До особого распоряжения

пограничные конфликты, явный раздор между правительствами - все это заставляло глубоко задуматься.

Нужно ли мстить своему правительству и помогать его врагам? Или лучше отойти от назревающего

взрыва?

- Каким может быть взрыв? - спросил Махмуд-бек.

- Государственный переворот. . - ответил старик.

Эту фразу он слышал от чиновников, которые искали веские доказательства, обвиняя вождя племени

в измене. Тогда он попросил объяснить смысл обвинения. Чиновник подробно объяснил, в чем состоит

государственный переворот. Вождь отрицательно покачал головой и коротко сказал:

- Я этого не делал...

Фраза о перевороте запомнилась старику. И он произнес ее особенно торжественно.

Махмуд-бек пожал плечами: зачем ввязываться племени в такое опасное дело.

- Наш долг принять гостей... - сказал вождь. - Но помогать им мы не будем. Они сами найдут нужных

людей.

- Каких? - Махмуд-бек сделал вид, что он совершенно спокоен.

- Тысячи эмигрантов! Можно воспользоваться этой силой.

Ответ потряс Махмуд-бека. Он боялся выдать свое волнение.

- Почему эмигрантов?

- Они всегда и везде бесправны. Наши гости будут доказывать, как хорошо могут жить эмигранты,

если сами придут к власти.

- Но...

Старик не дослушал Махмуд-бека. Эта опасная затея «чужих людей» его мало интересовала. Племя

не будет участвовать в перевороте. Он решил твердо, окончательно.

- Наши гости раньше встречались с вождями эмиграции. Кажется, они договорились.

Конечно, подобные переговоры велись в строгой тайне, Махмуд-бек не мог о них знать.

140

Кто-то снова лезет в руководители туркестанской эмиграции. Не просто лезет, а хочет втянуть в

страшную авантюру сотни людей. Чем все кончится? Смертью, разорением, репрессиями.

В заключение вождь сообщил:

- Этих гостей посылают кяфиры...

Махмуд-бек вопросительно посмотрел на старика.

- Англичане... - пояснил вождь. Откинув голову, он закрыл глаза и осторожно прислонился к стене.

Аскарали приехал ночью. Он осторожно постучал в калитку. Фарида, вздрагивая и прижимая ладонь к

сердцу, пошла открывать.

Что еще? Кто? Она боялась: вдруг ворвутся люди, которые заламывают руки, связывают, не говоря ни

слова.

Махмуд-бек поднялся, нашел на ощупь спички, зажег лампу. Он долго не мигая смотрел на человека,

который вошел в комнату. И, только прикрыв ладонью свет, узнал Аскарали. Перед ним стоял старый,

надежный друг. Друг, который все эти месяцы был всегда рядом, хотя и находился за десятки, порой

сотни километров.

- Ну... - как-то очень просто, будто они виделись только вчера, по-русски сказал Аскарали. - Ну, как ты

живешь?

Махмуд-бек вздрогнул от интонации знакомого голоса, от русской речи. Все это было из далекой,

совсем другой жизни, без холодных стен, позвякивающих цепей, гортанных криков уверенных

стражников, отчаянного рычания сумасшедших.

- Ну, покажись, покажись! - продолжал Аскарали.

Махмуд-бек поднялся. Он хотел твердо шагнуть навстречу, как в былые времена. Аскарали поспешил

подойти первым, обнял, усадил друга на постель.

- Не храбрись, - засмеялся он, - я же все знаю.

- Разумеется, знаешь.

Фарида постояла, убедилась, что посетитель добрый человек, и, тихо прикрыв за собой дверь,

вышла.

- Как? - коротко спросил Аскарали, кивнув в сторону двери.

Махмуд-бек понял, что он спрашивает о жене.

- Замечательно!

- Ну вот и хорошо!

Аскарали улыбнулся:

- Об этом тоже знаю. Пытались отговорить ее от всяких прошений. Невозможно.

- Невозможно... Я тоже пытался.

- Кстати... - Аскарали смущенно помялся, ему не хотелось переходить к делам. Но время... - Что это за

непонятное решение еще задержаться в тюрьме? У нас же была возможность...

- Шамсутдин передавал: «Богатый купец скоро приедет. .»

- Скоро, это значит, через неделю, - объяснил Аскарали. - А ты...

- Самое важное, что у вождя племени, с которым меня свела судьба, много связей. Он дает

проводников, знает дороги... У него связь с Джанибеком-кази.

- С Джанибеком? - переспросил Аскарали. Он посмотрел на Махмуд-бека, не скрывая своего

восхищения. - На него пытаемся выйти уже несколько лет. Он полный хозяин на Памире. Но где?

- Точно не знаю. Вождь дает людей. Они поведут меня.

Аскарали промолчал.

- Я скоро поднимусь... - заверил Махмуд-бек. - Очень скоро.

- Да-а... - протянул Аскарали. - Конечно, поднимешься. Но я приехал за тобой.

- Как? - выдохнул Махмуд-бек.

- Центр принял решение о твоем возвращении на Родину.

Махмуд-бек отрицательно качнул головой:

- Это же невозможно. Кроме меня, к Джанибеку никто не может пойти.

- Понимаю... Все понимаю... - Аскарали отвернулся и стал очень внимательно осматривать комнату,

словно ему здесь жить, а не сейчас, на рассвете, возвращаться в другой город, а оттуда в другую страну.

- Понимаю, - продолжал он. - Джанибек-кази опасный враг. Он, разумеется, контролирует на Памире

«окна». Кто и сколько раз будет пользоваться этими «окнами»? Пока трудно сказать.

- Это меня и заставило задержаться в тюрьме... - напомнил Махмуд-бек. - Что же? Все зря? - Голос

прозвучал обиженно.

- Ну-ну... - Аскарали обнял друга за плечи. - Господи, одни кости... И ты еще собираешься к

Джанибеку!

- Не смейся...

- Я не смеюсь. У меня просто хорошее настроение. Ты много сделал. Все! Сейчас ты болен. Пора

домой, на отдых...

- Какой отдых! Еще идет война...

Махмуд-беку не понравилось это бодрое настроение друга. Аскарали уходит от серьезного разговора.

Значит, решение принято окончательно. На него смотрят как на инвалида. Сейчас подхватят на руки и

унесут. Но Аскарали перестал улыбаться.

- Война подходит к концу, - сказал он.

141

- Знаю... Вон! - кивнул Махмуд-бек на пачку газет.

- Да... - согласился Аскарали. - Местная печать объективна. Нас радует, что правительство

доброжелательно, с искренним уважением относится к нашей стране. Но здесь еще не знают: два дня

назад 3-й Украинский фронт и части Народно-освободительной армии Югославии освободили Белград, и

в этот же день, двадцатого октября, 2-й Украинский освободил венгерский город Дебрецен. А вчера

войска Карельского фронта вышли на границу с Норвегией...

Махмуд-бек вновь взглянул на пачку газет:

- Нет. . В них этого нет.

- Видишь, как развертываются события!

- А у нас? Там? - спросил Махмуд-бек.

- Пока трудно. Много дел... Но если бы ты знал, какие дела!

Махмуд-бек даже не слышал о строительстве Фархадской ГЭС, о шахтах Ангрена... Он хорошо знал

эти места, но не мог представить себе масштабов работ, которые развернулись там в годы войны.

- Сам-то видел? - улыбнулся Махмуд-бек.

- Представляю... - коротко ответил Аскарали. - Очень хорошо представляю. Послушай...

Он начал читать стихи. Удивительные строки о мужестве людей. Давно, слишком давно не слышал

ничего подобного Махмуд-бек. Совсем из другого мира доносились строки поэтов, которых, еще

молодым, доводилось слышать Махмуд-беку Садыкову в Самарканде.

- Так живет Узбекистан! Так живет вся страна! - В голосе Аскарали зазвучали нотки гордости. Опять он

делает попытку повернуть разговор к своей теме. - Все хорошо! - продолжал Аскарали. - Я рад

поздравить тебя с новой наградой... Вернешься - получишь свои награды, отдохнешь. Поедете с

Фаридой в санаторий. Ты хотя бы раз бывал в санатории? Вот видишь... Молчишь. Ты даже не знаешь,

что это такое.

- Ты знаешь... - проворчал Махмуд-бек.

- Я...

- Помолчи о санаториях... - прервал Махмуд-бек. - Подумай лучше о том, что на Памире с огромной

шайкой остается Джанибек-кази.

- Мы займемся им... - не очень уверенно пообещал Аскарали.