Театр в Экваториальной Африке

После краткого перерыва противники сходятся опять. Их громогласные крики оглушают зрителей-европейцев, соплеменников же повергают в безумный восторг.

Несмотря на опьянение, движения актеров все более усложняются. Головокружительным прыжкам черных лицедеев позавидовали бы даже профессиональные акробаты, и можно только удивляться тому, что они, безудержно размахивая в этой круговерти боевым оружием, остаются невредимыми.

И все же, увы, на глазах у зрителей развертывается ужасная драма. Каркоанс настолько входит в роль — вероятно, под влиянием хмельных паров, что копье его насквозь пронзает бедро «монарха». Из раны течет алая струйка. Бедняга жалобно скулит. Царек же, окончательно лишившись рассудка при виде крови, энергично взмахивает копьем и бьет противника в живот. Раздается истошный вопль. Актеры и зрители кидаются к умирающему. И только шарманка продолжает невозмутимо наигрывать мелодию песни «Ах, какие у него сапоги!».

Ибрагим хватается за голову: подобное никак не входило в его планы. Ведь убитый — раб весьма ценный: подручный Махмуда-бея выложил за него кругленькую сумму и собирался забрать приобретение с собой в Маскат [10]. Вскочив на сцену с револьвером в руке, лиходей намерен жестоко поквитаться с победителем. Однако Каркоанс обещает турку двенадцать бивней слона, и конфликт улаживается.

Представление заканчивается раньше времени. Но зрители-туземцы не ропщут: они никогда еще не испытывали такого наслаждения от игры своих актеров, как сегодня.