От Белого моря до Черного

На вершине современной техники находится и коксохимический цех. Уголь поступает сюда, пройдя через углеобогатительную фабрику, на которой всеми механизмами управляет один человек. Регулирование работы коксовых печей, их загрузка и разгрузка — все это происходит автоматически. Внедряется безводное охлаждение кокса, дающее большие выгоды по сравнению с обычным мокрым тушением.

В мартеновском цехе первая его печь дала 700 плавок без капитального ремонта и была остановлена только потому, что этого требовали интересы координации производства, а то могла бы и дальше плавить сталь. А вторая печь вплотную подошла к мировому рекорду продолжительности работы и имеет все данные, чтобы его перекрыть. Здесь в грозном грохочущем мире наполненных сталью ковшей, вагонов с шихтой, загрузочных механизмов, ярких отсветов пламени, рвущегося из громадных печей, все совершается в четком размеренном ритме, настолько наглядном, что в грохоте чудится музыка, управляющая движениями людей и машин.

В заключение нашей экскурсии по заводу мы беседуем с начальником технического отдела С. Н. Богопольским. Свой рассказ он начал так:

— Молодые инженеры, придя с вузовской скамьи на производство, нередко убеждаются в том, что в учебниках сказано одно, а на практике происходит совсем другое. Организуя работу нашего завода, мы стараемся не давать материала для подобных открытий: здесь все должно происходить именно так, как учит современная металлургическая наука. Мы не ограничиваемся задачей выдать как можно больше металла в короткий отрезок времени; мы заботимся и о том, чтобы печь дала максимальное количество металла за все время своей службы, в соответствии с точным технико-экономическим расчетом.

Он говорит о заводе, а перед нами постепенно раскрывается характер самого этого человека, немолодого, но без седины в чуть редеющих темных волосах, со спокойно-медлительными, будто бы усталыми манерами и бесстрастными интонациями, выражающими убежденность знатока: «нравится вам это или нет, но это так». Узнав, что мы не специалисты, беседу с нами он начал без воодушевления. Но предмет увлек его, и вот уже его отточенная речь засверкала блестками остроумия, усталые темно-карие глаза за роговыми очками заблестели. Мы просим рассказать, как оправдало себя сооружение крупного металлургического завода в этом районе страны.

— …Ведь вокруг избрания Череповца, как центра северо-западной металлургии, велось немало дискуссий в свое время…

— Дискуссии продолжались и не в свое время, — дополняет С. Н. Богопольский, — когда завод был уже построен и давал чугун. Но как можно говорить о родившемся ребенке, что, мол, не надо бы его? Скажу не для печати, у нас эти дискуссии кое-кому стоили инфаркта. Но разговоры об ошибочности сооружения завода, столь неприятные для нас, сыграли известную положительную роль. Мы все любим свой завод — и рабочие, и мастера, и инженеры. Упрек в нерентабельности поднял весь коллектив на горячую, можно сказать, ожесточенную борьбу за экономические показатели, за экономичность каждой операции. Себестоимость нашей продукции действительно пока еще высока. Коллеги с Юга и Урала упражняют на нас свое остроумие — говорят, что наш чугун ценится на вес золота… Это естественно: ведь из всего потребного нам сырья только известняк можно взять поблизости, а остальное возим издалека: руду с Кольского полуострова, уголь из Воркуты. Но что делать, при использовании печорских углей и кольских руд дальние перевозки неизбежны.

— А удачно ли выбран Череповец как место встречи этих перевозок?

— Неглупые люди с линейкой в руках считали, прикидывали и пришли к выводу, что возить сырье в Череповец не дороже, чем, скажем, под Ленинград. Конечно, если бы завод был построен под Ленинградом, то сократились бы перевозки металла, в котором нуждается его промышленность. Но дело не в одних перевозках. Ленинград и без того достаточно мощный и компактный промышленный узел. А огромный район северо-запада России так и не получил бы толчка к развитию своей промышленности.

В самом деле, промышленное развитие давно стало острой необходимостью во всей широкой полосе между Белым озером и озером Ильмень, где население довольно густо, а сельское хозяйство поставлено природой в определенные рамки.

