Остров. Остаться людьми. Тетралогия (СИ)

– Что, хозяева уже подняли шум?

«А вы как думаете? Они будут стоять и смеяться, глядя на пустой сейф?»

– А вы как думали? Что я буду вскрывать сейф под контролем ваших головорезов? Чтобы на выходе они приняли меня и девочка не долетела до Острова свободы? Вы должны простить мне этот маленький обман.

«Ну и как, код подошел?»

Левша выбрал из рассыпанных на столе сигарет одну.

– «Фак ми»? Нет, не открывается…

В минуты раздумий ему нужно было что-то перекладывать. Раньше, лет пятнадцать назад, в годы юношества, это были спички. Сейчас ничего лучше сигарет под руками не оказалось. Выкладывая из них колодцы, пушки, конверты и другие известные ему городошные фигуры, Левша думал.

«И не пилится, правда?»

– Хоть бы царапина. Видок у него какой-то странный. Не то прозрачный, не то матовый.

«О стол попробуйте ударить».

– Сверлить пытался, резать пытался – бесполезно, – дожидаясь, когда начнется разговор по существу, проговорил Левша.

«Может, гвоздиком? Попробуйте гвоздиком ковырнуть», – посоветовал Дебуа.

Левша промолчал. Положив трубку на стол, он стянул через голову майку. В надежде на быстрое вскрытие контейнера он сел за стол по возвращении в квартиру как был – в джинсах и майке. И вот уже третий час пытался испортить содержащее, чтобы добраться до содержимого.

Майка полетела в коридор. Левша с брезгливостью посмотрел на свою грудь, сияющую от пота. В душ он не хотел идти, пока не закончит с делом.

«Послушайте меня внимательно. Я хочу сохранить вам силы. Этот контейнер сделан из молекул «углерода-шестьдесят», а материал называется «агрегированные наностержни алмаза». Прочность материала измеряется по тому, как меняется его объем под давлением при постоянной температуре. У алмаза этот показатель составляет четыреста сорок два гигапаскаля, а у контейнера, на который вы сейчас смотрите взглядом беззубого бобра, четыреста девяносто один. Вы можете положить этот предмет на асфальт, а потом бить по нему сверху ковшом экскаватора, можете бросить в мартеновскую печь, но на выходе вы все равно будете иметь болванку весом четыреста восемьдесят семь граммов без учета веса находящегося там предмета и надписью на ней: «Осталось две попытки». Этот предмет старания экскаватора за вторую попытку даже не сочтет. – Дебуа закашлялся, и Левша услышал в трубке звуки, издаваемые пьющим человеком. – Простите, ангина замучила… Так вот, единственное, чем вы можете унизить этот тубус, это вставлением его в задний проход. Но и после этого на нем будет значиться, что у вас осталось все те же две попытки. Зачем вы меня обманули?»

– Пока контейнер у меня, девчонка жива.

«Вы уверены, что это правильный ход? А что вы скажете, когда по приземлении в Гаване ее встретят мои люди и я предложу вам новую версию, выглядеть которая будет вот так: «Эта девчонка будет жить, если контейнер через час окажется у меня»?»

– А может, мне продать этот контейнер, раз девчонка все равно будет мертва?

«А зачем вам, мертвому, деньги? Альпинист, я предлагаю закончить этот идиотский разговор и перейти к делу. Отдайте мне то, на что смотрите».

– Не раньше, чем я и она будем в безопасности.

«Вы решили со мной поиграть?»

Левша отключил связь. Времени оставалось считаные минуты. Если они вообще оставались.

Схватив сумку, он, гремя вешалками в шкафу, швырнул в нее сандалии, несколько рубашек, шорты, брюки, туда же бросил рюкзак, с которым лазал по небоскребам, и – контейнер. Закинув сумку за спину, он распахнул балкон и ступил на него, осторожно выглядывая вниз.

Цепляясь руками, он повис на балконе. Качнулся, разжал пальцы и очутился у соседей этажом ниже.

Балкон на втором этаже был закрыт. И тогда Левша снял сумку, бросил ее на газон. Перевалился через перила и повис на руках. Через мгновение он уже падал вниз. Свалившись на бок, он перекатился, схватил сумку и едва успел упасть, прижавшись к земле. Опоздай он на мгновение – и его бы обжег свет фар въезжающего во двор «Геленвагена». Но джип промчался к подъезду, с визгом затормозил, и из него – Левша хорошо видел – выскочили трое. Одного из них он знал, это был человек Дебуа. Когда они скрылись в подъезде, он встал и быстрым шагом направился прочь. Майка снова липла к телу.

