Дорога ветров

ериков, походивших по своему рельефу на современную Африку. В лагунах и отгороженных барьерными рифами каналах отступивших морей выпаривались чудовищные массы соли и магнезиальных осадков доломитов. На севере современного Азиатского материка продолжали существовать огромные низменные пространства, поросшие заболоченными лесами. Здесь продолжали отлагаться угли.

Высокие материки с окаймлявшими их глубокими океанами оставались и в начале мезозойской эры - в триасовую эпоху, от которой для той области Азии, где в настоящий момент находился я, не осталось геологических свидетельств. Здесь широко распространены отложения двух других периодов мезозойской эры - юрского и мелового, во время которых опять произошло опускание материков, частично затопленных мелководными морями. Жаркий и влажный климат способствовал развитию растительности на суше и богатству животной жизни в прогреваемых солнцем соленых морях или прибрежных болотах. Именно тогда появились гигантские ящеры - динозавры, за остатками которых мы пробирались сейчас в котловину Нэмэгэту... Эта мысль вернула меня к действительности. Нужно было ехать дальше, чтобы приискать удобное место для ночлега.

История хребта Хана-Хере стала ясной. Уцелевшие зеркала скольжения, еще не разрушенные выветриванием, свежая поверхность скал, не покрывшихся "загаром пустыни", прямая, как ножом срезанная стена хребта - все говорило об очень молодом поднятии, крупном сбросе, происшедшем в совсем недавнее время, вероятно, в раннеисторические времена - несколько тысячелетий тому назад... Южные ступени хребта исполинские "Три Чиновника" в их черной броне поднялись раньше, разрезав и отгородив с юга равнину Нэмэгэту, когда-то простиравшуюся до самой границы Китая и еще дальше на юг...

Равнина, тянувшаяся вдоль стены, кончилась. Вплотную подступили крутые обрывы. Нужно было спускаться в сухое русло - единственный путь через хребет.

Полуторки пошли довольно легко, но трехоска тяжело огрузла в песке, заполнявшем русло, и двигалась медленно, оставляя за собой две глубокие борозды. Рев мотора гулко отражался от черных скал, низкими уступами теснившихся к бортам русла. Черные полосы углистых сланцев и пачек угля прорезали серые склоны сумеречной долины. Мотор перегрелся, в кабине стало жарко, душный запах горящего масла насытил воздух.

Андросов с трудом выворачивал руль, направляя машину то на середину русла, где кустики караганы росли гуще, то пытаясь найти дорогу потверже у самого края скал.

Так мы двигались вниз по руслу около часа, пока не погасли верхушки угрюмых зубцов Хана-Хере. В левом берегу русла наконец нашли широкую долину с твердой почвой, на метр возвышавшейся над песками сухого русла. Эта элементарная предосторожность была не лишней в Гоби, где внезапные ливни порождают в сухих руслах потоки, способные перевернуть тяжелую машину.

Едва лишь остановились моторы, как в безмолвии мертвой долины стал слышен шорох ветра по сухой и жесткой траве. Вместе с темнотой подступал знобящий холод. Повар