Охотники за ФАУ

— Выполню, — глухо ответил Петрунькин. Сысоев, а за ним Баженов вошли в землянку.

— Бойцы накормлены? — поинтересовался Сысоев, прежде чем он и бывшие в землянке человек восемь сели обедать.

За столом он затеял полушутливый разговор, который надолго запомнился Баженову.

— Ну и натерпелся я страху сегодня, — начал Сысоев, — слышу, летит на меня мина.

Я — хлоп! и на землю. И Новиков наш — хлоп! и на меня, сверху. Слышь, вестовой: чтоб больше этого не было! Тебе что, земли мало? — глаза Сысоева смеялись, а голос звучал сурово.

— Товарищ командир… — начал было Новиков, но засмущался и уткнулся в тарелку… На его счастливом зардевшемся лице было написано, как он любит командира.

«Вот так штука, — поразился Баженов: — говорили — Сысоев герой, Сысоев бесстрашен… А герой-то мины пугается!» Он даже есть перестал от удивления.

— Это что! — подхватил игру другой командир. — Вот я давеча испугался, так испугался. Вышли это мы с сержантом… — и он начал подробно расписывать свое приключение.

…Не сразу понял Баженов, что у Сысоева в части прощали испуг, страх, любое человеческое чувство. Не прощали другого: трусости, растерянности, потери человеческого достоинства. Не прощали малодушия…

Без ведома Сысоева, но ссылаясь на его разрешение, Баженов увязался тогда в ночной поиск. Он поступал, как все: шел, останавливался, полз, а услышав немецкую речь, замирал. Потом поспешно стрелял из винтовки по белым фигурам, выбегавшим из пылавшего дома, и винтовка прыгала в его руках. Затем, задыхаясь от волнения, он тащил два туго набитых немецких ранца и, боясь прослыть трусом, обратно не бежал, а шел позади всех, чем вызвал ярость Петрунькина, так как замедлял движение.

Добыли не только языка, но и консервов, и три автомата, и два пистолета, — это он помнил еще сегодня до мелочей.

…Баженов передал по телефону свой очерк о ночном поиске, рассказал о нем знакомым политработникам в политотделе дивизии. Сысоеву попало за то, что он пустил журналиста в ночной поиск: человек не разбирается, где опасность, у него даже звания нет — не солдат и не офицер. Нарвется на пулю, а мы отвечай. Отправить с передовой!

Это распоряжение передали журналисту от имени Сысоева. Сысоеву некогда было давать интервью, и он сунул Баженову свои дневники и рапорты о боевом опыте, а на прощание подарил трофейный парабеллум.

Потом в центральной газете появился большой очерк Баженова о Сысоеве. Волевой, необычный, молодой комполка представлялся Баженову «новым типом советского офицера».

Невысокий, худощавый, подтянутый, с острым взглядом светлых глаз и преждевременными морщинками, Сысоев выглядел старше своих двадцати четырех лет. Говорил он очень громко — сказывалась перенесенная контузия, в ушах всегда шумел гул битвы.

Петр Сысоев, сын кадрового военного, командира артиллерийского полка, погибшего на Халхин-Голе, с детства мечтал стать командиром. В военном училище он увлекался историей, сочинениями Суворова и Клаузевица, Энгельса и Фрунзе, серьезно изучал военное искусство. А где искусство, там и романтика — романтика военного дела, искусство борьбы и победы.

Он попытался было на комсомольском собрании изложить эту свою романтическую точку зрения, но присутствовавший политрук оборвал его. Военная служба, сказал он, это точное выполнение устава, и нечего затемнять мозги какой-то там романтикой. Кто не выполняет своего долга, тот несет наказание.

…После военного училища Сысоев командовал взводом близ границы. Участвовал в воссоединении Западной Украины. Первые бои Отечественной войны сделали его командиром роты. Он вступил в партию по боевой характеристике в первый же год войны. Солдаты любили своего требовательного, но справедливого молодого командира, всегда заботившегося, чтобы они были накормлены и одеты.

Сысоев всегда был подтянут, гладко выбрит. Война не была для него, кадрового военного, чрезвычайным происшествием в том духе, как понимали это гражданские. Он воспринимал войну, как быт.

