Охотники за ФАУ

Часовой придерживал за плечо подростка, рвавшегося в кабинет.

— Я до вас, товарищ комендант?

— А. Игорек из «Орешка»! Впусти его. Ну как? Нашел «бравого» солдата и шпионов с рациями?

— Условий не создают, товарищ комендант! Всех, кого мы приводили, Невысокий повыпускал и нас еще ругал.

— Чего же ты теперь хочешь?

Не по летам рослый, подвижной паренек подошел поближе к Баженову и, косясь на Сысоева, прошептал:

— Выполнил приказ старшины Богу на.

— Говори, это мой начальник.

— А я не один! Пусть пропустят моего отца и Петра Петровича. Старшина Богун приезжал в село за картошкой и спрашивал, где найти партизана Кучеренко, я сказал — покажу, а Петра Петровича дома не было. Я обещал привести, вот и привел.

— Это какого Кучеренко, штурмана?

— Этого самого и моего отца тоже.

— Так зови их сюда!

Вошли двое мужчин. Один коренастый, в замасленном старом кожаном пальто и такой же кепке, сапогах; второй высокий и худой, в старой шинели, ушанке и солдатских ботинках.

У обоих были красные нарукавные повязки и винтовки. Баженов вышел к ним из-за стола, пожал руки, спросил как их величать, пригласил сесть и сел сам. Бросил выразительный взгляд Сысоеву — дескать, чем только не приходится заниматься!

Коренастый партизан в кожанке оказался отцом Игорька — Тимофеем Кузьмичом Щербаковым, второй, высокий, в шинели, представился как Петр Петрович Кучеренко, штурман.

— Вас-то мне и надо! — обрадовался Баженов. — Товарищ Льоха с ваших слов утверждает, да и от других мы слышали, что где-то в Днепре затоплены наши суда.

Что вы знаете об этом?

— Когда наши войска отступали, а гитлеровцы были на подходе, то матросы из Днепровской флотилии затопили двадцать три речных посудины. Есть там и пароходы, на глубоких местах, а есть и катера, большие и малые. Все моторы в тавоте, в техническом вазелине, обернуты клеенкой и материей, заклеены в резину. Насчет пароходов рано, как я понимаю обстановку, но катера вам нужны, верно?

— Очень нужны! Поэтому и вызвал. Точно ли знаете, где лежат катера?

— Есть точный план затопления. Только находится он у Ивана Трофимовича Чулого, капитана. Говорил он мне, что план этот у него дома, то есть здесь, в городе, а домик его возле пристани.

— А где капитан Чулый сейчас?

— Погиб он…

— Дома возле пристани в наших руках, — сказал Баженов после паузы. — Идите ищите, но только берегите себя! Противник обстреливает с высокого берега. — Баженов взял лист бумаги и отбросил. — Коля, — обратился он к Ольховскому, дежурившему у телефона, — комендантских бланков из типографии не приносили?

— Не приносили.

— Пошли автоматчика в типографию. А товарищу Кучеренко дай автоматчика, пусть проводит, куда он скажет; задержат — пусть звонит к тебе.

Кучеренко ушел.

— А вы с чем, товарищ Щербаков?

— Сам я электротехник с нашей городской электростанции, — сказал Щербаков.

— Бывшей электростанции, — поправил его Сысоев.

— Светлой памяти электростанции, — подхватил Баженов: — Там ведь не только турбин и динамомашин не осталось, но само здание сильно разрушено. Идо того все Раскулачено, что гитлеровцы даже не пытались наладить ее, только заминировали и внутри и снаружи, а сами обходились движками.

— Да, да, — кивал Щербаков. — Я только узнать хотел: как вы думаете… не рано ли… налаживать, с военной точки зрения?

— С военной? С военной-то налаживать можно бы, здание электростанции прикрыто домами. Но ведь налаживать-то нечего! Станины и топки стоят пустые. Выгоднее, пожалуй, со временем привезти новые агрегаты, чем заказывать недостающие части к голым каркасам…

— А если мы возьмемся наладить? — спросил Щербаков.

Даже Сысоев засмеялся.

— Я ведь тоже кое-что в энергетике понимаю, — сказал он. — Стоит ли кустарничать? Ничего же вам не удастся.

— Удастся! — возразил Щербаков и поднялся. — Два с половиной года я берег эту тайну, даже сыну завещал, — на случай, если меня убьют, — а сейчас вам открою. Есть все, что нужно: и турбины, и котлы, и генераторы!

— Где?! — Баженову передалось его волнение. Он тоже не мог сидеть и встал.

— В земле! Возле электростанции, а кое-что и в самом здании. Догадывались фашисты! Старого Богдана, машиниста, пытали, чтоб выдал тайну. Погиб старый Богдан, а не выдал. Пробовали фашистские недоноски сами искать, рыли, шарили, расспрашивали… Не нашли!

— А вам известно, где что зарыто?

— Я и сам зарывал. Знаю, раз пришел.

— А не заржавело? — спросил Сысоев.

— Не должно! Тавота и прочего тоже не жалели.

— Значит, генералу можно доложить, что электростанцию будем налаживать! — загорелся Баженов.

— Рано докладывать! Надо найти места, отрыть, посмотреть, что сохранилось. А главное — разминировать. Я бы уже посмотрел, так ведь повсюду надпись — «мины».

Баженов тут же вызвал командира роты и распорядился выделить четырех саперов.

— Для этого города мало саперного полка! — бросил командир роты и пошел со Щербаковым.

Зазвонил телефон.

— Это я, дорогой! За речку ехать не пришлось. Все утряс здесь; где твой начальник? Есть изменение. Подробности потом. Вышли Чернявского. Он полетит к тому, с которым ты когда-то ездил на островок перед занятием сахарозавода.

— Ольховским?

— Зачем? С другой стороны… Я не могу.

— Понял. Все понял! Сейчас пошлю. Жаль, Богун уже уехал.

— Будем завтра вечером, — обещал Андронидзе.

Сысоев пошел в штаб войск. Баженов приставил к нему двух автоматчиков.

Командир саперного батальона еще не закончил доклада коменданту об удачном разминировании большого склада тяжелых снарядов и еще о предстоящем разминировании склада боеприпасов, обнаруженного в подвалах вокзала, когда в кабинет, оттолкнув часового, вошел подполковник Овсюгов.

Баженов, сидевший за столом перед картой города, испещренной индексами разминированных и еще не разминированных объектов, встал и приветствовал подполковника. Тот небрежно козырнул, кивнул на командира саперного батальона, двух офицеров и Ольховского и сказал:

— Пусть товарищи выйдут. Секретный разговор!

Баженов остановил уже направившихся к дверям саперных, офицеров, попросил их сесть и подождать и увел Овсюгова в свой рабочий кабинет. Подполковник прикрыл Дверь поплотнее и усмехаясь сказал:

— Тут вот какое дело… Говорят, в городе много всяких трофеев, так ли?

— Да! Могу показать копию уточненного списка трофеев, который я направил члену Военного совета. Вас, собственно, что интересует? Количество танков, автомашин, оружия?

Подполковник насмешливо улыбался.

— Или вас интересуют все трофеи, включая склады обмундирования и продовольствия? Вот что значит хранить все в одной половине города! Фрицы остались без складов, вы знаете?

— Не будем! Говорят, что когда фрицы за один час выселяли население, то все добро осталось. Часть население успело зарыть, а часть захватили фрицы, но не все вывезли!

— Есть и такой склад…

— Слушай, по-дружески, дай команду!

— Какую?

— Не строй из себя чудака!

— Я не понимаю вас…

— Ну, чтоб меня пустили на склад. Дошло?

— Не могу, товарищ подполковник. Не положено!

— Да брось, Баженов, не положено, не положено! А сам? — широким жестом подполковник показал на картины, гобелены, ковры, серебряную посуду, вышитые полотенца, фарфор. — Себе, так можно, а мне, так нельзя. Скомандуй там…

— Нет, не могу. А это все — не мое и не будет моим. Я думал, вы, товарищ подполковник, прибыли по фронтовым делам, или вас интересует секрет икс-оружия, поэтому я и прервал срочное донесение командира саперного батальона.

— Сейчас уйду! Слишком много берете на себя, товарищ старший лейтенант! — Голос Овсюгова звенел от злобы. — Я и прибыл в город по срочному заданию в штаб дивизии Бутейко.

Чем больше распалялся Овсюгов, тем спокойнее становился Баженов: