Льды и люди

Кто первый достигнет зимовья Ли-Смита? Азарт все возрастает. У берега полоса подтаявшего снега. Воронин бросается на него и ползком переходит его. Так ползут в опасных местах через битый лед к тюленьим лежбищам поморы. Я следую примеру Воронина. Но все-таки проваливаюсь по пояс в мокрый снег.

Вот и первый валун. Берег. В тумане, вблизи, он производит угнетающее впечатление своей безотрадностью. Так вот какова будничная полярная земля! Солнечные дни, проведенные нами на архипелаге, неужели вы были наяву?

Задние наверстали, и на берег вступила уже большая группа. Скорей с валуна на валун! Уже видно, что крышу хижины Ли-Смита опоясывают закрепленные за валуны канаты. Это — против хулиганства полярных циклонов. Скорей с валуна на валун! Воронин и я первыми вступим в зимовье шотландца.

Но чей это иронический хохот раздается из-за угла хижины? И почему Воронин, вполголоса выругавшись, бросает на камни свой кованый топор?

Смеялся Громов. Преследуя белого медведя и увидя бесплодность своих охотничьих стремлений, он решил заняться обследованием зимовья Ли-Смита. Так объясняется присутствие его у взломанных дверей хижины.

Да, вход в зимовье Ли-Смита был форменным образом выломан. Сорванная с петель дверь вросла в снежный сугроб. Топор Воронина был бесполезен.

— Лед и пустые консервные банки, — взмахнул Громов винтовкой. — Кто-то до нас побывал уже.

— Ясно кто, — угрюмо бросил Воронин, исчезая в темном провале двери.

Глыбы льда покрывали пол. В углу из-подо льда торчали ржавые пустые банки. Мутный свет из лишенного ставень окна обнаруживает в углу несколько деревянных шашек. Кто-то играл в тоскливые полярные вечера в шашки…

— Письма… Тут должны быть письма Ли-Смита, — говорит запыхавшийся от бега Визе, проникая в зимовье. — Когда художник Пинегин зимой 1913 года ездил на собаках на Белля, он нашел в жестяной коробочке, прибитой к стене у окна, собственноручные письма Ли-Смита.

— Сейчас-этого нет, Владимир Юльевич!

— Чорт возьми!

Овладев собой, Визе быстро обходит стены хижины.

— Нет, — глухо соглашается он.

Пинегин в своей книге сообщает, что на стенах хижины, когда он посетил ее, были прибиты ценные полярные документы, записки участников различных экспедиций. В одной из них, написанной на заглавном листе какого-то английского романа, Джексон обращался к экипажу „Фрама“, на случай его прибытия на архипелаг.

Обшариваем тщательно все углы. Находим еще несколько самодельных шашек да на стене обнаруживаем кнопки с обрывками какого-то документа. Даже каменный уголь, о котором пишет Пинегин, — и тот куда-то исчез.

Досчатые стены дома прекрасно сохранились. Они имеют нежно-лимонный оттенок. Не верится, что хижина построена в 1881 году.

Визе в угрюмом молчании осматривает вырезанные на стенах ножом и сделанные карандашом надписи.

— Товарищи, — восклицает он, — я нашел записи штурмана Ли-Смита о гибели у берегов Нордбрука шхуны „Эйра“.

Зажженная кем-то спичка освещает сделанную в темном углу хижины на стене по-английски надпись.

Штурман „Эйры“ сообщает, что они живут в хижине на Кап-Флоре. Он приходил в „Эйра-хауз“ по льду за продуктами.

Внизу небрежная подпись штурмана „Эйры“. Сделавшего ее давно нет в живых. Надписи пятьдесят лет.

…Третьим из исследователей после экспедиции Пайера и Де-Брюйне был богатый шотландский яхтсмен Ли-Смит.

Раньше Ли-Смит много плавал у берегов Шпицбергена. Арктика увлекла его. В городе шотландских китобоев — Петерхеде Ли-Смит построил деревянную шхуну с паровым двигателем. Ли-Смит назвал ее „Эйра“. Петерхед был раньше местом стоянки английских и шотландских китобойных кораблей. „Эйра“ была построена лучшими строителями китобойных шхун — прочно и массивно.

В июне 1880 года „Эйра“ отплыла из Шотландии на север. Попытки Ли-Смита посетить берега Гренландии не удались. Взяв тогда курс на северо-запад, „Эйра“ поплыла к Шпицбергену. Обогнув его с юга, „Эйра“ пошла на открытый только что незадолго архипелаг Франца-Иосифа.

Поход „Эйры“ был чрезвычайно удачен. „Эйра“ пробыла на архипелаге всего только четырнадцать дней.

За этот короткий промежуток легкие льды позволили Ли-Смиту обследовать все неизвестные тогда западные берега архипелага от Гукера до мыса Ниль на Земле принца Георга. Ли-Смит высаживался на неизвестные острова — Мей, Эттеридж, Нордбрук и Белль. „Эйра“ плавала по Британскому проливу. Ли-Смит первый побывал на ней во многих других проливах между западными островами. На острове Белле Ли-Смит на всякий случай построил зимовье „Эйра-хауз“, оставив в нем продовольствие. Ли-Смит в то же лето открыл острова Бреди, Ньютон, Итон. Ли-Смит первый был в проливе Миэрса. Пройдя этим проливом за остров Белль, он открыл значительной величины скалистый остров, названный им Мэбель. Дальнейшее плавание „Эйры“ на северо-запад дало открытие двух громадных островов, названных Ли-Смитом Землей Александры и Землей Георга. Исследовать, как далеко простираются их берега, Ли-Смит не смог. Начались осенние дрейфы ледяных полей. Стали замерзать проливы.

Выбравшись в Баренцово море, Ли-Смит поплыл на „Эйре“ в Шотландию.

Сделанные Ли-Смитом за четырнадцать дней на архипелаге исключительные географические открытия в корне изменили существовавшие после экспедиции Пайера и Вейпрехта представления об этом архипелаге. Пайер и Вейпрехт считали, что она состоит всего из двух больших островов, удачный же рейс „Эйры“ доказал, что это не полярный материк, а состоящий из многих островов архипелаг.

Редкий успех в роли полярного исследователя увлек в следующем году Ли-Смита в новую экспедицию на архипелаг. В 1881 году, как только позволили льды, Ли-Смит опять проник туда на „Эйре“. Удача снова сопутствовала путешественнику. Он открыл еще несколько новых островов, побывал в неизвестных проливах и бухтах. Возвращаясь с Земли принца Георга в Баренцово море, „Эйра“ остановилась у Кап-Флоры. Там произошла обычная для Арктики катастрофа.

Был мертвый штиль. Внезапно поднявшийся с запада ветер погнал ледяные поля. „Эйру“ прижало пловучими льдинами к береговому припаю. Льды все нажимали. „Эйра“ находилась в смертельной ледяной ловушке. Подошедшие громадные ледяные поля решили судьбу „Эйры“. Разворачиваемые приливом льды пробили корпус шхуны. Вода вперемежку с мелким льдом хлынула в трюм. Через два часа Ли-Смит и двадцать четыре человека команды стояли на льду. Из воды торчали только концы мачт „Эйры“. Спасти удалось жалкие остатки экспедиционного снаряжения. „Эйра“ затонула через полтора часа после появления льдов. Собрав спасенное в шлюпки, команда поплыла к Кап-Флоре. Мечты Ли-Смита приплыть к сентябрю в Шотландию были безжалостно разбиты льдами.

Люди с „Эйры“ явились первыми жильцами Кап-Флоры. „Отель“, построенный спутниками Ли-Смита, был внешне очень неказист. Мох, валуны и несколько оставшихся после „Эйры“ досок — вот строительные материалы, из которых он был возведен. Крышей служил парус погибшей шхуны. Пловучие льды долго не давали проникнуть на остров Белль, в Эйра-хауз. Но, — как говорит надпись, сделанная штурманом „Эйры“ в хижине, — это все-таки удалось сделать. Привезенных с Белля припасов хватило только на несколько месяцев. Ли-Смит с матросами принялись тогда за энергичную охоту. До наступления зимы ими было убито 13 белых медведей, 21 морж и 1200 кайр.

Свежая моржовая и медвежья кровь спасла первых обитателей Кап-Флоры от цынги. Весеннее солнце встретили все здоровыми и бодрыми. Всю полярную ночь они энергично готовились к плаванию на материк: шили паруса, чинили одежду, заготовляли пищу.

21 июля, почти ровно через год после гибели „Эйры, участники экспедиции отплыли на четырех шлюпках с Кап-Флоры к Новой Земле. Новой Земли Ли-Смит и его спутники достигли после больших лишений. Разводья, по которым они пробирались на юг, часто сжимало. Шлюпки порой приходилось вытаскивать на лед и тащить на себе до новых полыней. Было несколько случаев, когда ночью лед под шлюпками, в которых спали измученные люди, расходился, и льды уносили шлюпки в разные стороны.