Каллиграфия (СИ)

«Унесли сейфы — это верный знак, что они боятся вторжения, — рассудил Кимура. — Боятся, как бы их добро не попало в руки врагу. Но меня сейфы не больно-то заботят».

Ноутбук — вот что самое ценное среди всего этого нагромождения предметов. Беззвучная клавиатура и доступ к интернет-сети. Директор был категорически против того, чтобы всемирная паутина оплела его Академию, поэтому строго-настрого запретил учащимся пользоваться какой бы то ни было связью. Позволялось слать письма, предварительно проверенные заместителем, упаковывать бандероли, отправлять послания голубиной почтой — но чтоб ни единого передающего устройства. Таков был устав.

Отодвинувшись от компьютера, Кристиан утер пот со лба и словно впал в оцепенение. Он прислушивался. Где-то наверху визжала дрель и стучали молотки — ремонт в его лаборатории шел полным ходом, и рабочим, похоже, было невдомек, что существует такое понятие, как «перерыв».

Из крана в побуревший умывальник, тут же, в комнате, мерно капала вода. С некоторым запозданием этим звукам вторил маятник настенных часов.

Внезапно Кристиан поймал себя на мысли о Джулии: чем занята она сейчас? Дремлет или, может, готовится к зачету? А то, может, взялась штудировать учебники по каллиграфии?

Громкая поступь за дверью заставила его похолодеть. Кого сюда лихая принесла? Он вскочил, судорожно оглядываясь в поисках какой-нибудь ниши, и, не сообразив задуть свечу, нырнул за вешалку с продранными шерстяными пальто. Благо, он позаботился о том, чтобы не оставить отпечатков пальцев. Кожаные перчатки — спасение для любого шпиона.

«Молодец, Кимура! Ты неподражаем, — со злостью подумал он. — Спрятаться — спрятался, а свечку кто тушить будет?». Решив предоставить эту привилегию Деви — потому что именно директор ковырялся в замочной скважине, ворча под нос что-то невразумительное, — синьор-в-черном снял с тремпеля пальто и без промедления в него облачился. Теперь он напоминал скорее попрошайку с моста Фабриция, нежели преподавателя высшего учебного заведения.

Директор появился на пороге в уморительном спальном колпаке, запахнутом клетчатом халате и мягких тапочках. В одной руке он держал подрагивающий канделябр, другая же сжимала револьвер. Он был старомоден, этот Деви.

Завидев догорающую свечу, он подался было назад, но потом набрался храбрости и, взведя курок, визгливо крикнул:

— Выходи, подлец! А не выйдешь, так я тебя живьем из-под земли достану!

Кристиан затаил дыхание. Очень надо, чтобы его доставали из-под земли! Отворившаяся дверца выгодно скрыла его убежище, и когда трясущийся от страха Деви вышел на середину комнаты, «подлец» прошмыгнул в коридор за его спиной.

«Хорошо, что это был всего-навсего старый чудак, а не его заместитель Туоно, — с облегчением подумал Кристиан. — Тот ни за что не выпустил бы меня, не обследовав предварительно каждый сантиметр и каждую вмятинку у входа. А с его феноменальной быстротой реакции я был бы уже трупом, издай я хоть звук».

Последующие часы он провозился с единственной уликой — изношенным пальто, изведя на него уйму реактивов из вытяжного шкафа. В итоге ткань изменилась до неузнаваемости, и можно было смело пускать ее на тряпки.

Развалившись на кровати, Кианг изнывала от безделья. Она уже десять раз за этот вечер расчесала свои волосы, перемерила весь гардероб Розы Соле, пока та отсутствовала, да и своим гардеробом не погнушалась, в результате чего пол был усеян одеждой всех цветов и фасонов, а виновница беспорядка лежала, закинув ногу за ногу, и плевала в потолок. Потом ей взбрело на ум перебрать содержимое косметички — и тени для век, три губные помады, пудра и румяна оккупировали туалетный столик соседки, потому что тумбочка китаянки уже была завалена журналами мод.

Вернувшись с празднования своего дня рождения, Роза испытала настоящий шок при виде этого разгрома. Она чуть не лишилась чувств и на первых порах не могла вымолвить ни слова. Только открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Кианг оставалась невозмутима даже тогда, когда в ее адрес была произнесена членораздельная обличающая речь, и только пожала плечами: мол, а что мне еще прикажете делать? Впервые в жизни Роза рассвирепела. Она набросилась на лентяйку с кулаками, и с тех пор Кианг окончательно отбилась от рук. Теперь она не ладила ни с кем из четвертого апартамента, огрызаясь на робкие замечания Лизы и разражаясь руганью в ответ на порицания Джейн. Она была потеряна для общества, а общество перестало существовать для нее. Мирей, как самая предприимчивая, решила не откладывать в долгий ящик и обратиться к психиатру с просьбой о проведении групповой терапии, так как полагала, что каждая из жительниц апартамента сыграла роль в «одичании» китаянки.

Однако назначенный сеанс Кианг нагло прогуляла, и психиатр заявил, что случай чрезвычайно запущенный, а последствия могут быть непредсказуемы. Все пятеро, в конечном счете, усмотрели в этом угрозу для своих жизней и наскоро забаррикадировали окна и двери, чтобы защититься от вторжения «дикарки».

Но, к счастью, в планы «Черной Розы» нападение не входило. Теплые сентябрьские деньки вдохновили ее соорудить себе дом на дереве, где она и поселилась без ведома директора. Преподаватели тоже ни о чем пока не догадывались. Только Донеро, географ и астроном в одном лице, регулярно наблюдал за ней в подзорную трубу.

Джулии не составило труда отпроситься с урока чистописания, чтобы подоспеть на помощь хранительнице. Она и еще трое мальчишек-индийцев окружили внушительной величины бутылочное дерево с реденькой цветущей кроной и гадали, как бы так выгоднее сделать надрез на коре, чтобы и сакуре не повредить, и того, кто внутри, не поранить. Японка держала увесистый нож и уже замахнулась для удара, когда ее окликнули:

— Подождите! Без меня не начинайте! Можно мне попробовать?

— Ну что ж, режь. Вот здесь и здесь, — показала Аризу Кей. Маленькие индийцы приготовились встречать друга по несчастью.

Кора поддалась на удивление легко, и из образовавшегося отверстия на траву брызнула жидкость. Джулия в испуге отшатнулась и выронила нож, а ребятишки захлопали в ладоши.

— Вылезай, Вазант! Вылезай же!

— Он там не задохнулся?

— Будьте покойны, милые мои, — заверила их Аризу Кей. — Дерево обеспечивает плод всем необходимым, в том числе и воздухом.

— Как ты сказала? Плод? — переспросила Джулия. — Разве человек внутри рождается заново?

— Не совсем. Но его мысли обновляются, а от мыслей обновляется и организм. Это своеобразная терапия. Пострадавший помнит о своих злоключениях, но не так, как если бы пережил их наяву. Нет того груза негативных эмоций, которыми полнится сознание сбежавшего из преисподней. Минувшие бедствия представляются ему не более чем сном.

— Но что же получается, деревья выхватывают беженцев из их мира, буквально как пылесос всасывает в себя…э-э-э… мусор? — Джулия устыдилась за свое неудачное сравнение.

— Именно, — подтвердила Аризу Кей, и в этот момент из дупла высунулась чья-та взъерошенная голова. Потом оттуда собственной персоной вывалился Вазант и неуклюже растянулся на земле. Он был мокрый, словно побывал под дождем, и ошалевший, будто упал с другой планеты.

— Добро пожаловать! — ласково сказала японка.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! — затараторили мальчишки и на радостях чуть не разорвали его на части.

— Я покажу тебе пагоду! — рвался один.

— А я — холм, откуда видны горы! — настаивал другой.

— Дайте же ему обсохнуть и прийти в себя! — возвысила голос японка. — Джулия, побудь с ними, пока я приготовлю Вазанту тонизирующий коктейль.

— А как же каллиграфия? — растерялась та.

— О, я попрошу Кристиана присоединиться к тебе.

Пламенный монолог Джулии о том, как отвратительно похищать детей, прямо-таки обескуражил синьора-в-черном, который чувствовал себя не в своей тарелке под невинными, чистыми взглядами спасенных. Полная негодования речь, казалось, поколебала его основание — так он изменился в лице. Твердая самоуверенность пошла трещинами, и он попросту сник за какие-то пять минут гневного выступления.