Водители фрегатов

ь в Нукагиве было очень трудно.

В четыре часа дня от берега отошла большая лодка, полная мужчин, и поплыла к «Надежде».

— Кто это? — спросил Крузенштерн у Робертса.

Русские видели, что лодок у островитян очень мало и что они предпочитали двигаться по морю вплавь. От берега до корабля было совсем недалеко, и любой островитянин мог переплыть это расстояние без всякого труда. Крузенштерн удивился, увидев островитян, которые ради такого короткого путешествия сели в лодку.

— Это едет к вам король Тапега, — сказал Робертс.

Едва лодка подошла к кораблю, спустили трап. Тапега взобрался на палубу вместе со свитой.

Ему было лет сорок пять. Он носил такую же юбочку, как остальные островитяне, но все его тело и лицо были покрыты татуировкой, изображавшей листья, странных птиц и гроздья бананов. На вельможах, сопровождавших его, тоже были узоры, но не такие пышные и густые.

Крузенштерн повел короля и его приближенных к себе в каюту. В каюте они держали себя важно и чинно. Крузенштерн подарил королю нож и двадцать аршин красной материи. Тапега сейчас же обмотал свое туловище материей, как катушку обматывают ниткой.

В капитанской каюте было большое зеркало, висевшее на стене. Это зеркало поразило и восхитило островитян. После нескольких неудачных попыток влезть в него они стали заглядывать в щель между зеркалом и стеной, стараясь разглядеть, что там находится. Король Тапега обрадовался своему отражению в зеркале и с наслаждением рассматривал себя, подымая ноги, руки, приседая, строя рожи. Крузенштерн с трудом оторвал его от этого занятия.

«Портрет жены моей, написанный масляными красками, обратил особенно на себя их внимание, — пишет Крузенштерн. — Долгое время занимались они оным, изъявляя разными знаками свое удивление и удовольствие. Кудрявые волосы, которые, вероятно, почитали они великою красотою, нравились каждому столько, что всякий на них указывал».

В соседней каюте висела клетка, где жили попугаи, купленные в Бразилии. Эти попугаи понравились им еще больше, чем зеркало. Они никогда не видели таких пестрых красивых птиц. Особенно понравились им красные загнутые, словно крючки, клювы. Король произнес несколько слов, обращаясь к Робертсу.

— Тапега просит вас подарить ему одного попугая, — сказал Робертс. — Но я, сэр, не советую дарить ему. Он любит выпрашивать.

— Пусть берет, — сказал Крузенштерн. — Но спросите его раньше, не собирается ли он съесть этого попугая. Я дам ему птицу только с тем условием, что он будет о ней заботиться.

Но король есть попугая не собирался. Напротив, он стал подробно расспрашивать, чем его надо кормить, и по всему было видно, что он хочет его сохранить. Крузенштерн подарил ему маленького попугая. Тапега взял его в руки с величайшей осторожностью.

Когда снова вышли на палубу, Крузенштерн показал королю пушки и спросил через Робертса, знает ли король, что это такое.

— Знаю, — ответил король. — Это гром, который разрушает деревни.

«Здешним жителям, по-видимому, пришлось уже испытать