Поиск

В то же утро в двух километрах от несчастного человека на берегу Селиткана горел высокий костер. Возле него сидели трое мужчин. Поодаль стояла палатка, лежали вьюки. В углу небольшой поляны паслись кони. Это шел из Экимчана по таежной тропе вьючный караван, направляясь на юг, к дальнему прииску.

Варился завтрак.

Люди мирно беседовали, подсовывали в костер концы толстых веток. Вдруг лошади всполошились, бросились врассыпную по поляне. Из-за вьюков выскочила собака и понеслась к лесу. Мужчины вскочили. Один из них схватил карабин.

Закачалась березка. Хрустнула ветка. В просвете показалась сгорбленная тень.

— Никак, человек! — проговорил один.

— Женщина! — удивленно вскрикнул другой.

Из чащи выходила Татьяна. Она держалась за ветки, припадала к стволам, чтобы передохнуть, и с трудом волочила ноги дальше. Девушка слышала говор, видела дымок костра, но никак не могла приблизиться к нему. Хотела крикнуть, но горло перехватило, вместо крика получился только хриплый шепот. Не устояли ноги, она упала на краю поляны, не видя бегущих к ней людей.

Ее принесли к костру, дали несколько глотков сладкого чаю, кусочек хлеба с маслом.

Татьяна все еще не могла поверить, что возле нее люди, ее исхудавшее щуплое тело сотрясали рыдания…

— Откуда ты, сердечная? — спросил ее мужчина с окладистой бородой.

— Топографы… Четверо было… Харьков утонул… Я доползла, а двое здесь, за ключом. Не бросайте… Тут рядом…

Татьяну разбудили горячие лучи солнца. Девушка лежала с закрытыми глазами, боясь открыть их, не в силах понять — сон ли это был, действительно ли она попала к людям.

Рядом заржал конь. Залаяла собака.

Татьяна приподнялась, открыла глаза. Рядом с ней спал Абельдин.

С края поляны послышался треск сучьев. Девушка увидела пробирающегося сквозь чащобу добродушного бородача и его товарищей, увидела на носилках улыбающегося Бориса… Татьяна настороженно следила, не появится ли еще кто из леса. Ей хотелось сейчас увидеть того человека, кому все они обязаны жизнью. Но караван вышел на поляну, тайга сомкнулась за ним, и остался ее спаситель где-то там, за сумрачной стеной леса, пойманный смертью, без могилы. Ей стало невыносимо тяжело, что не сказали они Виктору Тимофеевичу ни слова благодарности, не сберегли, не отыскали его… Она уронила голову на согнутые колени, сжалась в комочек и заплакала.

Солнце заслонила тучка, на землю легла печальная тень. Ветерок убрал с реки шум перекатов. С небесной высоты упал на тайгу орлиный крик. Татьяна подняла голову, печальным взглядом окинула помрачневший пейзаж, людей, сказала тихо:

— А ведь дома будут ждать его!..

Через два дня караван вернулся в Экимчан.

3

Все слито, перемешано в жизни. Радовались счастливому спасению троих из отряда Харькова, но радость эта была омрачена гибелью Виктора Тимофеевича, его еще предстояло искать. Сегодня же вверх по Селиткану ушла поисковая партия во главе с опытным геодезистом Евгением Васюткиным.

Но и беда не ходит одна.

Потеряна связь с самолетом У-2, который вчера вылетел на поиски отряда Харькова. И вот теперь отряд, хотя и не в полном составе, найден, а самолет… Что с пилотом, что с проводником Тиманчиком, который с ним на борту?

Радист связывается с Экимчаном.

«Самолета у нас нет, — отвечает метеослужба, — учтите, сегодня после двенадцати прошел ураган в северо-восточном направлении, длился более трех часов…»

— Если их застал ураган в воздухе, могли вернуться в Удскую губу, — замечает главный инженер Куций.

— Нет, — говорит радист, — с Удской губой была вторичная связь только что. У них ничего нет для сообщения. Значит, не вернулись.

Плохо кончается год.

Вышла в эфир станция с устья Шевли. Ни о каком самолете там не слышали. Подтвердили, что над Удской равниной в сторону Охотского моря пронесся ураган, повалило много леса, сейчас идет дождь.

Связались с топографической партией, расположенной в юго-восточной части Удских марей. Но и оттуда не получили утешительных вестей.

