В глубинах пяти морей

Глава 5. Гидротехники и море

До сих пор речь шла в основном о наших наблюдениях за морской флорой и фауной. Для подводников в этом заключена значительная часть той притягательной силы, которая таится для них в морской стихии. Не служит исключением и автор этих строк. По профессии же я инженер, проектирую механизмы для строительства электростанций.

Надо ли говорить, что готовимся мы к нашим экспедициям задолго до того, как отправляемся за билетами. Вот и приходится как бы раздваиваться, совмещая столь различные интересы и занятия. Но порой подводный спорт довольно тесно переплетается с моей основной специальностью, Об этом и пойдет сейчас речь.

Нас вызывает порт...

Как-то осенью наша группа аквалангистов работала в черноморском порту — надо было обследовать внешнюю сторону оградительного мола, сооруженного из массивных бетонных плит-оболочек. Задание состояло в том, чтобы проверить датчики давления воды и сфотографировать их. Под водой было много покореженного железа, ржавая арматура с кусками бетона — следы ожесточенной бомбардировки порта фашистской авиацией в годы минувшей войны.

И вдруг кто-то из нас обнаружил в стороне странный предмет. Мы стали его осторожно осматривать. Это был продолговатый металлический цилиндр, торчащий на стыке четырех донных плит-волноломов. В двухметровом изрядно помятом цилиндре не сразу можно было распознать неразорвавшуюся торпеду. Бурая ржавчина и водоросли покрывали изогнутый стабилизатор и винты. Мирно плавали рыбки-зеленухи над погнутым рулевым управлением, краб боком шмыгнул под металл. Все было спокойно и мирно. Не верилось, что рядом притаилась смерть, которая поджидает свою жертву несколько десятилетий. Мы сфотографировали страшную стальную стрелу, выпущенную когда-то в защитников порта, и продолжали свое дело.

Снимки помогли специалистам обезвредить торпеду, и это стало одним из наиболее важных результатов нашей работы.

А вот другой эпизод, тоже связанный с обследованием гидросооружений. Сдавали в эксплуатацию современный, построенный по последнему слову техники причал. Для окончательной проверки выполненных работ была приглашена группа специалистов-гидротехников. Погода не баловала: было холодно и ветрено. Море штормило, и вода у причала казалась особенно мутной. Нам предстояло обследовать подводную часть далеко выдвинутого в море причального сооружения. Волны глухо бухали о бетонные плиты настила, уложенные на опоры — массивные колонны-оболочки. Эти колонны особым погружателем загоняют в дно залива, где строится причал, и если на пути бетонной трубы диаметром более 1,5 метра встретится не обнаруженная ранее каменная гряда, погружатель начнет ударять по застрявшей в ней колонне и бетонные стенки могут треснуть.

Вот нам и поручили проверить, нет ли таких трещин. Если нет — все в порядке, причал можно ставить под погрузку. Если есть — значит, надо устранять дефекты. «Тяжелые» водолазы, собравшиеся на причале, относились к нам очень дружелюбно, желали нам успеха. И все же им, видимо, было немного обидно, что эту работу поручили группе аквалангистов. Ведь они уже опускались на дно у причала, осматривали его и повреждений не нашли. Пришлось объяснять, что аквалангисты могут более тщательно, плавая вокруг опор, осмотреть их и сфотографировать. Для съемки и осмотра был спроектирован и изготовлен специальный прибор — пустотелый контейнер, напоминающий усеченную пирамиду. Эта металлическая коробка имела стеклянные основания — малое и большое, у малого стекла прикреплялся фотоаппарат, а большое надо было приставлять к снимаемому предмету. Внутри контейнера прозрачная жидкость, она служит несжимаемым просветляющим фильтром. Таким образом, во взбаламученной штормом воде возле причала мы и должны были снимать отдельные детали опор.

Но все это теория, а как получится на деле?

Идем на погружение, под водой слышны многоголосые шумы порта, но не очень резкие. Ощупью по колонне-оболочке спускаемся все ниже и ниже. Мутно и темновато. Если вплотную приблизить маску к бетону колонны, можно кое-что рассмотреть. Видно, например, что вся колонна обросла слоем мидий. Этот «ковер» при нашем прикосновении легко отстает от бетона. Среди мидий шныряют другие обитатели моря — крабы и бычки, но при нашем появлении стремятся побыстрее удрать.

Делаем первый снимок, в кадр попадают обрастания и чистая поверхность бетона. Для освещения снимаемого объекта по бокам приборов сделаны два иллюминатора. В эти окна направлен свет двух мощных ламп. Когда лампы зажжены, вокруг них возникают огненные сферы, и чем мутнее вода, тем они меньше.

Отдираем обрастания слой за слоем, фотографируем серый холодный бетон. Трещин не видно, это неплохо. Но вот напарник жестом зовет меня. Его рука лежит на сколе. Ба, да это даже не трещина, а солидная щель в бетоне. В отверстие свободно входит ребро ладони. Что и говорить, проглядели брак наши «тяжелые» собратья. Фиксируем место и размеры трещины, фотографируем ее. Для масштаба рядом с повреждением приложили металлическую линейку.

Так и шла работа изо дня в день. Водолазы в своих медных шлемах и неуклюжих скафандрах наблюдали за нашей работой, они учились нашей методике и использованию новых технических устройств. Правда, мы и сами овладевали описанными приемами, что называется, на ходу. Но эти приемы оправдали себя. Фотодокументы и визуальные наблюдения помогли специалистам выявить дефекты в опорах, понять причину их образования и, наконец, создать современную методику специальных обследований и тем предупредить разрушение опор.

Следующий рассказ перенесет нас в дальневосточный порт. Довольно сильный подземный толчок скрутил рельсовые пути, по которым передвигался портальный кран. Кран замер, работы приостановились. Внешний осмотр показал, что сам причал пострадал мало, после ремонта подкрановых путей можно начать работы. Водолазы аварийно-спасательной службы выяснили, что и под водой заметных разрушений причала нет. И все же нужно было тщательно обследовать подводные сооружения, описать их и сфотографировать. А вдруг в них все же есть трещины? Пусть и небольшие, но и их нужно заделать. Вот почему вторую неделю мы, аквалангисты, ставшие гидротехниками, ныряем в воду.

...Сегодня я — страхующий. Мой подопечный аквалангист ластами отогнал пятна мазута и клочья пены, оттолкнулся от нижней ступени трапа и скрылся под водой. Фал натянулся. Я слегка подтравливаю его. Вот аквалангист поплыл влево — и я иду за ним влево, а вот в обратную сторону, и я туда же. Так будет до конца смены. Я с аквалангистом связан не только фалом, но и четкой картиной вчерашнего моего погружения. Почти реально ощущаешь, как по мере погружения вода становится все холоднее, освещение все скуднее, а заросли на бетонной стенке все гуще. Поэтому, конечно, и работать на глубине труднее.

У самой поверхности аквалангист противоборствует волнам, у маски мелькают пузырьки воздуха, обрывки водорослей. Приходится держаться одной рукой за спущенный ходовой конец — толстый канат с тяжелым грузом. Иначе не сделать измерений, волна отбросит в сторону. Выходит, на разной глубине свои трудности.

Сегодня надо проверить, не сдвинулся ли грунт под одним из причалов, не изменилось ли положение стенки пирса. Для измерений мы спустили на тонком стальном тросе груз, так, чтобы он коснулся дна на некотором расстоянии от нижней кромки шпунтин, уходящих в грунт. Трос опущен строго вертикально и туго натянут. Он размечен на метровые участки, и на этих уровнях нужно тщательно замерить расстояние от троса до причальной стенки.

По страховочному концу аквалангист подал сигнал — первое измерение сделано. Он опускается до второй отметки, и я травлю фал.

Это место мне знакомо, вчера погружался сам. Сейчас напарник пошел вдоль причальной стенки и наверняка увидел пышные заросли актиний. Вчера, когда я протянул руку, к головке болта, крепящего стальную накладку, чтобы очистить его, спрятавшийся в актиниях краб щелкнул клешней и разорвал перчатку гидрокостюма...