Он старательно изучал немецкий язык и сам допрашивал пленных. Его интересовали не только данные в объеме сведений из солдатской или офицерской книжки — род войск, номер части или ее расположение, а намерения, командиры, вооружение, откуда прибыла и прочее. Его интересовала тактика, оружие, в частности и в особенности — мины. Элементарная истина гласит — чтобы побеждать врага, надо хорошо изучить его сильные и слабые стороны. Не надо переоценивать, но не надо и недооценивать.

Комдив невзлюбил Сысоева за нарушение уставных положений и его рапорты в оправдание этих нарушений. Комдив даже запретил подавать такие рапорты, но начальник штаба добился отмены. Ведь обобщению боевого опыта генштаб придает особое значение. И все же комдив подыскивал комполка для замены Сысоева. Вот тогда-то и приехал Баженов, а его статья укрепила положение Сысоева.

…После ранения Сысоев попал на курсы командиров полков, на знаменитые Высшие стрелково-тактические курсы «Выстрел». По окончании курсов ему присвоили звание майора и назначили на новую, чрезвычайно увлекшую его работу. Война сейчас представлялась ему поединком с умным, жестоким, сильным и опытным врагом. Чтобы победить, надо быть на голову выше этого врага…

Итак, в комнату к Сысоеву вошел лейтенант Баженов. Да, это был тот самый Баженов. О том, что лейтенант первым окончил курс командиров полков на «Выстреле», Сысоев понял из его ответов еще во время проверки. Баженов рассказал о себе. Сысоев спросил: — Хотите работать в отделении по изучению и использованию опыта войны оперотдела штаба армии?

— Разумеется, да, только захочет ли меня взять начальник этого отделения?

— Начальник я.

— Конечно, хочу! — Баженов даже засмеялся. — А что надо будет делать?

— Многое. Потом объясню. Как у вас с немецким?

— Читаю. Допросить могу.

— Хорошо управляете мотоциклом, автомобилем?

— Автомобильные права имею. На мотоцикле ездил, но экзамена не сдавал.

— Сдадите экзамен.

Сысоев задумался. Кого же еще выбрать? Вот подполковник Казюрин превосходно разбирается в военных вопросах, но начальник оперотдела обязательно его отберет. Хорошо бы взять и Чернявского, образ которого у него почему-то ассоциировался с образом Долохова из «Войны и мира»; хорошо бы и майора Корнилова: он казался наиболее подходящим для описания операций и ведения журнала боевых действий.

Сысоев отпустил Баженова и попросил его направить сюда майора Корнилова. Майор явился так быстро, будто ждал у двери, и это было недалеко от истины: все офицеры нетерпеливо топтались возле дома. Майор Корнилов очень охотно согласился работать с Сысоевым.

Была уже глубокая ночь, когда Сысоев разбудил майора Быхалова из отдела кадров и передал ему список.

В отделение по изучению и использованию опыта войны были намечены: майор Корнилов, лейтенант Баженов.

В оперативное отделение: подполковник Казюрин, майор Филиповский, майор Симонян, старший лейтенант Чернявский.

Майор Быхалов возражал: зачем брать лейтенанта на должность, рассчитанную на подполковника? И почему подполковника Овсюгова нет в списке? Ведь он вел здесь занятия, знающий офицер!

— Не очень!

— Мой начальник не согласится с вами.

— Решать будут в штабарме.

Глава вторая. ПЕРВОЕ БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ

К полудню следующего дня серьезный майор Корнилов и улыбающийся лейтенант Баженов явились в распоряжение майора Сысоева.

Он повел офицеров к начальнику оперотдела. Полковник Орленков расспросил Корнилова и Баженова о прохождении ими военной службы, об их образовании.

— Военный язык, — обратился он затем к Баженову, — язык лаконичный. Очень точный. Необходима предельная краткость, но не за счет ясности. Вы говорите излишне пространно. Подозреваю, что составить оперативную сводку вам будет труднее, чем написать военный очерк на ту же тему.

— Я был не только журналистом. Я был и научным работником — начальником экспедиции. С зимовки мы передавали чрезвычайно краткие, но ясные сообщения по радио. Берегли батареи.