— Но успокаиваться на том, что наш металл дорог, никто нам не позволит, и мы сами не хотим, — продолжает ученый-металлург. — Выход из положения совершенно ясен: главным должна быть не выплавка чугуна, а получение стали и проката. В этом единственная основа рентабельности для завода, удаленного от сырьевых баз. Эта задача отражена в новом пересмотренном проектном задании — завод ведь еще продолжает строиться. Расширяется мартеновский цех, строятся мощные прокатные станы, а потом, вероятно, мы обрастем целым комплексом взаимозависимых предприятий, потребляющих наш металл, обслуживающих наши потребности, нужды города и так далее. По семилетнему плану намечено строительство метизного завода. Говорят, что он будет крупнейшим в Союзе. Таково наше будущее. Вот пустим новые прокатные цехи… Вы их видели?

— Нет, мы были только в действующих цехах.

— Как? Значит, вы ничего не видели. Пойдемте!

Рабочий день был уже окончен, но какое это имело значение для человека, который влюблен в свой завод и хочет, чтобы люди знали о нем! Мы идем — нет, сначала едем, расстояния на заводе велики — в район прокатных цехов. Заходим взглянуть еще раз на недавно введенный в действие мощный обжимной стан — блюминг, один из крупнейших и наиболее совершенных в нашей стране, действующий автоматически на всем протяжении своего технологического потока. А вот огромный цех, где сейчас монтируется гигантский листопрокатный стан. В нем три пролета длиной по 600 метров: таким образом, общая длина листопрокатного потока, протянувшегося зигзагом на все три пролета, составит 1800 метров, почти два километра! А далее — цех сортового проката, он еще строится, вокруг него еще зияют котлованы, но для С. Н. Богопольского цех уже населен могучими агрегатами, и он указывает нам:

— Вон там, видите?..

Прежде чем в фундаменты Череповецкого металлургического завода был заложен первый камень, трест — осторожно, не сломайте язык! — «Череповецметаллургстрой» создал целый комбинат строительной промышленности, включающий наряду с кирпичным, деревообрабатывающим и бетонным заводами также завод железобетонных изделий.

Жители крупнейших городов Советского Союза еще только в газетах читали о применении сборного железобетона в жилищном строительстве, а череповчане уже въезжали в новые квартиры крупнопанельных пятиэтажных домов, смонтированных быстрее чем за месяц. Начиная с 1955 года сборный железобетон все шире и шире внедрялся в строительную практику города. Череповец занимает ведущее место в СССР по быстроте и дешевизне жилищного строительства.

Домостроительный цех завода железобетонных изделий в последние месяцы выпускал по два пятиэтажных 40-квартирных дома в месяц, а с переходом на непрерывный график при монтаже «с колес», то есть установке блоков сразу на место, как только они привезены с завода, цех дает по 60-квартирному дому каждые 22 дня. Скоро он перейдет на выпуск малогабаритных домов, что еще выше поднимет производительность.

Череповецкий завод сборного железобетона широко известен. За опытом сюда приезжали и из Харькова, и с Урала, и даже баловням судьбы москвичам приходилось наведываться в «Череповецметаллургстрой» за умом-разумом. Приезжали и зарубежные специалисты.

Четко, слаженно, в превосходном темпе делают свое дело рабочие. Их немного в обширном высоком цехе, труд здесь почти полностью механизирован, мускульная энергия затрачивается в основном лишь на то, чтобы подцепить к крану форму, или «кассету», да поправить, когда он ее опускает. И только зачистка и штукатурка готовых деталей пока еще производятся вручную.

Процесс довольно прост: кассета — большая прямоугольная форма для стеновой плиты — очищается, смазывается мыльным раствором (чтобы бетон не приставал к стенкам), в нее вставляется арматура, затем загружается бетон и на вибрационных столах уплотняется. Получается панель, кусок стены высотой в этаж. Но стена тонкая, лишь края у нее такой толщины, как требуется. Теперь в полое пространство заливается пенобетон, который гораздо легче обычного бетона, и в то же время лучше задерживает тепло. Затем стена проходит осадку и сушку и обрабатывается паром, отчего увеличивается ее прочность.