Куда же исчез самолет?

Разбился, захваченный ураганом? Совершил вынужденную посадку? Где, в каком районе?

Ясно одно — случилась беда, и, если люди не погибли, им требуется немедленная помощь.

Территория поиска огромна, безлюдна. Несколько эвенкийских поселков по Уде, вблизи моря, вот и все. Надо искать.

Рано утром мы с заместителем Плоткиным — на аэродроме. Транспортная машина ЛИ-2 готова подняться в воздух. Небо чистое, выстуженное до синевы, резкий, холодный ветер.

На борт берем все необходимое для пострадавших, если они живы: палатку, железную печь, валенки, полушубки, продовольствие, медикаменты. Все упаковано так, что может быть сброшено с большой высоты.

Наша задача обследовать трассу и равнину, расположенную вправо от реки Уды. Именно где-то там самолет мог столкнуться с ураганом.

Летим на большой высоте. Кажется, застыли на месте, а земля медленно проплывает под нами. Ни жилья, ни дымка, никаких следов человека. Пустыня.

Горизонт на востоке залит густым багрянцем, который тает на глазах. Огненный диск восходящего солнца бледнеет. Вспыхивают мрачные вершины гор, застывшие над черными пропастями, рассеиваются по ущельям тени, — пустыня, как и все на земле, оживает, почувствовав тепло солнца. Шире распахивается необозримое пространство восточной оконечности материка. Слева — вдали — отроги Джугдыра, подбитые понизу бархатом темных лесов. Нашим курсом тянется Секстант — плосковерхий, сглаженный временем, хребет. Ничто не нарушает покоя просторов. Мы одни над бесконечным безмолвием.

Самолет постепенно набирает высоту, переваливает последние гребни Экимчана, взору открывается Удская равнина. Мари, мари, неоглядные мари, уходящие до Охотского моря, сливающегося с синевой горизонта.

Идем на высоте семисот метров над ноздреватой землей. Видно каждое деревце, каждую выемку. Но глаза ищут только дымок костра. Как без огня человеку в такой холод?

Мы надеемся на опыт Тиманчика. Он и в бурю, и в дождь сумеет развести огонь, тем более он понимает, что искать их будут с воздуха. А гул мотора здесь услышат издалека.

Земля как на ладони. Но нигде ничего. Только мари, мари…

Я прошу пилота идти кругами. Так мы сможем более тщательно обследовать местность. Машина описывает огромный круг от реки Уды до Селитканских гор.

Только стада сокжоев, вспугнутые ревом мотора, рассыпаются под нами, да иногда мы видим группы лосей. Это менее пугливые животные, они или останавливаются, или, не понимая, откуда надвигается опасность, мечутся из стороны в сторону.

Но людей не видно.

Летчик Нагишкин недавно кончил школу. Он еще нетвердо знает, на что способен У-2. У него еще нет опыта борьбы с бурями. Ему еще многому надо бы научиться. Но… Мог он не рассчитать свои силы.

Надо искать, надо, а у нас истекло время, мы вынуждены вернуться. Машина набирает высоту, ложится курсом на запад. По пути садимся в Экимчане. На метеостанции определяем по времени приблизительные координаты встречи самолета с ураганом. Это место находится где-то на середине равнины. Но мы там ничего не обнаружили.

Выяснилось, циклон пронесся над всей огромной территорией Приохотского края, был он силой до десяти баллов. Для У-2 это верная гибель. Опытный пилот, заметив приближение непогоды, повернул бы обратно, а если у него уже не было бы времени добраться до базы, сел бы при первой возможности. Нагишкин же молод, неопытен. Надо же было мне послать именно его! Этого я себе не смогу простить!..

Когда мы снова были в воздухе, я заметил на горизонте у Охотского моря полоску тумана. Скоро потускнело солнце. Небо казалось выцветшим, старым. «Что это? Что?» — не без тревоги подумал я.

С аэродрома мы вместе с экипажем отправились в штаб экспедиции. Наши полевые радиостанции ничего не добавили к вечерним вчерашним сообщениям. Самолет пропал бесследно. Сегодняшний полет убедил нас в том, что поиски будут трудными и, вероятно, длительными. К сожалению, мы ничего не можем предпринять на земле, пока не обнаружим с воздуха место катастрофы, а это, как показал полет, не так просто.