Глава седьмая

Взрыв качнул авианосец, палуба издала стон, и Донован с Гошей повалились на нее, в кровь сбивая локти.

Из палубной надстройки вылетели все стекла. Словно несколько десятков маленьких негодяев, зарядив рогатки щебнем, разом выстрелили по ней.

Гоша видел, как метрах в четырехстах от них, в глубине джунглей, поднялся в темное небо оранжевый шар. И тотчас лопнул. Как будто выпущенные из земли ракеты, земляные столбы пронзили его, заставив погаснуть, и ушли в небо. Цвет сменился на бесцветие… Ударная волна, качнувшая палубу, минула, и теперь Донован и Гоша, закрывая головы, мчались к надстройке, из которой не торопился выходить Макаров. Они успели забежать в помещение для управления палубами и аэрофинишером в тот момент, когда на авианосец, словно проклятье, стали сыпаться сломанные сучья и комья земли.

– Господи ты боже! – вскричал Донован, округляя глаза за треснутыми очками. – Какой же силы этот взрыв?!

– Девятьсот килограммов тринитротолуола, – пробормотал Макаров, наблюдая за тем, как увеличивается в объеме облако взрыва. Поднимаясь все выше и выше, оно освещало джунгли мутным багровым светом. – Мы закинули торпеду метров на триста-четыреста, радиус разлета осколков будет чуть больше.

Помолчав, он стал бормотать невнятно, устало, выдавая последствия только что пережитого потрясения:

– Когда торпеда отделяется от торпедоносца и ударяется о воду, она становится на боевой взвод. Следующий удар – взрыв… Но чтобы потом самим же не напороться на заряд, если торпеда пройдет мимо судна неприятеля, у нее вместе с постановкой на взвод срабатывает система самоликвидации… Все зависит от каприза начальника артвооружения и трезвости механика…

Остров затянуло серым облаком пыли.

– Вот так умрет на земле жизнь, если Апофис сойдется с Землей… – прошептал Донован. – Мистер Макаров… я хотел сказать вам…

– Поблагодарите лучше тех, кто оставил люк для водолазов открытым.

Гоша вопросительно уставился на Макарова.

Тот улыбнулся, не отрывая взгляда от расползающегося по острову клубу пыли.

– Я уже терял сознание, когда вышел на авианосец… Обошел его и понял, что, если к ночи не найду возможность оказаться на палубе, мне конец. И тогда взял палку и стал рыть с правого борта. Через полметра показалась ватерлиния. Еще через полметра – люк для водолазов. Я откинул его, забрался внутрь и задраил. Потом поднялся на палубу и потерял сознание. Это единственный способ оказаться на авианосце. Поэтому меня просто раздирает желание узнать, как здесь оказались вы.

Донован сбивчиво рассказал. Немного стесняясь после люка.

– Я сейчас думаю – взрыв такой силы… – пробормотал Гоша. – Что, если там был кто живой…

– До побережья около семи километров. Здесь только попугаи и…

– И Они, да?

Макаров посмотрел на Донована.

– Вы их видели?

– Хватило того, что мы их чувствовали… Макаров, скажите… Зачем вы осматривали самолеты… – Донован поправил очки, и из них вывалился кубик стекла. – Часы вы искали… вы дурно себя чувствовали, или это что-то значит – искать часы?

Оттолкнувшись от пульта, Макаров оттеснил плечом загораживающего выход Гошу и шагнул на палубу.

– Я только начну рассказывать, а вами уже овладеет желание повалить меня и начать вязать.

– Ну, нам не привыкать, – буркнул Гоша. – Справимся.

На палубу Макаров садился странно. Сначала он наклонился. Потом присел. Оперся о железо и только потом опустился.

– Я здесь четвертые сутки. Все это время мне кажется, что я схожу с ума. Расплачиваюсь за поступок, которому нет прощения… – Проговорив это, он стал искать в кармане сигареты и не нашел. – Наверное, это справедливо. Так и должно быть. Всегда… Каждый рано или поздно должен расплатиться за то, что сделал.