даже показалось, что запись.

В Беванье нужно как можно дольше сидеть на единственной площади с античной колонной и фонтаном, пить кофе, поглядывать на смотрящие друг на друга дивные романские церкви, на палаццо, углом вступающее сбоку. Где-то неподалеку Франциск проповедовал птицам. «И, сойдя на поле, он начал проповедовать птицам, бывшим на земле, и тотчас же и те, которые сидели на деревьях, слетели к нему и стояли все вместе неподвижно, пока святой Франциск не кончил проповеди».

В Лионессе мы оказались вечером предпоследнего дня, забравшись на высоту в полторы тысячи метров. Город у подножия черной горы со снежной вершиной. Две прямые улицы чудесных цветных домов, площадь с розовой церковью, за ней аркада над глубочайшим обрывом. Вообще-то городу не очень идет его имя, разве что здесь, над обрывом, он действительно изготовился к прыжку – как львица.

Когда выезжали, пошел крупный град, но тут же показалось солнце, вывесилась отчетливая радуга. Въехали на мост, идущий через всю долину на высоте вершин. На закате горы были в светящемся зеленом тумане, заметном только на их фоне.

Не упомянуты: Abbazia S. Pietro in Valle с замечательными росписями двенадцатого века. Abbazio di S. Felice. Bettona, Montefalko, Spello (где в одной из церквей «Мадонна и святые» Пинтуриккьо), Deruta, S. Gemini, Amelia, Orte, Cesi, Norcia.

Перед самолетом еще полдня походили по Риму: Авентин, Целий, Капитолий. Зашли и в Сан-Клименте посмотреть на алтарную мозаику и на фрески Мазолино. Я раньше не замечал (или забыл), что в распалубке над «Распятием» (гениальным) сидит типичный Леня Глезеров, наш товарищ, как будто с натуры рисовали. А на ближайшем столбе – вот те на! – старый знакомец, св. Христофор, и на этот раз вполне благопристойного вида.