Том 1. В дебрях Индии (с илл.)

К чувству удовлетворения, которое он испытывал при мысли, что может считать свои планы удавшимися, прибавилось недовольство, превращавшееся постепенно, по мере того как проходили часы, в мучительную тревогу. Что сталось с Бобом Барнетом? Ушел около одиннадцати часов утра и не только не вернулся, но вот уже сколько времени не подает никаких признаков жизни. Карабин его смолк внезапно — обстоятельство, весьма важное для генерала; страстный охотник, неутомимый пешеход, он был не способен поддаваться усталости, хотя бы даже на минуту, в силу опасности, сопряженной с отдыхом в такой стране, где каждый пучок травы скрывал змею, а каждый куст — пантеру или тигра.

С другой стороны, молчание его никак нельзя было объяснить отсутствием дичи: всевозможные животные — зайцы, фазаны, дикие индейки, олени, вепри, буйволы, не говоря уже о хищниках, — буквально кишели в горных долинах, где никто не нарушал их покоя. Сингалы, будучи индуистами, не охотятся; лишь немногие из них ставят ловушки и устраивают засады вблизи источников, куда ходят на водопой черные пантеры, которых на Цейлоне такое множество, что правительство вынуждено было назначить премию за истребление этих хищников. Боб, таким образом, не должен был иметь недостатка в объектах для охоты, и если его карабин молчал, то оставалось предположить одно из двух: или с ним приключилось какое-нибудь несчастье, что было вполне возможно, или увлеченный своей пылкой натурой он все углублялся в чащу, не думая о времени, а затем при виде солнца, склоняющегося к горизонту, оставил свой карабин в покое, чтобы ничто не отвлекло его от намерения вернуться поскорее обратно. Во всяком случае, он не должен был забывать того сильного беспокойства, которое причинил своему другу.

Взволнованный, нечувствительный к безмолвным просьбам честного Ауджали, который грустно ходил за ним, напрасно ожидая благодарности за исполненное им с таким успехом поручение, Сердар шагал по берегу озера, внимательно прислушиваясь к каждому звуку и присматриваясь к каждой неровности почвы в долине в ожидании, что вот сейчас что-нибудь опровергнет его предчувствие и даст ему знать о возвращении друга.

Новый персонаж, который только что появился на сцене и который в этом повествовании играет, пожалуй, даже более важную роль, чем его хозяин, — слон Ауджали — не в первый раз оказывал такие услуги. Сколько раз уже в самых затруднительных случаях Сердар был обязан своим спасением хладнокровию и необыкновенному уму благородного животного.

Редкие качества, которыми природа одарила этого колосса, настоящего царя животных не только по своему росту и силе, но и по развитию умственных способностей, настолько замечательны, что мы не можем не описать его более подробно. Всякий знает, что слоны в Индии используются для таких работ, к которым неспособны другие спутники человека и которые требуют известной степени разума и личной ответственности. Они поливают поля и понимают, когда нужно остановиться, чтобы не залить растения, порученные их попечению. Они валят высокоствольный лес в одиночку или вдвоем, очищают его от веток, переносят по часто непроходимым дорогам и складывают их в самом образцовом порядке. Нет ни одного путешественника, который не видел бы в Коломбо, как они укладывают на набережной огромные стволы тикового дерева, которое идет на постройку судов и без машин не может быть сдвинуто с места. Они помогают грузить и разгружать суда, в совершенстве заменяя подъемные краны и без всякого труда опуская и поднимая самые большие тяжести; они оказывают незаменимые услуги кирпичникам, горшечникам, токарям, кузнецам и другим ремесленникам, заменяя собой недостающую им силу пара. Древние раджи формировали из них полки, которыми командовали туземные начальники, и пользовались ими во время войны. Англичане дрессировали их для артиллерии, и трудно представить себе более странное зрелище, чем вид этих животных, маневрирующих с поразительной точностью и ловкостью.

Они заменяют собой курьеров для передачи депеш, покрывая громадные пространства под управлением карнака, [14] которого они защищают от любого нападения, и никакая сила не заставит их отдать вверенных им чемоданов.

Однажды у слона, шедшего из Тричинополи в Хайдарабад, которые отстоят друг от друга на расстояние в двести миль, на полпути умер от холеры карнак; не позволяя никому тронуть его, слон взял труп и чемодан с депешами и тридцать шесть часов спустя вручил последний почтмейстеру главной линии, а тело карнака отнес обратно к его жилищу, где передал жене покойного, которая могла таким образом схоронить мужа по обычаю, принятому в ее касте.

Этот факт, как и сотни других, сделался легендарным в Индии и известен всему миру. Столь же кроткий и обходительный, сколь и могущественный, добрый и одновременно сильный, слон становится на плантациях самым близким другом детей своих хозяев, с которыми он играет и водит их на прогулку, окружая их самыми ревнивыми и бдительными заботами.

Но что больше всего поражает в этом удивительном животном и больше других существ на земле приближает его к человеку, так это то, что слон не ограничивается одной лишь механической работой, не понимая, что он делает, а, напротив, отдает себе полный отчет в могущих возникнуть случайных затруднениях и до известной степени умеет устранять их.

Привязанность его к хозяину превосходит все, что только можно себе представить; она доходит до того, что этот колосс, для которого не существует принуждения, переносит от него, не жалуясь, самое варварское обращение, самое бесчеловечное и незаслуженное наказание. В индийской литературе встречаются целые поэмы, посвященные восхвалению качеств и подвигов этого животного. Наконец, Пулеар, воплощение Вишну, защитник земледельцев и покровитель полей и наследства, изображается в виде божества с головой слона.

Ауджали был подарен Сердару за оказанную им услугу раджой из Барода. Он был замечательно выдрессирован начальником королевских слонов и уже в течение пяти лет принимал участие во всех событиях полной приключений жизни своего хозяина.

Солнце между тем быстро склонялось к западу и не более как через полчаса должно было исчезнуть за горизонтом, унося с собой свет и тепло к другому полушарию; тени увеличивались с каждой минутой, постепенно покрывая долины и леса теми неопределенными оттенками, которые предшествуют наступлению ночи в этих странах, почти лишенных сумерек…

А Боб Барнет не возвращался! Двадцать раз уже собирался Сердар отправиться на его поиски, но Нариндра всякий раз почтительно напоминал ему, что он несет ответственность за важные события, и эта ответственность не позволяет ему рисковать своей жизнью; к тому же уже не в первый раз случается такая история с Бобом, который исчезал на сорок восемь часов в Гатских горах Малабара и в Траванкоре, а затем преспокойно с улыбкой возвращался назад, тогда как все уже начинали думать, что его растерзали хищные звери или задушили тхуги.

— Мне кажется, — продолжал маратх, и слова эти успокоили Сердара, — что генерал не в силах был выносить дольше отсутствия виски. Обойдя гору, чтобы мы не заметили его, он отправился в Пуант-де-Галль, откуда завтра, свежий и довольный, вернется к нам на рассвете.

— Я, пожалуй, не прочь бы поверить твоим рассуждениям, — сказал Сердар, — потому что порывы такого рода в привычках бедного Боба, не знай он наверняка, что мы уезжаем сегодняшней ночью.

— Он, вероятно, забыл, Сахиб!

— Да хранит тебя небо! Неужели же Барнет мог забыть и то, что пребывание в Пуант-де-Галле опасно для нас? Что-то говорит мне, что о нас уже донесли английским властям Мадраса и Бомбея.

— Возможно, Сахиб! Но тебе известно, что обстоятельства такого рода не очень беспокоят генерала.

— Не нас одних мучают, однако, все эти тяжелые предположения. Взгляни на Ауджали! Вот уже несколько минут как он выказывает все признаки глубочайшего беспокойства: глухо фыркает, шевелит ушами, качает хоботом вверх и вниз, как бы собираясь схватить невидимого врага. И заметь… он не спускает глаз с нижних долин, куда Боб отправился на охоту.