Тарзан и золотой лев

– Я Тарзан из племени обезьян! – сказал он. – Я великий охотник, могучий боец и друг мангани. Тарзан пришел к своему народу с дружбой.

С этими словами он легко спрыгнул на поляну, покрытую буйной растительностью.

Мгновенно возникла паника. Самки похватали детенышей и с криками предостережения бросились к противоположному краю поляны, самцы ощетинились и, грозно рыча, двинулись в сторону пришельца.

– В чем дело? – крикнул Тарзан. – Вы не узнаете меня? Я – Тарзан из племени обезьян, друг мангани, сын Калы, Повелитель джунглей.

– Мы узнали тебя, – прорычал один из старых самцов. – Вчера мы видели, как ты убил Гобу. Уходи, иначе мы убьем тебя.

– Я не убивал Гобу, – ответил человек-обезьяна. – Я обнаружил вчера его мертвое тело, пошел по следу его убийцы, и вот наткнулся на вас.

– Мы видели тебя, – произнес второй самец. – Уходи или мы убьем тебя.

Ты больше не друг мангани.

Тарзан присел, нахмурив брови в раздумье. Было ясно, что обезьяны действительно верят тому, что видели его убивающим их собрата.

В чем тут дело? Чем это можно объяснить? Могут ли отпечатки босых ног огромного белого человека, которого он преследует, пролить дополнительный свет на эту тайну? А, может, они означают нечто большее, нежели то, что предполагает Тарзан?

Человек-обезьяна поднял глаза и снова обратился к самцам.

– Гобу убил не я. Многие из вас знали меня всю жизнь. Вам известно, что я мог бы убить мангани только в честной схватке один на один. Вы знаете, что все обезьяны джунглей мои лучшие друзья, и что Тарзан – лучший друг мангани.

Как же я мог убить одного из своих собственных соплеменников?

– Мы знаем только то, – ответил старый самец, – что видели собственными глазами. Гобу убил ты, поэтому сейчас же убирайся прочь, или мы убьем тебя.

Тарзан – могучий боец, но нас больше и мы сильнее. Я Пэгг, вождь племени Пэгг. Уходи, пока мы не убили тебя!

Тарзан попытался образумить их, но они даже не захотели слушать – так были уверены они в том, что именно он убил их собрата, самца Гобу.

Человек-обезьяна не стал настаивать, доказывая свою правоту, ибо боялся, что в любой момент может вспыхнуть ссора, при которой некоторые из них неизбежно будут убиты, и, опечаленный, удалился. Теперь, больше чем когда-либо, он хотел разыскать убийцу Гобы, чтобы потребовать у него ответа за все совершенные преступления.

Тарзан шел по следу, пока тот не слился со следами других людей – босых ног чернокожих и обутых белых. Среди этих следов он заметил отпечатки ног женщины или ребенка – точно он определить не смог. Следы вели к холмистой долине, которая окружала бесплодную гористую пустыню в долине Опара. Забыв о своей первоначальной цели, Тарзан был переполнен одним единственным желанием – настичь убийцу Гобы и воздать ему по заслугам. Одновременно он хотел допросить непрошенных гостей, вторгшихся в его владения. Теперь человек-обезьяна шел по широкой дороге и ясно видел следы значительной группы людей, которая не могла опередить его более чем на полдня пути – а это значило, что они, вероятно, уже подходят к долине Опара, который является конечным пунктом их путешествия. Он всегда держал в тайне местонахождение города. Насколько ему было известно, о таинственном Опаре – поселении древних атлантов, из белых людей знали только двое: его жена Джейн и их сын Корак. И все же, что еще, кроме золотых сокровищ, могло привести этих белых людей такой большой группой в дикую и неисследованную пустыню, окружавшую Опар со всех сторон?

Такими мыслями была занята голова Тарзана, в то время как он быстро шел по пути, ведущему в Опар. Опустилась ночная мгла, но следы были настолько свежими, что человек-обезьяна легко ориентировался по запаху.

Вдруг на некотором расстоянии впереди себя он увидел огни лагеря.

V. САТАНИНСКОЕ ЗЕЛЬЕ

Жизнь в бунгало и на ферме шла своим чередом, как и до ухода Тарзана.

Корак, иногда пешком, иногда верхом на лошади объезжал поместье, проверяя, как идет работа. Нередко в этих поездках его сопровождал белый управляющий Джервис, а когда они отправлялись верхом, к ним частенько присоединялась и Джейн.

