Приключения 1972—1973 (Сборник приключенческих повестей и рассказов)

—

Ладно, будет философствовать, — прервал Дзенис очередную импровизацию капитана Соколовского. — Есть серьезный разговор. Наш Озоллапа далеко не такая бестолочь, каким ты его изображаешь. Приговор по делу Саукум он опротестовал. Верховный суд его отменил. Надо приступать к новому следствию. Дело поручено Трубеку. Я буду ему помогать, а тебе предстоит ряд оперативных заданий. Сам понимаешь, история запутанная, придется поработать по-настоящему.

—

Короче, Роберт. Давай выкладывай, что надо сделать.

Дзенис вынул из кармана записную книжку.

—

Всплыли некоторые интересные обстоятельства. Мы с Трубеком заходили к Геновеве Щепис. Кстати, она теперь занимает обе комнаты.

—

Значит, смерть Лоренц была для нее выгодна.

—

Выходит, что так, — согласился Дзенис. — Затем: на наружном подоконнике мы обнаружили шерстяные нити. Отыскали портниху, у которой Лоренц иногда шила, нашелся и лоскуток от ее заказа. Заключение экспертизы установило: найденные нити вырваны из пропавшего зимнего пальто.

—

Одним словом, твоя версия подтверждается: вещи брошены через окно.

—

И третье. Казимир Щепис весь октябрь находился в командировке. Его жена утверждает, что Казимир за это время ни разу не был дома. А дворничиха в ночь убийства, когда наверху кричали, видала в переулке машину Щеписа. Наконец, последнее и самое главное: Казимир Щепис, как и Зента Саукум, после смерти Лоренц сразу подался в Норильск. Два человека из одного дома одновременно уезжают в Норильск. Не слишком ли странное совпадение?

—

Ого, брат, тут не то что ниточка, за которую можно потянуть, а настоящий канат, — потер руки капитан Соколовский.

—

Вот и хочу тебе всучить конец этого каната.

На столе зазвонил телефон. Капитан взял трубку.

—

Уголовный розыск, — отозвался он. — Слушаю, товарищ подполковник… Где вы сказали, на Рупниэцибас?.. Так, так, похоже, работа Рыжего Джумбо… Есть, сейчас выезжаю.

Соколовский положил трубку и снял со спинки стула китель.

—

Приемное время окончено. Будь здоров, Роберт! Если что нащупаю, сразу же дам знать.

С самого утра лил теплый весенний дождь. К полудню он перешел в мелкую изморось, и теперь улицы были окутаны настоящим лондонским туманом. Оконные стекла от него запотели. Комната напоминала каюту корабля», плывущего в туманном море.

Адвокат Робежниек стоял у окна и вглядывался в серую муть. Рабочий день был окончен. Приемная юридической консультации опустела, коллеги разошлись по домам.

Телефонный звонок дерзко разорвал тишину кабинета. Хотя Робежниек и ждал его, он все равно вздрогнул.

«Нервишки у вас пошаливают, молодой человек!» — мысленно укорил себя адвокат и взял трубку.

—

Алло! Да, это я… Конечно, могу. К вам? Хорошо, еду.

Десятью минутами позже адвокат уже поднимался на верхний этаж одного из домов в конце улицы Горького. Дверь открыла сама Майга Страуткалн.

—

Входите, пожалуйста.

—

Ого, трехкомнатная квартира на двоих?! — удивился Робежниек. — Вот это я понимаю.

—

Это отец мужа оставил нам.

—

Щедрый у вас тесть.

—

Возможно, слышали об академике Страуткалне?

—

Еще бы! Только не знал, что он ваш родственник.

—

Два года назад, когда у Эдвина умерла мать, тесть ни за что не захотел тут оставаться. Купил себе домик в Пабажах, у самого моря, и поселился там. Городскую квартиру оставил Эдвину. Мне пришлось только обставить ее по-своему.

Робежниек переступил порог комнаты и остановился. Все тут говорило о недурном вкусе хозяйки и ее любви к уюту. Оранжевые шторы на окнах гармонировали с корешками книг на полках, торшер с двумя абажурами, торчавшими в разные стороны, как тюльпаны, ажурный столик для кофе и еще многие мелочи.

—

Вы одна дома?

—

Муж уехал на рыбную ловлю. Приедет поздно или даже под утро.

—

В рабочий день?

Майга развела руками.

—

Я в этом не разбираюсь. Эдвин утверждает, что только в будни бывает хороший клев. По субботам и воскресеньям ему не везет. Понаедут, говорит, разные пьянчуги на реку, горланят, не столько удят рыбу, сколько ее распугивают.

—

А как же служба?

—

Он часто берет работу на дом и тогда может по нескольку дней не появляться в своем институте.

—

И каковы же у него успехи? — продолжал интересоваться Робежниек. — Я имею в виду рыбную ловлю.

Хозяйка открыла дверцу буфета и вопросительно посмотрела на гостя.

—

Вино или коньяк?

—

Если не возражаете — коньяк.

Майга Страуткалн налила рюмку коньяку адвокату, немного вина себе.

—

Меня никогда не интересовали уловы Эдвина, — сказала она равнодушно. — Рыбу он отдает нашему дворнику. Тот присматривает за машиной.

—

И вас не волнует увлечение супруга рыболовством?

—

А, собственно говоря, почему?

Робежниек немного смутился.

—

Я думаю…

—

А я не думаю и не желаю ни о чем думать. Я не юрист и не занимаюсь расследованиями. И вообще: умная жена должна кое-что пропускать мимо ушей и на некоторые вещи смотреть сквозь пальцы. Если ты человеку доверяешь, то незачем вынашивать в голове всякие подозрения. А если не веришь — не живи с ним ни дня.

Робежниек улыбнулся.

—

Вас ожидает безоблачное счастье до гробовой доски.

Страуткалн недоуменно взглянула на гостя.

—

Почему вы так думаете?

—

Знаю по опыту.

—

Насколько помню, вы никогда не были женаты.

—

Добрые духи общими силами спасли меня от этого, — подтвердил адвокат. — Но мне часто приходится выступать на бракоразводных процессах. И я обнаружил одну важную закономерность.

—

Интересно, какую же?

—

Есть категория женщин, которые смотрят на своего мужа как на разновидность личной собственности. Не дай бог, если он невзначай глянет на другую женщину. Тут же начинается слежка, сцены ревности. А то и еще лучше — бегут к мужу на работу и жалуются в общественные организации. Результат всегда один: развод.

—

Но меня-то вы ведь не причисляете к этой категории. И в предсказания я тоже не верю. Расскажите лучше — узнали что-нибудь?

—

Узнал. Интересующий нас человек живет в шестидесяти километрах от Риги. Хутор Ляундобели. Сегодня вечером мы могли бы поехать к нему и вернуться не слишком поздно, как и было условлено. Вам следует с ним переговорить.

—

Мне одной?

—

Полагаю, что так будет лучше. Но я буду там же, поблизости.

Страуткалн встала.

—

Я неопытна по части конспирации, но пусть будет по-вашему. Сообщите мне необходимые сведения.

Ивар смотрел на эту женщину с восхищением. Как хорошо, что именно она согласилась оказать ему

по

мощь. Лучшего союзника трудно было себе представить.

Прямое и широкое, блестящее, как меч, Псковское шоссе рассекало леса и луга, перебрасывалось через овраги и ручьи. Темно-красный «Москвич» уже оставил позади себя Баложи, Гаркалне, Вангажи… «Дворники» еле успевали сметать капли дождя с ветрового стекла.

Не отрывая взгляда от асфальта, Ивар украдкой посматривал на свою спутницу. Густые и мягкие пряди светлых волос; на лице почти никакой косметики, разве что губы чуть подкрашены. Робежниек вообразил Майгу в летнем платье с короткими рукавами гуляющей с ним по песчаному берегу моря, представил, как поблескивают при низком предвечернем солнце золотистые волоски на обнаженных руках, когда она стряхивает пепел с сигареты.

Робежниек в своей жизни встречал немало женщин. Однако ни одна из них не пробудила в нем настоящего чувства. Одни надоедали скорей, с другими встречался дольше, но неизменно придерживался принципа: все, что имеет начало, должно иметь и конец. Его связи прекращались спокойно, без сожалений и драм.