Операция №6

Самолюбивый Федор Кузьмич Птицын, ожидавший встретить молодого, горячего офицера, неопытного в трудной и сложной партизанской борьбе, был приятно разочарован.

«С таким, пожалуй, повоевать не плохо», — подумал он и обратился к Рогову:

— Кстати, товарищ майор, расшифруйте нам слова: «Операция № 6».

— Взрыв бензобашен, питающих всю здешнюю армейскую группировку немцев…

Птицын невольно присвистнул: легко сказать — взрыв четырех бензобашен! Они врыты глубоко в землю, а сверху покрыты стальными колпаками. Помимо того, бензобашни зорко охраняются, и сейчас, в связи с выброской десанта, по донесению «Днепра», генерал-майор Зитц укрепил гарнизон полковника Качке двумя батальонами СС.

— Да знаете ли вы, товарищ, что собою представляют эти бензобашни и как они охраняются? — воскликнул Птицын. — Мы тоже не лыком шиты, пытались их взорвать, да ничего у нас не вышло, дери их курица!

— Знаю, — ответил Рогов. — Вот потому-то наше командование и сочло необходимым поручить это дело специалистам подрывникам-саперам, товарищ Птицын. Это — приказ… И он должен быть выполнен во что бы то ни стало! Мы обязаны обескровить этот участок фронта.

После короткого отдыха партизаны пригласили гостей на обед, а после обеда в землянке начался военный совет.

На совете присутствовали Птицын и Чернопятов, Вера Холодова и Алексей Найда — первый помощник командира отряда, молодой светлорусый гигант, человек необычайной храбрости и страстно ненавидевший фашистов.

Со стороны десантников были Рогов, Кравчук, Звягинцев, Гапаридзе и Хохлов.

— Товарищи, — открыл Рогов совет. — Я наметил план, который прошу вас внимательно выслушать и о котором прошу высказаться. Первая часть плана сводится к следующему: нам необходимо ввести в заблуждение фашистского полковника Качке…

— Проще говоря, обмануть его, — забасил Найда.

— Совершенно верно: обмануть, — согласился Рогов. — Для этой цели необходимо сделать так, чтобы Качке был убежден, будто им разгромлен наш десант… И чем больше у него будет этой уверенности, тем успешнее мы проведем нашу операцию по взрыву бензобашен.

— Что-то мне не вполне ясно, — заметил Птицын. — Как же это сделать?

— Я предлагаю, — продолжал Рогов, — создать небольшой отряд, скажем, из двенадцати-пятнадцати человек, в который войдут и десантники, и партизаны. Под видом сброшенного с самолетов десанта отряд ввяжется в бой с вражескими силами, высланными Качке для уничтожения нашего десанта, и как будто даст себя разгромить… Таким образом, немцы будут убеждены, что они полностью разделались с десантом, и ослабят свою бдительность…

— Абсолютно верная мысль, — проговорил Чернопятов. — Хорь станет праздновать «победу», и настороженность его ослабнет… Но… но, товарищи, в плане майора есть существенное «но»… Наш отряд будет, конечно, по численности в несколько раз меньше вражеских сил.

— Правду сказал комиссар, — подтвердил Птицын.

— Да, товарищи, — продолжал Рогов, — наш отряд будет в несколько раз меньше вражеских сил. Все это так… Но у отряда есть другие преимущества, которых у немцев нет… Ведь каждый партизан знает в лесу любую тропинку, любой куст, и это поможет ему ловко маневрировать, бить врага наверняка и отступать в такие места, куда враг и не сунется. Поэтому наш отряд при умелом и мужественном поведении бойцов сможет провести намеченную операцию с самыми незначительными потерями… Если, вообще, эти потери будут…

— Ваша правда, товарищ майор, — горячо и взволнованно проговорил Найда. — Наш отряд навяжет бой немцам в выгодных для себя условиях, — и это уже часть победы… Потом, при ловком маневрировании, мы сможем избежать потерь… Ну, а если нужно будет, то все погибнем, а приказ выполним…

— Хорошо сказано, товарищ, — подхватил Кравчук. — Прошу назначить меня в эту группу, товарищ майор…

— Мы пойдем вместе с Кравчуком, товарищ майор, — сказал Звягинцев. — Я, Гапаридзе и Камнев…

— Прошу меня назначить в помощь лейтенанту Кравчуку, — заявил Найда.

— Товарищ майор, — сказала Вера, — отряд не может пойти в бой без медицинской помощи. А я уж не раз выполняла обязанности медицинской сестры…

— Утверждаю командиром группы лейтенанта Кравчука, — проговорил Рогов. — Товарищ Найда будет его помощником. С ним отправятся Звягинцев, Гапаридзе, Камнев и Холодова… Остальных девять человек прошу назначить вас, товарищ Птицын, по вашему усмотрению. Выступает группа ровно через час…

Смешливый Гапаридзе не удержался, чтобы не сострить:

— Мы должны, товарищи, во что бы то ни стало помочь полковнику Качке получить железный крест за «уничтожение» русского десанта…

— Вот уж, как говорится, — забасил Птицын, — у сатаны будут новые штаны, курица его дери! Хорю-то, товарищи, и невдомек, что мы печемся о награде для него…

Глава четвертая. Неожиданный поворот

Солнце не опустилось еще за верхушки высоких сосен, окружавших лагерь, а группа партизан и десантников в количестве пятнадцати человек вышла на боевую операцию по плану, разработанному майором Роговым — «товарищем Степным».

Группа имела с собой несколько парашютов, небольшой ящик с взрывчаткой и некоторые инструменты, которые должны будут убедить немцев, что перед ними именно советские парашютисты, сброшенные накануне невдалеке от Сухова.

Вера Холодова с санитарной сумкой на плече замыкала шествие.

Девушке, уже после заседания совета, пришлось долго упрашивать командира отряда Птицына, который убедил Рогова отменить назначение Веры в группу.

Федор Птицын резонно заметил, что намеченная операция потребует от ее участников выносливости и будет настолько тяжелой, что окажется не по силам даже иному мужчине, а не только молодой девушке.

Но Вера знала, что ее ожидает. Она знала и то, что операция будет не только тяжелой, но и сопряжена с большими опасностями. Но кто же из советских воинов чурается опасности?

К тому же, страстное желание кровью врага искупить свою с ним близость не давали девушке покоя. Ей чудилось, что на губах все еще чернеют, как тавро, горячие поцелуи Сергея Кирьякова…

Как только группа скрылась в лесу и все вокруг затихло, комиссар отряда Чернопятов спешно стал настраивать рацию.

Наконец, ему удалось связаться с «Днепром», которому он и сообщил о выходе специальной группы в район «Трех ключей» для проведения операции № 1, как ее условно назвал Рогов.

Но не дремал и Сергей Кирьяков, или Кирьяк, как его именовал Курт Амедей фон Качке.

Полковник Курт Амедей фон Качке нетерпеливо бегал по кабинету, заложив руки за спину и наклонив по-бычьи голову.

Это было точное подражание фюреру, который также бесновался, когда тревога и нетерпение выводили его из себя.

Лейтенант Гуго Вальтер стоял у стола на вытяжку, бледный, с проступившими на лбу каплями пота и ежеминутно приглаживал рукой свои белесые жиденькие волосы.

— Черт возьми! — вдруг рявкнул полковник, внезапно остановившись перед своим трепещущим адъютантом. — Уже девять часов, а от этого Кирьяка нет никаких вестей… Черт возьми! — выкрикнул он еще раз прямо в лицо Вальтеру, как будто плюнул в него, и вновь забегал по кабинету, ссутулившийся под фюрера и свирепый, как фюрер.

В самом деле, рация, установленная в кабинете полковника, с момента ухода Кирьяка молчала, как глухонемая, и господин Курт Амедей фон Качке все больше и больше приходил в неистовство.

Накал злобы, наконец, достиг своего предела. Качке схватил лежащий на столе парабеллум и пулю за пулей всадил всю обойму в квадрат «Луна-6» — «Волк-4», четко обведенный красным карандашом на карте, висевшей на стене.

Набухшие воспаленные веки Гуго Вальтера вздрагивали при каждом выстреле, а пот, проступивший на лбу, потек тонкими струйками по его посеревшему от страха лицу. Ему казалось, что его разъяренный шеф не удовлетворится мертвой и глухой стеной, а всадит, наконец, пулю в живое, дрожащее тело своего адъютанта.