Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

— Что ж тут путать? В машину сели и поехали.

— Машина, говоришь, грузовая?

— Грузовая. И доска у нее оторвана. Или две… Сзади. Поэтому они и прыгали в машину сзади — легче.

Это был ориентир, и теперь заспешил Бобренок: должен был срочно связаться с Карим.

Полковник отозвался сразу, наверное, ждал у рации. Выслушал сообщение майора и приказал:

— Срочно в Луцк. Быстрее… А мы сейчас попробуем перекрыть въезд в город…

«Виллис» прыгал на ухабах так, что неизвестно было, как машина еще выдерживает. Толкунов с майором держались за скобы, а Виктор нажимал на акселератор и жаловался:

— Хорошо, машина отличная, а что бы вы с полуторкой делали? И надо же, из–за каких–то двух паршивых шпионов такой «виллис» гробить! На чем дальше ездить будете? Машина — это не немецкий агент, попробуй такую достать…

Но ворчал для порядка — ловко объезжал выбоины, мчался по обочинам, и за «виллисом» тянулся длинный пыльный шлейф.

Они добрались до городского КП минут за сорок — старший сержант и солдат, дежурившие на нем, были уже в курсе дела, так как старший сержант спросил:

— Вы из Смерша?

Бобренок показал удостоверение, и старший сержант доложил:

— Мы получили приказ задержать грузовую машину с поврежденным кузовом и двоих военных на ней, — посмотрел на часы, — двадцать семь минут назад. Но она проехала в город раньше.

— Когда?

— Минут за десять до приказа.

— Документы проверяли?

— А как же, — даже рассердился старший сержант, — у нас порядок.

— Какой части машина?

Старший сержант осуждающе покачал головой.

— Ездят тут… Всех не запомнишь.

— А военные на ней?

— Старший лейтенант и лейтенант.

— Фамилии? — все еще надеясь хоть на какой–то успех, спросил Бобренок, но, конечно, старший сержант не помнил их — попробуй запомнить всех, кто проезжает через КП! Документы в порядке, ничего подозрительного — давай–давай, нечего задерживаться, время военное, все в движении, и, чем быстрее это движение, тем лучше.

Неожиданно Бобренок подумал, что судьба оказалась благосклонной к этим ребятам на КП. Если бы они, заподозрив что–нибудь, попытались задержать диверсантов, вряд ли уцелели бы…

Комендант города, пожилой и усталый майор, внимательно выслушал Бобренка, позвал помощника и распорядился:

— Прикажите постам и дежурным следить за всеми грузовиками, машину с поврежденным задним бортом задержать и доставить в комендатуру. И старшего лейтенанта с лейтенантом, они ходят вместе: один из них черный и горбоносый… Только осторожно, судя по всему, это шпионы, могут оказать вооруженное сопротивление.

Глаза у помощника коменданта округлились. Может быть, он впервые в жизни получил такое ответственное задание.

— Обедали? — спросил комендант. — У нас неплохая столовая, и я дам указание…

— Спасибо, — поблагодарил Бобренок, хотя так захотелось горячего борща или каши, что даже под ложечкой засосало. — Спасибо, нет времени. Должны поездить по городу, может, что–нибудь и обнаружим.

Они ездили час и даже немного больше, на ходу съели бутерброды с салом. Конечно, бутерброды — это не горячий борщ, предложенный комендантом, хотя и не такая уж плохая еда.

В центре города «виллис» остановил патруль.

— Комендант просил немедленно прибыть. Нашли грузовик, — доложил старший наряда.

У комендатуры действительно стоял грузовик — в заднем борту не хватало двух досок. А в приемной коменданта обливался потом солдат в грязной, замасленной гимнастерке с такими же замасленными погонами. Он смотрел исподлобья и тревожно. Его можно было понять: кому приятно, если тебя задерживают, доставляют в комендатуру.

Комендант, очевидно, только что давал накачку низкорослому шоферу. Глаза коменданта еще горели благородным гневом и буквально источали презрение к никчемному, грязному и замызганному вояке, который только позорит гарнизон. Увидев Бобренка, комендант ткнул в солдата пальцем, словно предлагал всем полюбоваться им.

— Вот посмотрите, солдат Гончаренко. Мне стыдно за автобат, в котором он служит!

— Разрешите нам поговорить с Гончаренко.

Он оставил их наедине с шофером. Бобренок сам предложил солдату стул, тот не ожидал этого, отступил на шаг, но сразу повернулся боком и сел, настороженно глядя на офицеров. Стянул с головы пилотку, мял ее черными от масла пальцами — этот жест был таким домашним, что майор засмеялся и придвинул другой стул почти вплотную к шоферскому, уселся на него верхом, уткнув подбородок в спинку, и спросил:

— Вы посадили на развилке около Микулинцев двух офицеров?

Солдат попытался встать, но майор остановил его жестом.

— Да… — нерешительно ответил солдат.

— В какой части служите?

— Рядовой Гончаренко, шофер автобата.

— Они ждали на дороге?

— Как раз вышли из лесу. Старший лейтенант махнул рукой, и я затормозил. Разве нельзя?

— Можно, Гончаренко, нет здесь никакого криминала. Они оба сели в кузов?

— Я предложил старшому в кабину, но он не захотел.

— Где высадили их в городе?

— А в центре.

— И куда они пошли?

Гончаренко немного подумал и сказал твердо:

— Налево. К гостинице.

— Точно помните?

— Старший лейтенант говорил, что живут там.

— Сможете их опознать?

— Почему нет? Очень просто. Старшой — чернявый, а лейтенант, значит, обыкновенный.

— Не лысый?

— Кто ж его знает… В фуражках оба, черного — того видно, чернявых, значит, всегда видно…

Бобренок сделал шоферу знак, чтобы помолчал. Вопросительно посмотрел на Толкунова — тот кивнул, в такие минуты они понимали друг друга без слов. Майор приказал солдату:

— Подождите здесь, — и вслед за Толкуновым поспешно вышел из кабинета.

Комендант сидел возле пишущей машинки, перебирал бумаги. Взглянул на Бобренка и сразу, без просьбы отложил папку.

— У вас есть список военнослужащих, проживающих в городской гостинице? — спросил Бобренок.

— Конечно, все зарегистрированы у нас.

— Можно ознакомиться?

— Пожалуйста.

Выяснилось, что в гостинице жили только два лейтенанта и трое старших, главным образом здесь селили подполковников и полковников. Для старшего лейтенанта Сахарова и лейтенанта Колесниченко, которые были командированы штабом фронта, сделали исключение.

— Не могли бы вы устроить проверку документов в гостинице? — попросил Бобренок.

— Запросто.

— Нас интересуют Сахаров и Колесниченко.

— Как прикажете это понимать?

— Необходимо показать их шоферу. Только осторожно.

Комендант задумался.

— Сделаем так, — предложил, — мой помощник зайдет с нарядом в их комнату. Проверит документы и попросит выйти к администратору. Шофер и вы будете ожидать там.

— Нет, — категорически возразил Бобренок. — Если это люди, за которыми мы охотимся, они сразу поймут, что к чему, и окажут сопротивление.

Комендант пожал плечами и сказал:

— С вами пойдут солдаты с автоматами и мой помощник с пистолетом. Черта задержат!

Что поделаешь: даже комендант города не представляет себе, какими ловкими и опасными бывают вражеские агенты.

Бобренок решительно запротестовал:

— С патрулем пойду я. Выпишите мне соответствующие документы. А капитан Толкунов будет подстраховывать нас.

Через четверть часа комендантский патруль начал проверку документов у постояльцев гостиницы. Бобренок уже знал, что Сахаров с Колесниченко живут на втором этаже в семнадцатом номере, но стал проверять с первого, как и полагается патрулю.

Двери каждого номера во время проверки оставались открытыми, и возле них в коридоре стоял Толкунов, готовый, если потребуют обстоятельства, немедленно вмешаться.

В шестнадцатом номере жили полковник и майор, штабист и интендант, Бобренок знал их фамилии и то, что они живут давно, поселились за неделю до высадки агентов. Быстро проверив документы, он постучал в семнадцатый номер.

— Войдите, — отозвался басок.

Бобренок нажал на ручку двери и вошел в комнату — небольшую и узкую, почти всю ее площадь занимали три кровати, тумбочки возле них и маленький столик, за которым сидел в расстегнутом кителе человек с погонами майора медицинской службы. Что–то писал, весь столик был завален бумагами, майор недовольно оторвался от них, но, увидев офицера с красной повязкой на рукаве и вооруженных солдат, смягчился и, ничего не говоря, полез во внутренний карман за документами.