Каллиграфия (СИ)

— Дай догадаюсь. Провалиться сквозь землю? — предположил Франческо, засовывая ветвь-телепортатор в верхний ящик несгораемого шкафа лаборатории. — Сгореть со стыда? Рассыпаться пеплом?

— Я же не феникс! — рассмеялась Джулия. Встав на табуретку, она сняла с шеи серебристый ключик и трижды повернула в замке. — Нет, мне безудержно захотелось подбежать к этому маленькому страдальцу, обнять его и заверить, что все несчастья позади и ему не грозит никакая беда.

— И ты расплакалась прямо на поляне.

— Да нет же! Я попросила прощения.

Вслед за ящиком она тщательно заперла и сам шкаф.

— Небось оправдывалась, — Франческо явно стремился вытянуть из нее как можно больше фактов. — Как отнеслась к твоему появлению наша достопочтимая японка?

— Вначале с недоверием, а потом… — она понизила голос и приставила ладонь ко рту. — А потом предложила мне стать ее правой рукой!

— Нянчиться с детишками? Тьфу! — скривился Франческо. — И ты согласилась?

Джулия снисходительно улыбнулась в ответ.

— Разумеется, ведь самое интересное еще впереди…

Парень пожал плечами: что может быть интересного в воспитании малолетних проказников?

— Когда я за тобой пришел, ты была как зачарованная: на вопросы отвечала односложно, двигалась со скоростью черепахи, а выражение лица — ну прямо-таки комическое! Вот, точно как сейчас!

Согнув одну ногу, Венто прислонилась к железной дверце шкафа и не мигая посмотрела на Франческо.

— Всё, ты меня вдохновила! — сказал тот. — Напишу твой портрет.

— Портрет? Кто хочет украсть мою славу? — осведомилась Роза, врываясь в лабораторию с осенним ветром. В Розе Соле талант художницы не дремал вовек, она рисовала без устали, где придется и чем придется: карандашом ли, акварелью ли, маслом. Во всем общежитии не сыскался бы тот, чей лик она не успела запечатлеть. И чуть ли не у каждого в покоях висела картина с ее автографом. — Вы навестить меня решили? В таком случае, будьте как дома.

— Что выращиваешь? — полюбопытствовал Росси, вынимая из стерилизатора чашку Петри с лимонно-желтым гранулярным содержимым.

— Не трожь мои каллусные культуры, а то эксперимент рухнет, — сказала Роза и проворно отобрала у него чашку. — А ты, Джулия, не опирайся на шкаф, вдруг тоже рухнет. Ума не приложу, зачем его вообще здесь поставили. Никто ведь им не пользуется…

«Ага, как же, не пользуется», — подумала Венто, ухмыльнувшись.

— Гостеприимство из тебя так и хлещет, — сыронизировал Франческо. — Будьте как дома, будьте как дома! А сама: это не лапай, на то не дыши. Мы, между прочим, сюда не просто так заявились, а по делу.

— Вот как? По делу, значит?

Джулия была готова придушить болтуна на месте.

— Да, мы пришли взять взаймы немного твоего пресловутого моющего средства, — выкрутилась она.

— Что ж, берите, — благосклонно отозвалась Роза. — Завсегда пожалуйста.

С головой окунувшись в подсчеты и приготовления к опытам, она не видела, как шутника чуть ли не взашей вытолкали из кабинета, и уж навряд ли слышала те нелестные эпитеты, которыми его наградили. А нравоучительница, очутившись с Франческо на коридоре, разом припомнила и пустила в ход такие словечки, от которых у людей интеллигентных вянут уши.

Если бы только стены лаборатории генетики могли разговаривать, они бы, несомненно, подтвердили, что Роза, или «Солнечный цветок», как нарекли ее студенты, принималась за практику ни свет ни заря, потому что по утрам у нее бывало отличное настроение. И если б они умели говорить, то обязательно поблагодарили бы ее за тот чудесный подарок, который она приготовила им сегодня…

— Умудрилась ведь прицепить разноцветных бабочек к шторам! А что это на обоях? Бумажные хризантемы? Сними сейчас же! Не позорь кафедру! — возмущалась ее руководительница. — Тебе нечем заняться?

— Но я думала, эти мелочи помогут разрядить обстановку, — пробормотала Роза, залившись краской.

— Тебе бы мыслить в другом ключе! Ах! — воскликнула женщина-ученый и, театрально всплеснув руками, куда-то убежала. У нее постоянно находились срочные дела.

Роза удрученно опустилась на стул и вздохнула.

— Генетика — это совсем не мое… Почему я не стала художником? Почему?

Холодильная установка, которой, казалось, был адресован ее вопрос, безмолвствовала, хотя обычно издавала довольно экзотические звуки.

Не успел умчаться один «ураган», как через порог перескочила другая «стихия» — взмыленная, но не лишенная достоинства Аннет Веку с ведерком, где хранилась щелочь, и болтающимся в кармане шпателем.

— Мне нужно триста грамм едкого натра, ну просто позарез! Есть у вас весы?

— Там, — безучастно указала Роза.

— А ты что как в воду опущенная? — с сочувствием спросила Аннет.

— Да так… — последовала обтекаемая реплика.

— Солнечный цветочек — и вдруг хандрит? — тут Веку обратила внимание на занавески и обомлела от восхищения. — Это твои бабочки? О, какая прелесть! Они как живые!

— Нравится? — приободрилась Роза.

— Шедевр! — запрыгала Аннет и, позабыв о щелочи, бросилась звать остальных.

Скоро в лаборатории столпилось несметное число ее поклонников и поклонниц, и они наперебой стали расхваливать бумажных морфид и махаонов. Хризантемы тоже вызвали бурю эмоций, и многие ратовали за то, чтобы сберечь их для будущих поколений студентов. Потом из толпы выделился человек и заметил, что, в общем-то, неплохо было бы использовать их в качестве украшений к постановке, а другие выразили твердое намерение пригласить Розу в сценическую группу с тем, чтобы сделать ее декоратором.

После этого предложения художница засияла, точно полированный янтарь, и даже волосы у нее на голове завились сильнее обычного. Она только и могла, что кивать в ответ да улыбаться во весь рот.

Но вот явилась ее руководительница, и почитателей словно метлой смело — так она на них зыркнула. Лишь Аннет, как ни в чем не бывало, примостилась за партой с весами и принялась насыпать на блюдечко щелочь.

— Спасибо тебе за услугу! — шепнула ей Роза, когда их оставили одних.

— Ой, да что там! — отмахнулась Веку. — Разве ж это услуга? А я смотрю, ты сегодня при параде — нарядная… Если мне не изменяет память, в эпоху Римской империи знатные люди держали при себе мастеров, которые еще с вечера формировали на тоге изящные складки. Можно подумать, ты тоже прибегаешь к их помощи!

— Одежду я шью сама, по выкройкам, а сегодня у меня день рождения, — смущенно пояснила Роза.

Над Академией сгустились сумерки, когда Кристиан кончил работать над диссертацией и выбрался из своего кабинета. Этот вечер был отдан в его распоряжение: всем, даже учителям каллиграфии, положен отдых.

Не производя ни малейшего шума, он спустился на первый этаж и завернул в какой-то угрюмый проход. На потолке беспокойно моргали плоские лампы, и было слышно, как потрескивает проводка.

«Электрика бы сюда», — подумал Кимура, вставляя отмычку в щель устаревшего замка. Ветхая дверца подалась, словно признав своего хозяина, и пропустила его в чернильную тьму.

Не зажигая свет, он пошарил на полках и добыл огрызок свечи. Понадобилось несколько раз чиркнуть спичкой по отсыревшему коробку, прежде чем в помещении затеплился огонек.

— Здесь кто-то побывал и передвинул мебель, — отметил человек-в-черном. — Опасную игру я затеял, но отступать некуда.

Перестановку явно произвели с определенной целью. Может, чтобы запутать вражеских агентов, которые частенько взламывают сигнализацию и пробираются в здание, несмотря на расставленную повсюду охрану. Жадным до наживы, им, правда, и в голову не приходит быть осмотрительными. Так или иначе, они попадаются на месте преступления и бывают немедленно ликвидированы.

С другой стороны, интерьер мог претерпеть изменения по прихоти директора. Кристиан обнаружил, что оба сейфа, которые всегда стояли рядом с дубовым бюро, пропали, а само бюро перекочевало в дальний угол, за вешалку. Факт общеизвестный, что Деви был падок до всякого рода старинных вещей, например таких, как этот дубовый секретер эпохи Людовика XV. Он любил самостоятельно наводить порядок и компоновать предметы мебели согласно их происхождению. Так, банкетка времен революции, заваленная, как ни парадоксально, одеждой нынешнего, двадцать первого века, помещалась под настенными часами в стиле Ампир, а магнитофон последней модели мирно пылился у противоположной стены, возле ноутбука марки Apple.