Люди Большой Земли

В Северном крае, — это один из богатых оленеводческих районов Союза, — закладывается крупное государственное оленное хозяйство. Первый опыт в мировой истории: через три года в совхозе должно быть стадо в 200 000 голов! Такие масштабы хозяйства позволят привлечь на обслуживание всю социалистическую технику.

В этом году в Архангельске открывается оленеводческий техникум, в тундре — научно-исследовательская оленеводческая станция, производится ботаническо-топографическое обследование тундр, тридцать две экспедиции должны изучить более ста тысяч кв. километров. Люди совхоза прорабатывают структуру организации, систему труда в стаде, мероприятия по усовершенствованию оленного хозяйства. За стройкой этого совхоза ожидающе следят колхозы, которые уже вступили с ним в оперативную связь, выделяя в совхоз излишки рабочей силы, договариваясь о совместном пользовании пастбищами, приобретая хоров-производителей, пользуясь консультацией специалистов по зооминимуму и ветеринарному обслуживанию. Развитие совхоза волнует Скандинавию и Америку.

Иное направление получает охотничий промысел, в частности пушное звероловство. Полярия — резервуар пушнины. И по выгодности и по удельному значению экспорт пушнины занимает одно из главных мест в нашем вывозе. Но первобытная техника звероловства хищнически истощает запасы промысловых животных. Экономика и техника этого дела ныне перестраиваются, вводятся мероприятия по охране зверей, создаются питомники, производится посадка новых видов, ставятся опыты разведения пушных зверей в полудомашнем состоянии, в подходящие по климату и растительности местности предположено выпустить отдельные виды экзотических животных.

Промысел морского зверя, организованный на артельных началах, вооруженный технически, решит жировую проблему тундры (в культурных условиях и олень даст немало жиров, его молоко содержит 22 %), озерное рыболовство колхозов усилит пищевые ресурсы.

Несомненное развитие при коллективизации получат и другие подсобные промысла.

«Коллективизация, — говорит один из руководителей Комитета Севера тов. А. Скачко, — является поистине волшебным ключем, при помощи которого отпираются двери для перевода примитивного и отсталого хозяйства северных народов к действительно высшим формам и без особенно резкой ломки существующих хозяйственных навыков.

Создание комплексных колхозов даст возможность постепенного введения новых отраслей сельского хозяйства не взамен существующих и привычных для населения, а в дополнение к ним».

Более половины всей площади Союза непригодны для земледелия: тундры, северные подзолы, безводные степи и пустыни Средней Азии, горы. Но так было прежде. Плановое социалистическое хозяйство умеет взнуздывать и «бросовые места». Даже мертвые пустыни зацветают полями ценнейших культур. Не сможет ли и тундра выращивать, если не злаки, то огородные растения?

Слово предоставляем академику Вавилову:

— Проделанные Институтом Растениеводства на Хибинской опытной станции работы позволяют утверждать, что производство продуктов овощного хозяйства и необходимых для животноводства кормов возможно и в обширных областях северной неземледельческой зоны.

Дешевая гидроэнергия, огромные отбросы лесных промыслов и неиспользуемые отходы лесопильной промышленности позволяют во многих местах развивать широкую культуру овощных растений в защищенном грунте, в парниках и теплицах с использованием электричества, воды и газа для отопления. Возможности в этом отношении огромные…

В XIX веке в тундру выезжал некто Вл. Иславин:

«Министру госуд. имуществ угодно было поручить мне посетить край самоедов и сделать предположения об устройстве этого народа на будущее время во всех отношениях».

Вл. Иславин так докладывал своему министру о результатах обследования:

«… Самоедам нельзя предсказать счастливой будущности: племя это должно в непродолжительном времени слиться с народом сильнейшим — это слишком естественный ход вещей, — явление, повторяющееся всякий раз при столкновении более развитого народа с полудиким, необразованным племенем, — и как могут беспечные, недальновидные самоеды устоять против нравственного над ними влияния бойких, предприимчивых зырян и русских? Богатые слишком нуждаются в них для сбыта промыслов, бедные слишком привыкли считать их своими властителями, и бедным трудно представить себе, чтобы они могли существовать без зырян или русских, а весь народ слишком предан горячим напиткам, чтобы когда-либо самостоятельно управлять собою и удержать хотя малую часть не утраченного еще достояния своего…»

«Дальновидность» гнусного чиновника!

Мы то знаем, что препятствием развития малых народ ностей и тормозом освоения тундры были не врожденные качества, не естественные климатические условия, а социально-экономические.

Да, в капиталистических условиях не только самоедам, но никакой другой народности «нельзя предсказать счастливой будущности».

В то время как социалистическое переустройство тундры способствует переходу малых народностей от дикости каменного века к высшим формам человеческого общежития, столкновение отсталых народов колониальных стран с капиталистической культурой и поныне несет разорение, рабскую кабалу, вымирание.

Правильно сказал один из старейших знатоков Севера С. В. Керцелли:

— Если бы советская власть никогда и ни в чем другом себя не проявила, одного того, что она уже сделала и предприняла для малых народностей Севера, совершенно достаточно, чтобы обеспечить ей блестящую память в истории.

14

Пути-дороги

Забросив последние грузы радиостанциям и поснимаь морские знаки, ледокол «Полярный» возвращался последним рейсом в Архангельск.

Унылые берега. Скучный серый день, — такими бывают в средней полосе моросливые вечера.

Вот на мысок выскочил олень — постоял, ускакал. Чудный зверь прибегал прощаться. Олень, который водился при Цезаре в Германии, олень, на которого при Елизавете охотились в лесах Клинского уезда под Москвою, сохранился ныне только в тундре да на высоких хребтах.

Вот на холме сквозь мглу вырисовывается силуэт небольшой пирамиды, сложенной из камней не то самоедами, не то юграми — финским племенем, которое ныне исчезло, а некогда занимало все побережье Ледовитого океана. От них, от югров, — Югорский Шар. Югорский герб входил когда-то в государственный герб бывш. Российской империи. В тундре не увидишь героических крепостей, разрушенных древностей, и может быть лучше строить социалистическую жизнь на чистых просторах тундры, не обремененных овеществленной памятью истории.

Над тундрой раскинулась тишина. Я покидал народ, заселяющий главный фасад, которым выходит наша страна в Ледовитый океан. Я смотрел на пустынные берега, и вид их не отличался от того вида, какой имели эти берега во времена экспедиции Чичагова. Этим путем шла экспедиция в «пловучих гробах», будучи снаряжена по докладу ученого помора М. В. Ломоносова «о северном ходу в Ост-Индию Сибирским океаном».

Вспомнились слова Некрасова:

Но мне, побывавшему в глуби тундры, наблюдавшему и в самом изолированном уголке ее рождение новой жизни, за этими скалистыми берегами, навевающими грусть осенней неприглядностью, видны загорающиеся огни советского строительства.

Еще десяток лет назад Полярия была экзотической легендой. О самоедах понимали как о людоедах, и жизнь самоедская шла по несложным законам каменного века, в обстановке крайнего предела человеческого существования. Вчерашняя Полярия — это снеговая пустыня дикого кочевника, это — абстракция. «Бросовые» земли, «гиблые» места никого не интересовали. Даже межгосударственные границы здесь не уточнялись. Острова и льды были «белым пятном» и на картах дипломатов. Границы были сухопутными и неточными. Северный Ледовитый океан, как и окаймляющие его тундры, всегда были синонимом мрака, холода и бедствия.