В стране мехов (иллюстрации Риу Эдуарда)

Мак-Нап. Все стояли, впиваясь глазами в горизонт, где должна была во

что бы то ни стало появиться земля.

В продолжение трех часов льдина продолжала быстро подвигаться

по спокойным водам. Земля все не показывалась, но колонисты не теряли

надежды.

Около трех часов дня лейтенант, отведя в сторону сержанта Лонга, сказал ему:

— Мы очень быстро подвигаемся, но это в ущерб прочности нашей

льдины.

— Что вы хотите этим сказать, господин лейтенант?

— Я говорю, что льдина уничтожается от трения о воду. Она рассыпается, мельчает, и с тех пор, как мы поставили парус, она уменьшилась

уже на целую треть.

— Вы в этом уверены, господин лейтенант?

— Вполне уверен, сержант. Льдина удлиняется, так как бока ее

сильно растаяли. Посмотрите, ведь море в каких-нибудь трех метрах

от холма.

Лейтенант был прав. Да, при таком быстром движении льдина не

могла не разрушиться.

— Сержант,—спросил тогда Джаспер Гобсон,—не уменьшить ли

нам ход?

— Нам, я думаю, надо посоветоваться с товарищами. Мы теперь не

можем одни решать за всех.

Лейтенант согласился и, взойдя на холм, сообщил свое мнение товарищам.

— Скорость, с которой мы плывем, разрушает нашу льдину и ускоряет

неизбежную катастрофу. Решайте же, продолжать ли нам подвигаться

с той же скоростью?

— Да, да!—закричали все в один голос.

Плавание продолжалось с прежней скоростью. В шесть часов вечера

Мэдж вдруг поднялась, и указывая на видневшуюся на юго-востоке точку, воскликнула:

— Земля! Земля!

Все вскочили, страшно взволнованные. Действительно, милях в двенадцати

от них показалась земля.

— Парусов, парусов побольше!—закричал лейтенант.

Все бросились исполнять его приказание. Паруса были увеличены

всем, что только попалось под руку. Льдина плыла еще быстрее, но таяла

все больше и больше. Чувствовалось, что она дрожит под напором

волн, и каждую минуту можно было ожидать, что она рассыплется.

Однако никто об этом не хотел и думать. Надежда влекла вперед.

Там, на этой земле, было спасение, была жизнь; все призывали ее, протягивали

с мольбою руки. Это было какое-то исступление.

В половине восьмого льдина заметно приблизилась к земле. Но она

теперь таяла с неимоверной быстротой, и волны, заливая ее, уносили

с собою обезумевших животных. Каждую минуту можно было ожидать

гибели. Сбросили все лишнее, чтобы облегчить льдину, и, засыпав ее

края землею и песком, покрыли сверху мехами, чтобы предохранить от

действия солнечных лучей. Все эти обреченные на смерть с удвоенной

энергией делали все возможное, чтобы отдалить приближающуюся гибель.

Но ничто не помогало. Внутри все чаще и чаще раздавался треск, и на

поверхности образовывались большие расщелины, через которые стала

просачиваться вода. Земля же все еще находилась на расстоянии не

меньше четырех миль.

— Скорее сигнал, друзья!—закричал лейтенант.—Может быть, нас

заметят.

Наскоро собрав остатки досок и бревен, зажгли костер, пламя которого

поднялось высоко над льдиной.

Но она продолжала таять, заметно погружаясь в воду. Вскоре остался

не залитым один только холм, на котором и спасались теперь обезумевшие

от ужаса люди, окруженные оставшимися еще в живых животными.

Белый медведь стоял тут же и, озираясь, страшно ревел.

Люди сошли на землю.

Льдина все погружалась. Между тем, ничто не доказывало, что несчастных

заметили с берега. Не пройдет, конечно, и четверти часа, как

вся льдина провалится в бездну...

— О!—вскричал Джаспер Гобсон,—если б было какое-нибудь средство, чтобы помешать льдине развалиться, я бы отдал за него всю

свою жизнь!

В эту минуту откуда-то раздался глухой голос:

— Такое средство есть!

Это сказал астроном Томас Блэк, не раскрывавший до сих пор рта

и не принимавший ни в чем участия. Зато эти первые, произнесенные

им за такой долгий срок, слова должны были указать всем путь

к спасению.

Лейтенант Гобсон бросился к астроному. Остальные все смотрели на

него вопросительно и недоверчиво.

— Какое же это средство?—спросил Гобсон.

— Насосы!—ответил астроном.

Уж не сошел ли Томас Блэк с ума? Ведь льдина не корабль, из которого

надо выкачивать воду.

Правда, у них были насосы для прозетривания и воздушный резервуар, но какую же они могли принести теперь пользу?

— Он помешался!—сказал сержант Лонг.

— К насосам!—повторил астроном.—Наполняйте воздухом резервуар!

— Сделайте то, что он говорит!—вскричала Полина Барнетт.

Насосы прикрепили к резервуару, крышку которого сейчас же завинтили.

Все принялись за работу, и скоро ревервуар наполнился воздухом

под давлением нескольких атмосфер. Затем Томас Блэк взял кожаный

рукав, прикрепленный к резервуару. Когда кран был открыт, сгущенный

воздух проникал в рукав, которым теперь астроном и стал водить по

краям льдины. Результат поразил всех. Всюду, куда проникал этот воздух, таяние тотчас прекращалось, трещины скреплялись, и происходило

даже всем заметное замерзание.

— Ура! ура!—закричали все в восторге.

Хотя работа у насосов была очень утомительна, но недостатка в рабочих

не было. Они сменялись постоянно. Между тем края льдины все крепли

замерзая, точно под влиянием сильного холода.

— Вы спасаете нас, мистер Блэк!—сказал лейтенант.

— Что ж, ведь это так естественно!—ответил астроном.

Действительно, что могло быть естественнее того физического действия, которое происходило в настоящую минуту?

Замерзание льдины происходило по двум причинам: во-первых, потому, что вода, испаряясь под давлением воздуха на поверхности льдины, производила

сильный холод; во-вторых, потому, что сжатый воздух брал для

своего разрежения теплоту от замерзшей поверхности. Везде, где получалась

трещина, порождаемый разрежением воздуха холод скреплял края, и, благодаря этому, льдина сохраняла свою прочность.

Несколько часов под ряд все работали, не переставая и не чувствуя

ни малейшей усталости, поддерживаемые уверенностью в близком спасении.

Льдина приближалась к земле.

Когда до берега оставалось уже не больше четверти мили, белый медведь

спрыгнул в воду и, доплыв до земли, скоро скрылся из вида.

Несколько минут спустя льдина приплыла к песчаному берегу. Оставшиеся

в живых животные стремительно убежали* Затем сошли и люди,

XXIV. Заключение

Проплыв после вскрытия льдов больше тысячи восьмисот миль, обитатели

форта Надежды вступили, наконец, на берег последнего из Алеутских

островов, Блежиники. Прибежавшие им на помощь рыбаки встретили

их очень радушно, и вскоре лейтенант и его товарищи вошли в

сношения с английскими агентами Компании Гудзонова залива.

Описав подробно все события этого рассказа, можно больше не упоминать

об энергии и отваге всех его действующих лиц. Немало было выказано

и сердечной доброты всеми этими достойными людьми, среди которых

миссис Барнетт всегда первая подавала пример твердости в несчастий.

Все боролись до конца и не позволяли отчаянью овладеть собою даже

в то время, когда, на глазах у всех, основанный их трудами форт Надежды

превратился в жалкий остров, затем из острова в островок и наконец

в простую льдину, постепенно таявшую в теплых водах. Если попытка

Компании и не удалась, и форт Надежды погиб, то никто не мог упрекать

ни лейтенанта, ни его товарищей, подвергшихся случайностям, превышавшим

человеческую предусмотрительность. К тому же, из девятнадцати

человек, вверенных лейтенанту, не только ни один не погиб, но колония

еще увеличилась двумя новыми членами— эскимоскою Калюмах и ребенком