На Рио-де-Ла-Плате

— Tormento! — вспыхнул он. — Я вас мигом присмирю.

— Пока что рано думать об этом. Я не в ваших руках.

— Мы вас скоро схватим.

— Возможно, даже вероятно. Потому я и хотел переговорить с вами.

— Я уже заявлял вам, что с вами говорить не буду!

— Сеньор, тогда вообще не понимаю, ради чего вы утруждали себя визитом! Мы закончили разговор!

Я отвернулся. Это смутило его. Возвращаться, не добившись никакого результата, он не хотел.

— Ладно, сеньор, — произнес он, — пожалуйста, подойдите поближе.

Я медленно подошел к нему и уселся напротив. Первая его карта была бита, он понимал это.

— Что вам там нужно? — спросил он, указывая на часовых.

— Собираемся пристрелить любого, кто подойдет без разрешения.

— Подумаешь! Преспокойно убирайте своих часовых! Пользы от них никакой; через четверть часа вы уже тут не покомандуете.

— И я в этом уверен.

— Тогда нечего играть в солдатики! Вы все равно в этой игре ни бельмеса не смыслите.

— Зачем же так говорить! Быть может, я лучше вашего умею сражаться, хотя ведение войн и участие в мятежах отнюдь не мое ремесло! Не ошибитесь во мне! Иным майорам более пристало бы быть, например, лесорубами!

— Diablo! [156]Решились-таки выпустить яд? Странно, что Гомарра ничего не заметил. Ладно, не будем горячиться, поговорим поспокойнее.

— Хорошо! Начнем!

— Прекрасно! Но сперва о самом насущном: я при любых обстоятельствах смогу уйти от вас?

— Нет, не при любых.

— Вот как!

— Если во время вашего пребывания против нас будут предприняты какие-либо враждебные действия, вы ответите жизнью!

— Да ничего я не замышляю.

— Ну, тогда чего бояться? Вам у нас безопаснее, чем мне среди ваших офицеров.

— Там бы вы непременно поплатились жизнью.

— Не возражаю. Вы знаете, как обстоят дела. Значит, считаете, нам уже не спастись?

— Да, сеньор, уверен в этом.

— А если мы станем обороняться?

— Какой в этом толк? Рассветет, в ограде мы пробьем бреши и всю эту рухлядь возьмем штурмом!

— Так мы тоже пробьем бреши и убежим.

— У вас нет лошадей!

— И хорошо, спрячемся в кустах!

— Далеко вы не уйдете!

— Ладно, скажите тогда, почему вы собираетесь ждать рассвета, почему бы вам раньше не перебраться через изгородь?

— Сразу видно, что вы не офицер и ничего не смыслите в тактике! Допустим, мы там, снаружи, подойдем к ограде и примемся ее ломать, тогда вы нас отсюда, изнутри, осыпете пулями.

— Ах, какое счастье, что мы сами не додумались прорываться сквозь ограждение!

— Да, мы бы вас как следует встретили! Кого не сшибли бы пулей, свалили бы нашими болас.

— Ужас! Вдумайтесь только, брат Иларио!

Эту ироничную фразу я адресовал монаху. Тот с очень серьезным видом кивнул, и майор продолжил:

— Вы вообще не понимаете, как трудно проложить дорогу сквозь кактусы! Нужны топоры, колуны, жерди. А какой поднимется шум, треск! Я со своей тысячей немедленно брошусь к вам навстречу.

— Тысячей солдат? — переспросил я. — Я думал, что вас четыре сотни!

— Ошибаетесь. У меня тысяча человек. Как видите, ускользнуть невозможно.

— Если мы окружены такой громадной армией, где уж там думать о спасении!

— Пробиваться было бы безумием. Поэтому сдавайтесь. Не будете сопротивляться — так и быть, постараюсь смягчить приговор.

— Моим товарищам тоже?

— Да.

— А проводнику и его матери?

— Они свободны. С ними мы не собираемся ничего делать.

— Вы нас свяжете? А может, обойтись без этого?

— Нет. На это я не соглашусь.

— Пожалуй, мы пошли бы на любые условия, только не на это.

— Нет, я менять ничего не буду. Даю вам еще десять минут на раздумье. После этого мы закончим разговор и мне, парламентеру, делать здесь будет нечего.

— Хорошо! Давайте пройдем в дом.

— Зачем?

— Вы увидите, что с парламентером мы умеем обходиться учтиво.

— Что ж, мне это нравится. Я весь день не пил ничего, кроме воды. У вас на ранчо случайно не найдется капли чего-нибудь получше?

Шкипер развязал женщину. Вместе со мной и майором она пошла на кухню. Там она сказала, что есть вино, его она и решила подать. Кроме того, майор получил мясо и хлеб. Когда он присел за стол, чтобы подкрепиться, я сказал:

— Поешьте, а я пойду. У нас, значит, десять минут времени?

— Да, с этого момента.

— Совещаться мы будем в сарае.

— Почему не у костра?

— Вы же сразу увидите, кто за, а кто против, и с противниками обойдетесь построже.

— Очень вы осмотрительны! Но… что, если вы сами замышляете что-то против меня?

— Не выдумывайте!

— Я могу выйти, если захочу?

— Когда угодно.

— Чудесно! Совещайтесь! Но помните: выхода у вас никакого нет.

Я оставил его и направился на улицу.

Мои товарищи уже догадались, что настал решающий миг. Пока я был в комнате, все они пробрались в загон и поджидали меня.

— Бежим? — спросил полковник.

— Да, — ответил я. — Только тихо.

Стволом винтовки я ловко отодвинул дверцу, прорезанную в ограде, и выскользнул наружу. Никого не было видно, не слышалось ни шагов, ни голосов. Как можно тише мы прокрались в поле. Ладонью я прикрывал морду лошади, чтобы она не заржала и не зафыркала. Примерно в шестистах шагах от изгороди я остановился.

— Что такое? — спросил полковник. — Почему мы остановились?

— Днем наши следы увидят. Нет, надо раздобыть лошадей.

— Ах! Но где их возьмешь?

— У солдат.

— Гм! Ведете себя как профессиональный конокрад!

— Что же остается делать, коли затеял красть лошадей. Сеньор Маурисио Монтесо пусть пойдет вместе со мной. Винтовки мы не возьмем. Думаю, понадобятся только ножи. Остальным придется ждать нашего возвращения.

Мы снова вернулись к изгороди, но теперь направились вправо. Солдаты, очевидно, были в той стороне. Вскоре мы услышали фырканье лошадей.

— Ложитесь на землю, — шепнул я йербатеро. — И ползите за мной, но тихо!

— Ну что, добудем лошадей? — с нетерпением спрашивал он.

— Да. И еще одного человека в придачу!

— Вы в своем уме?

— Абсолютно. Но говорите тише!

— Но кого же вы задумали поймать, сеньор?

— Самого господина поручика Антонио Гомарру.

— Его? Почему?

— Он слишком заносчив, надо его наказать, вдобавок он прекрасно знает местность. Он проводник у этих людей. Если увезем его, они не сумеют пуститься в погоню; зато нам его знание местности поможет.

— Умно!

— Верно? Но надо спешить. Прошло уже больше десяти минут, как я оставил майора. Пока что он уплетает мясо. Как только заметит, что мы исчезли, завопит. Пошли!

Вскоре мы заметили силуэты пасущихся лошадей. До ближайшей было самое большее двенадцать шагов.

— Подождите! — шепнул я йербатеро. — Не покидайте это место, пока я не вернусь!

Там, где пасутся лошади, непременно имеется пастух, надсмотрщик, часовой. Его надо было обезвредить. Я подобрался к лошадям, и тут позади двух стоявших рядом друг с другом животных я увидел не одного, а пару сторожей. Досадно! С двумя я мог справиться, но, пока я опрокину наземь одного и брошусь к другому, тот успеет позвать на помощь. Все же я подполз поближе. Они разговаривали друг с другом. Я совершенно отчетливо слышал их голоса, и тут от радости я едва не захлопал в ладоши: в одном из говоривших я признал по голосу поручика.

Обоих сразу схватить я не мог. Надо было улучить момент, когда Гомарра, пришедший глянуть на лошадей, снова уйдет оттуда. Я прополз еще немного вперед и застыл, спрятавшись в траве. Прождал я, пожалуй, минут пять; со стороны ранчо вдруг донеслись громкие крики:

— Сюда, сюда, все сюда! Эти парни сбежали! Они попрятались. Сюда, сюда!

Это был майор. Я услышал позади себя гул голосов, торопливые шаги; все устремились к изгородям. Индеец, поручик, встрепенулся. Он спешил на ранчо.

Он не видел меня. Когда он пробегал мимо, я схватил его за ногу. Индеец рухнул на землю, я набросился на него и сдавил ему глотку. Он был моим. Взвалив его на левое плечо, я немедленно направился к часовому, сторожившему лошадей. Часового я не боялся. К тому же я рассчитывал, что он омертвеет от ужаса. Когда он увидел меня с ношей, то спросил: