Земля: долгий путь вокруг

Мы сблизились настолько, что я еще до завершения съемок попросил Чарли стать крестным отцом моей дочери Клары.

Часто дружба на съемках бывает очень яркой, но недолгой, и обрывается вскоре после завершения работы над фильмом. В других случаях она перерастает в постоянные отношения, однако друзья видятся довольно редко. С Чарли же оказалось по-другому: мы поддерживали связь и регулярно встречались семьями. А вскоре нас объединило и нечто большее, нежели общая страсть к мотоциклам и вечеринкам.

Я улетел в Чикаго и Лос-Анджелес, чтобы сняться в очередной серии «Скорой помощи» (как ни странно, также называвшейся «Долгая дорога вокруг света»). Пока я находился на съемочной площадке в Америке, лежа на больничной койке с трубками в носу, по некоей ужасной иронии судьбы в лондонской больнице оказалась и моя Клара. Поначалу я думал, что это всего лишь сильная простуда или грипп, но у малышки оказалась тяжелая форма менингита.

Я тут же отправился домой, чтобы провести две следующие недели в больнице, сидя со своей женой Ив у постели нашей крошки. Это был ужасный период, и я обратился к Чарли, который, как раз перед нашим знакомством в Ирландии, и сам пережил трудное время, когда его старшая дочь, Дун, тяжело болела — у нее обнаружили дефицит белых кровяных тел. Чарли и его жена Олли всячески нас поддерживали. Однажды Чарли навестил нас в больнице, и я пошел его проводить. Я тогда страшно переживал за Клару. Чарли видел, как я мучаюсь, и он не понаслышке знал, как это ужасно, когда тяжело болен твой ребенок. Он обернулся ко мне и просто сказал:

— Все будет в порядке. Твоя девочка обязательно поправится. — Он напомнил мне, что все дети болеют, а на какой-то стадии болезнь может протекать очень тяжело.

Чарли на себе испытал, как это страшно, когда ты сталкиваешься с болезнью своего ребенка, особенно если тебя некому поддержать. И он знал, что нужно сказать. И что нужно сделать. Он крепко меня обнял, забрался на свой мотоцикл «Honda XR600R», влился в дорожный поток, поднялся на заднем колесе и промчался так по всей Фулем-роуд. И представьте, это действительно подействовало. Подобная езда на заднем колесе выглядела столь неуместно и спонтанно, что сумела отвлечь меня от всех забот и тревог и подняла мне настроение больше любых слов. Этот трюк очень помог мне проникнуться подлинным оптимизмом Чарли. То был очень тяжелый период в моей жизни, но я никогда не забуду, как Чарли с ревом мчится по улице на заднем колесе. Он подбодрил меня, когда я особенно в этом нуждался, и тот момент скрепил нашу дружбу навеки.

Чарли: Когда в 1997 году я познакомился с Юэном в баре «У Кейси», я сразу же почувствовал в нем родственную душу. Он человек увлеченный, и главная его страсть — мотоциклы. Сам я тоже одержим ими, сколько себя помню. Я рос на ферме в графстве Уиклоу, в Ирландии, и как раз через дорогу от нас жил парень, у которого имелся мотоцикл, и я часто наблюдал, как он с ревом проносится мимо. Тогда мне было лет шесть, и я лишь думал: «Ух ты!» Примерно в то же время мой отец, Джон Бурман, снимал в Ирландии фильм «Зардоз». Главную роль там играл Шон Коннери, который во время съемок жил в нашем доме. И вот как-то на выходные приехал сын Шона Джейсон. Он был немного старше меня и, помню, постоянно заставлял меня толкать его туда-сюда по двору на маленьком мотоциклике, чтобы разогнаться. Наконец, когда я уже давным-давно завел его мотоцикл, а сам Джейсон вволю накатался вокруг фермы, он позволил прокатиться и мне. Я тут же грохнулся, но того волшебного мига — поворот ручки, рев двигателя, запах выхлопных газов и бензина и ощущение скорости — оказалось достаточно. С этого момента я просто помешался на мотоциклах. Я извел родителей, без конца толкуя о своем новом увлечении. В скором времени я уговорил их разрешить мне купить мотоцикл, уменьшенную копию «Yamaha 100», который я храню и по сей день. Я приобрел его на гонорар за эпизодическую роль в «Большом ограблении поезда». Счастлив я тогда был несказанно.

Изо дня в день я с завистью смотрел на соседа, проносящегося мимо нашей фермы на итальянском мотоцикле «Мако 500» — в то время это была самая лучшая модель. Томми Рочфорд, хозяин этого чуда, вскоре стал моим кумиром. Его отец, Дэнни, был первоклассным садовником, он присматривал за садом моих родителей. Как и его отец, Томми был добрым и щедрым, и, что особенно ценно, он разрешал мне приезжать к нему домой на велосипеде и возиться с его «Maico». Он, бывало, усаживал меня на мотоцикл, заводил его и придерживал, пока я не трогался. Тогда я был мал и не доставал ногами до земли, поэтому гонял по полю, а вволю накатавшись, направлялся к Томми, жал на тормоза и, когда мотоцикл падал на настил, спрыгивал.

К двенадцати годам у меня уже был мотоцикл с объемом двигателя 125 мл, и, как и Томми, я теперь только и делал, что гонял на нем, если не был занят на съемках. Примерно в то же время я познакомился с Кацем Балински — парнем, жившим на другом берегу реки. Буквально на моих глазах он превращался в самого настоящего фанатика-мотоциклиста. Кац, владевший «Yamaha YZ-80», соорудил трассу для мотокросса, которая вскоре стала основным местом времяпрепровождения для нас с Томми. Мы съезжали в низину на поле моих родителей, переправлялись через реку на поле Балински и поднимались по холму на трассу Каца, где нарезали круги, гоняли наперегонки, кувыркались и падали, пока не становилось темно.

Через пару лет я захотел мотоцикл побольше, с объемом двигателя 250 мл. Отец считал, что это очень большой мотоцикл, а я еще слишком мал, но я упорно стоял на своем и в конечном счете стал гордым обладателем «Yamaha YZ-250». В тот день, когда я впервые взобрался на него, мой отец отсутствовал — он играл в теннис с соседом. Поскольку этот мотоцикл был моей заветной мечтой, я твердо решил, что не позволю себе испугаться его размеров и мощи. Я помчался по грунтовой дороге, доехал до теннисного корта и, когда проезжал мимо него, круто поднялся на заднем колесе, нарочито бросая вызов отцу, словно говоря: «Смотри, я могу ездить на этой штуке, понятно?» Я был в полном восторге, и тут увидел впереди, совсем близко каменную стенку, увенчанную колючей проволокой. Я бросил мотоцикл на колесо и вдарил по тормозам, но внизу была буйная зеленая трава, высотой почти до колена, и поделать ничего было нельзя. Я решил соскочить. Но тут почувствовал, как мотоцикл выскользнул из-под меня, а меня пронесло по траве, затем ударило о стену и закинуло на нее — естественно, вдобавок я запутался в колючей проволоке. Отец подбежал, когда я уже беспомощно лежал на земле, но взгляд родителя без слов сказал мне, что на его помощь лучше не рассчитывать. Стоя надо мной, он прокричал мне прямо в лицо:

— Ты, чертов идиот! Говорили ведь тебе, что ты еще мал для такой машины!

Мотоцикл лежал в стороне, его двигатель все еще грохотал, и мне ничего не оставалось, кроме как жалобно взмолиться:

— Ну ладно, папочка, сними с меня хотя бы проволоку!

Вскоре после этого я продал «Yamaha» и приобрел другой мотоцикл с объемом двигателя в 125 мл. Отец был прав: ездить на YZ-250 мне действительно было еще слишком рано. Однако, прежде чем сказать мотоциклу «прощай», я отправился покататься на нем по дорогам вместе с Кевином, братом Томми. У него имелся полностью оснащенный дорожный мотоцикл, тогда как мой YZ-250 считался вроде как ненастоящей машиной для мотокроссов (он даже не облагался налогом, и у него не было фар — так что я привязал спереди фонарь). Погоняв несколько часов по сельской местности в Уиклоу, мы оказались у перекрестка, собравшись повернуть на дорогу, которая вела домой. И вот посреди этой самой дороги стоял сержант Кронен, местный полицейский: руки скрещены на груди, а взгляд донельзя суров. Я страшно удивился: как он нас выследил? Оказалось, все очень просто. Полицейский остановился для осмотра оставленной машины и, поднимаясь на холм, заметил белый свет фары, потом красный, снова белый — а вот второго красного света не было. Он подумал было, что надо остановить водителя, у которого не работает задний фонарь, но тут из-за угла выехал я. Это надо же так влипнуть!