Дорога ветров

ртикальными столбиками все четыре стороны обелиска.

Юрта старика стояла к северу от тропы, недалеко от родника Цаган-Булак ("Белый ключ"). Родник оправдывал свое название, потому что вытекал у подножия мраморных скал белого и серого цвета. Тут находилась древняя каменоломня с испещренными китайскими надписями стенами. Правее, на выпуклой и гладкой мраморной скале, были высечены древние "писаницы" - раскоряченные человеческие фигурки с копьями в руках и след лошадиного копытца. "Писаницы" принадлежали, видимо, людям конца каменного века. Рядом были высечены и крупные китайские иероглифы. Посередине скалы проходил желобок с гладко отполированной поверхностью, совершенно как детская ледяная горка. Какому назначению служила эта короткая и скользкая дорожка - мы не смогли отгадать. Намнан Дорж, неосторожно ступивший на нее, грохнулся и улетел вниз, в жидкую грязь родника. Пронин подвергся той же участи, но скатился на другую сторону скалы, где росло какое-то адское растение, видом похожее на коноплю, но по свойствам - зловреднейшая крапива. Эти два приключения охладили наши поиски древних надписей, и мы направились дальше вдоль мраморного хребтика к сведущему старику.

Ему оказалось восемьдесят два года. Это был худой и ветхий, но удивительно милый и приветливый человек. Он действительно знал очень много, так как более тридцати лет водил чайные караваны из Внутренней Монголии в Синцзян. Сын старика, уже пожилой и с виду суровый, тоже оказался знатоком местности и согласился быть нашим проводником. Оба и старик и сын - утверждали, что они ничего не слышали о наличии каменных костей в красных породах у подножия Ихэ-Богдо. Между тем Намнан Дорж устремлялся именно туда, так как ему сообщили, будто бы там была найдена огромная "человеческая" голова, о которой даже знали в аймаке. Однако оба знатока отрицали это и говорили, что много костей находится только в Нэмэгэту и Алтан-уле. Очень важным для нас явилось их сообщение, что "кости дракона" есть и на северном склоне Алтан-улы, а также в обрывах по северному краю Занэмэгэтинской котловины у гор Баян-ула.

Я слушал старика, точнее, перевод Намнан Доржа с живейшим интересом. Вдруг Намнан Дорж насупился и умолк. Но старик продолжал говорить, и нашему переводчику ничего не оставалось, как следовать за его речью. "Старик спрашивает, откуда вы родом?" - начал Намнан Дорж. Я ответил, что родился под Ленинградом, далеко на северо-западе от Монголии. "Он говорит, что вы - русский, а чувствуется, что вы любите Гоби больше, чем я - монгол", - криво усмехаясь, объявил Намнан Дорж.

Старик попал в точку: наш переводчик, родом из Хенте, не любил пустынь Южной Монголии... "Он удивляется, как мы ходим по всей Гоби без проводников?" - продолжал переводчик.

Старик повернул ко мне доброе лицо и, глядя прямо на меня потускневшими глазами, убежденно сказал:

"Потому и ходишь, что любишь страну!"

Мы с Рождественским переглянулись, глубоко польщенные признанием наших успехов. Теперь мы действительно почувствовали,