Золотого льва Корак водил на привязи, поскольку не был уверен в своей власти над зверем и опасался, как бы в отсутствие хозяина Джад-бал-джа не убежал в лес и не вернулся к своему естественному дикому состоянию. Такой лев, окажись он в джунглях, представлял бы большую опасность для человека.

Джад-бал-джа, выросший среди людей, не испытывал перед ними никакого страха, что так характерно для диких зверей. Кроме того, он был приучен брать пищу у горла чучела человека и не требовалось богатого воображения, чтобы представить, что может случиться, если лев освободится от строгих ограничений и окажется в джунглях предоставленным самому себе при добывании пищи.

Это произошло во время первой недели отсутствия Тарзана. Посыльный из Найроби доставил телеграфное послание, адресованное леди Грейсток. В нем сообщалось о серьезной болезни ее отца в Лондоне. Джейн и Корак обсудили создавшееся положение. Если отправить посыльного к Тарзану, нужно будет ожидать его возвращения не менее пяти-шести недель, а это слишком долгий срок. Джейн могла опоздать и не застать отца живым. Поэтому было решено, что она отправится немедленно, а Корак проводит ее до Найроби, затем вернется назад и будет дожидаться возвращения Тарзана.

От фермы Грейстоков до Найроби путь был долгий, и Корак еще не вернулся, когда чернокожий слуга, в обязанности которого входила забота о Джад-бал-джа, легкомысленно оставил незапертой дверцу клетки. Пока чернокожий махал метлой, подметая пол в клетке, Золотой лев шагал взад-вперед. Они были старыми друзьями, и вазири не боялся льва, частенько поворачиваясь к нему спиной. На мгновение Джад-бал-джа задержался у дверцы и заметил, что она закрыта не плотно. Он тихонько поднял лапу и толкнул дверь, затем просунул морду в образовавшуюся щель. Привлеченный шумом негр обернулся, но увидел лишь, как его подопечный легко выскочил из клетки.

– Стой, Джад-бал-джа, стой! – закричал перепуганный вазири, бросаясь следом за львом, но тот прибавил скорости и, перемахнув через забор, помчался в сторону леса.

Негр бежал за ним, размахивая метлой и крича во все горло. Из хижин выскакивали вазири и присоединялись к погоне. Они гнались за львом по холмистой равнине, но беглец не поддавался ни на угрозы, ни на уговоры.

Поймать его было невозможно. Вскоре Джад-бал-джа исчез в первобытном лесу.

Поиски продолжались до поздней ночи, но не дали никаких результатов, и чернокожие были вынуждены вернуться на ферму ни с чем.

– Ах! – вскричал негр, виновный в побеге Джад-бал-джа. – Что скажет Большой Бвана! Что он сделает со мной, когда узнает, что по моей вине ушел Золотой лев?

– Тебя надолго прогонят из бунгало, Кивази, – заверил его строгий Мувиро. – Вероятно, тебя отправят далеко на восток, на дальние пастбища. Там у тебя будет достаточно львов для компании, правда не таких дружелюбных, как Джад-бал-джа. Вообще-то ты заслуживаешь более сурового наказания. Если бы сердце Большого Бваны не было полно любви к своим чернокожим детям, если бы он был похож на других белых господ, которых доводилось встречать Мувиро, тебя бы наказали плетьми и, может быть, забили бы до смерти.

– Я воин и вазири, – ответил Кивази, – и какое бы наказание не придумал Большой Бвана, я приму его как мужчина.

В ту же самую ночь Тарзан подошел к бивачному костру той странной группы, которую он преследовал. Не замеченный ими, он нагнал их и затаился в густой зелени дерева прямо в центре лагеря. Лагерь окружала колючая изгородь, и весь он был освещен пламенем многочисленных костров, которые жгли чернокожие, подбрасывая дрова из огромной кучи, собранной, по-видимому, еще днем. Посередине было разбито несколько палаток, и перед одной из них сидели четверо белых мужчин. Двое крупных краснолицых англичан с бычьими затылками явно принадлежали к низшему сословию. Третий – низкорослый толстый немецкий еврей, и четвертый – высокий красивый стройный парень с вьющимися каштановыми волосами и правильными чертами лица – привлекли пристальное внимание Тарзана.