Похождения иркутского бича Марка Парашкина (СИ)

Ален Делон пьет тройной «Бурбон», немцы - пиво, американцы - виски. Если вы спросите, что пьет Марк Парашкин, вам придется запастись терпением, пока он перечислит все, что он пьет. С тех пор как в юном трехлетнем возрасте он выловил из отцовской бражки все сливы и съел их, много спиртного прошло через его пищеварительный тракт. По этому пути тяжело лез вонючий самогон и спирт-денатурат, соколом летела лихая русская водка, навеки впечатывая в память некоторые сведения географического, ботанического и зоологического характера: «Столичная», «Московская», «Кубанская», «Славянская», «Русская», «Лимонная», «Перцовка», «Зверобой», «Горный дубняк», «Зубровка», «Охотничья». К сожалению, некоторые материальные трудности, испытываемые Парашкиным в течение всей его 36-ти летней жизни, делали более привычным на пути, ведущем в желудок и далее, менее изысканные, но дешевые портвейны. «Агдам», «Солнцедар», вермут, плодово-ягодный и другие прославившиеся в народе под названием «бормотуха», « чернила», «косорыловка», «пойло».

В контору прибайкальского лесоустроительного предприятия Марка привела болезнь, известная ему с трех лет после памятного угощения перебродившими сливами, похмельный синдром. В конторе проводили найм временных рабочих не полевой сезон. На жаргоне лесоустроителей это называлось «весенняя охота на бичей». Марк Парашкин уже попадался на удочку вербовщика и как-то отпахал лето в тайге: прорубал просеки и проклинал лесных рабовладельцев. При заключении договора начальники отрядов отбирали у бичей все документы « во избежание убегания». У Парашкина и мысли не было попасть в добровольное рабство еще на один сезон, но сильно хотелось выпить. И он решил пожертвовать на опохмелку один из немногих оставшихся у него документов - справку с последнего мест работы.

В вестибюле стояли три стола для вербовки. За двумя из них сидели таксаторы - начальники отрядов. Марк, делая вид, что выбирает, спросил сперва у одного:

– Куда едут?

– В Якутию, Чурапча – лениво ответил тот, равнодушно окидывая взглядом Парашкина.

Опытные таксаторы стараются набирать в свой отряд знакомых бичей или тех, кто им приглянулся. Было видно, что Марк ему не приглянулся. Он отошел к другому столу, где молодой таксатор принимал на работу двух бичей. По блестящему ромбику на пиджаке было видно, что только что из института.

– Через три дня , 14-го, собираемся в аэропорт. Вылет в 6 часов по - московскому, в 11 по нашему – сказал молодой таксатор.

Бич, что помоложе затараторил с челябинским выговором:

– Начальник, дай по десятке. Сам знашь, три дня надо кормиться. Носки купить, щетку зубную. Отработам. С получки удержишь.

Начальник открыл журнал, нашел страницу озаглавленную «Авансы» и старательно вписал фамилии рабочих. Получив деньги и расписавшись, бичи отошли к окну и стали рыться в своих рюкзаках.

Марк смело подошел к столу и представился:

– Марк Парашкин - зубробизон лесоустройства. 15 сезонов грызу экспедишные сухари, – и в доказательство открыл рот и показал желтоватые и кривоватые зубы. – В зависимости от полноты древостоя, густоты подроста и бонитета, прорубаю до 5 километров просек в день. На промере, по III разряду лесоустройства проходил по 15 км.

Насладившись удивленной физиономией таксатора, ошарашенного познаниями бича, Марк трагичным голосом продолжал:

– По дороге, в поезде Москва-Пекин, в мое купе проник международный вор и увел все деньги и документы. Вот все, что осталось, и Парашкин выложил свою справку.

Из справки явствовало, что последние четыре недели он работал грузчиком в молочном магазине №13 города Черемхова, откуда был уволен «в связи с невозможностью дальнейшего использования».

– Петрович! – окликнул молодой своего более опытного коллегу. – Тут у него только справка, что делать?

– Об освобождении? – лениво поинтересовался Петрович.

– Нет, с последнего места работы

– Больше трешки не давай, – посоветовал пожилой таксатор.

Марк принял вид оскорбленной английской королевы и после необходимых бюрократических процедур получил в обмен на свою справку 5 рублей и второй экземпляр трудового договора. Из которого узнал, что его начальника зовут В.И. Хомич, что, впрочем, было ему до лампочки. С 5 рублями в кармане он почувствовал себя Крезом и Меценатом одновременно. Он окинул взглядом вестибюль, в поисках кого-бы облагодетельствовать и остановил взгляд на двух бичах, все еще стоящих у окна.

– Где остановились, коллеги? – спросил Марк.

– Только с поезда, на вокзале, наверное, будем кантоваться – ответил молодой.

– Может быть, вы изволите разделить со мной двухкомнатный номер люкс в гостинице «Интурист». К сожалению 8 этаж, лифт не работает, и нет горячей воды, – критически заметил Марк.

Глава третья.

Интуристская жизнь.

Шах Назар I и Шах НазарII.

Иркутск большой город, 1 января 1976 году его населяло 519 тысяч человек. Жители исправно ходили в 4 театра и 15 кинотеатров, на стадион «Динамо» и во Дворец спорта «Изумруд». Для романтиков был открыт морской клуб. Любознательному подростку иркутский планетарий предлагал лекции на темы: «Марс – планета - загадка», «Связь с внеземными цивилизациями» и «Путешествие Незнайки вокруг Земли». Желающих учиться ждали 49 профтехучилищ, 24 техникума, 8 институтов и университет. Свои услуги предлагали 55 парикмахерских и 16 фотоателье. Со всей Земли в Иркутск валили туристы посмотреть озеро Байкал, реку Ангару и картины в Иркутском художественном музее. Но когда наглядевшийся в самые чистые в мире воды турист начинал думать, где бы преклонить голову и вытянуть усталые ноги, ему на голову выливался ушат самой холодной в мире воды. В Иркутске было всего 3 гостиницы, постоянно переполненных командированными в столицу Восточной Сибири участниками семинаров, совещаний, слетов и прочих призраков трудовой деятельности.

Поселиться простому советскому бичу в иркутскую гостиницу было невозможно. Просто потому, что такого не может быть никогда. Несмотря на некоторую дегенеративность, а также дебильность, характерные для бичей – Марку они не поверили и потащились за ним с Ново-Ленино (месторасположение лесоустроительной экспедиции) в центр города просто от нечего делать. Дорогой бичи представились Марку Парашкину. Оказалось, что это дядя с племянником – шахтеры из Копейска, покинувшие шахту со статьей 33 КЗОТ. Дядю звали Назаров Николай, племянника Николай Назаров.

– Нет, братцы кролики, так не пойдет. Придется вас пронумеровать. Шахтер Назаров старший будет Шахом Назаром I, а младший – Шах Назаром II –походя, произвел Парашкин дядю и племянника в королевское достоинство, пролазя в дыру в заборе и перелезая через кучи строительного мусора в подвал высотного дома.

Это действительно была гостиница «Интурист», построенная, но еще не пущенная в эксплуатацию по причине отсутствия интерьера. Из подвала, через какие то подсобные помещения новые постояльцы поднялись на 8 этаж – ниже было нельзя, там еще работали строители.

– Ну, заходите в мои аппартаменты, – и Марк Парашкин широким жестом открыл дверь. Номер подавлял своими размерами, чистотой и необитаемостью. Громкое эхо пустых комнат напомнило Шах Назарам о нелегитимности их нахождения в гостинице. Хорошо еще, что в Новоленино они распили с Парашкиным бутылку портвейна. Неловкость быстро прошла. Шах Назар I пошел варить чифир с помощью консервной банки, куска провода и двух бритвенных лезвий на конце. Остальные занялись сервировкой подоконника, на который вывалили 5 бутылок портвейна, две буханки хлеба, несколько банок рыбных консервов, полдюжины плавленых сырков, плитку прессованного чая (для чифира) и банку кабачковой икры.

Если господь предусмотрел рай для бича, то именно так он и должен выглядеть. В ближайшие час-полтора не будет на Земле счастливей этой троицы, не считая, разумеется, других подобных троиц, готовящихся не просто «поддать», а хорошо «посидеть». Марк Парашкин разливал бутылку по трём разнокалиберным посудинам. Бутылку нужно было разлить за один раз и обязательно поровну. В море неравенства и несправедливости, окружающем бичей, это как островок дружбы и равенства. Справедливое деление бутылки – основа веры в то, что существуют ещё в мире незыблемые принципы и идеалы. Приготовлены бутерброды с икрой, открыты банки с салакой в томатном соусе. Марк произносит тост, гениально опровергающий Гамлета с его «Быть или не быть»: