Ц-41. Из записок разведчика

Генерал умолк. Опустился в кресло. Накрутил на цветной карандаш «Тактика» кончик седого уса.

— Взять и арестовать их голубчиков — дело простое. Если в доме лесника у них точка, то при обыске и улики, конечно, отыщутся… Но этого мало. Важно раскусить орешек, связи распутать, сеть… ниточку в руки взять.

— В этом вся суть, товарищ генерал, — подтвердил я.

— В этом все зло, — поправил меня генерал. — Нам известен пароль группы «Ц-41» для района Северного Донца: «Мне необходима отдельная комната для мужа и жены на неделю, с постельными принадлежностями». Ответ: «У нас есть квартира, но без освещения и постельного белья. Нам нужны холостяки хорошего поведения». Запомнили? Хорошо. Этот пароль вам пригодится. Но пользоваться им не спешите. Мало ли что — опасно. А вдруг они… не из той стаи. Самое верное появиться у них под видом Блюминга… Нити группы ведут к нему. Точнее вели. Он над ними шефствовал, пока ему не поручили известную вам операцию «Р-2». А, удивлены? Да? Не все вы тогда с Фокиным вытянули у него…

— Разрешите, товарищ генерал, — перебил я его. — Под видом Блюминга, по-моему, лучше всего. Его ведь почти никто из рядовых разведчиков не знает в лицо. Зато наслышаны о нем все… Матерый волк.

— Вот видите, вам нечего рассказывать о Блюминге: сами хорошо знаете… Так вот, вы будете выброшены с парашютом в районе домика лесника, — и генерал, опять подойдя к карте, ткнул в зеленое пятно леса мундштуком трубки. — Можно было бы появиться прямо из города, но это не то… Кто знает, вдруг да в городе на них наткнетесь. В лесу мы имитируем поиски диверсанта-парашютиста. Вся деревня будет знать. Дойдут слухи и до них — хозяйки домика и ее гостей… Эта декорация будет устроена в районе деревни и в прилегающем лесу. К домику чтобы не спугнуть эту парочку, никто не сунется. Ясно? Вот и хорошо.

Генерал еще раз набил трубку, несколько раз глубоко затянулся, проверил хорошо ли я усвоил задание.

— Возьмите с собой рацию, — добавил он. — Спрячьте ее отдельно от парашюта. Будет нужна, чтобы они лучше вам поверили. И только после этого появитесь у них… Но одной хозяйке на глаза не показывайтесь: еще предупредит — все сорвется. Надо выбрать момент, чтобы встретиться с ее квартирантом с глазу на глаз, без свидетелей.

Генерал посмотрел на часы и предложил спуститься в буфет.

— Покрепче усвоится, — улыбнулся он одними глазами. — На голодный желудок мало утехи выслушивать инструктаж…

После завтрака он закончил:

— Дело сложное. Будьте осторожны… За домиком все время следят — глаз не сводят. Потребуется помощь — появитесь на дворе без головного убора, приложите ко лбу носовой платок — и все в порядке. Ну, а если что, — при первом выстреле наши нагрянут. Доложить о выполнении Усову. Вот, — и он положил передо мною листок с адресом явки. — В шинели вы его не увидите. Так что называйте просто — товарищ Усов. А вообще можете знать, что он генерал.

Я попросил разрешения еще раз ознакомиться с картой, постарался запомнить все ее мельчайшие подробности, сделал нужные уточнения и доложил, что готов к выполнению задания.

— Вот и хорошо, — пожал на прощанье мне руку генерал. — На размышление всего один день…

Встреча на тропе

…Ночь выдалась темная, хоть глаз выколи. Только огоньки маячат на кончиках крыльев да мотор ревет надрывно, будто стонет под непосильной клажей. И оттого на душе у меня еще тоскливее.

— Время! Готовьтесь к прыжку! — не слышу, а догадываюсь по движению губ летчика.

— «К своим прыгаешь, не бойся», — вспоминаю слова генерала, а на душе от этой проклятой темноты гадко. Но вот летчик махнул рукой, и я провалился в черноту…

Порывистый ветер захлестнул парашют на суковатое дерево. Я в клочья изорвал всю одежду, до крови исцарапался, пока, наконец, спустился на землю. Горело плечо, колено ныло… «Но это хорошо, — подумал я про себя, превозмогая боль. — Без всякой дополнительной маскировки я — настоящий парашютист-диверсант».

Как и было приказано, парашют и рацию спрятал отдельно.

Выбрал надежный густой куст и прилег под ним до утра. Было, конечно, не до сна.

Долбила мысль: «Как-то встретят меня хозяйкины «гости»?

К утру все-таки вздремнул — сморила усталость.

Едва забрезжило в лесу, я был уже на ногах. Огляделся кругом, получше заметил место и отправился на поиски одинокого дома. Разыскал его без труда, замаскировался в кустах и стал наблюдать. Вскоре в сопровождении собаки появилась хозяйка, деловито осмотрела двор, обогнула дом и прошла на огород. А через некоторое время на дворе показался высокий молодой человек. Я сразу узнал его по фотографии, виденной у генерала. На лоб небрежно свисает тугой завиток черного чуба. Молочные щеки румяны, как у красной девицы. А над ними угольки нахальных глаз. Сразу видно: им не ведом стыд и запрет. Не знай я о нем ничего, решил бы, что передо мною отъявленный гуляка, «покоритель» девичьих сердец…

Весь день не спускал с дома глаз. До мелочей изучил усадьбу, узнал кличку пса, с закрытыми глазами мог бы по голосу определить приближение хозяйки.

…Назавтра я выбрал место поближе к тропе, что вела, по моим предположениям, к городу, и продолжал наблюдать. Прошло несколько часов напряженного ожидания, из дома вышел молодой человек. Беспечно насвистывая и помахивая дубовой веточкой, он прошел мимо меня. Сердце отчаянно колотилось, я с трудом подавил желание выскочить ему навстречу.

Молодой человек скрылся за поворотом.

…Минуты тянулись часами.

Но вот на тропе опять кто-то. Совсем рядом проходит миловидная девушка с пушистыми косами. Я даже уловил запах дорогих духов. Едва она скрылась за сараем, на тропе показался тот же незнакомец. Все также размахивая веточкой и беспечно поглядывая по сторонам, он шел прямо на меня.

Я выхватил «парабеллум», загородил дорогу и негромко приказал:

— Ни звука! Раздевайся. Мне нужны твой пиджак и брюки. Живо!

Не опуская поднятых рук, он с тревожным любопытством разглядывал мою изодранную одежду, разбитое левое колено, из которого сочилась кровь, многочисленные ссадины на руках и лице.

— Поживее, слышишь! И документы выкладывай. Не бойся, верну по почте. А чтобы голым не ходил, вот тебе пять тысяч. Купишь.

И я бросил к его ногам пачку денег.

Он не делал попыток к сопротивлению, но все хладнокровнее смотрел на меня. Руки его перестали дрожать. Даже какой-то огонек промелькнул в его нахальных глазках.

— Ну, скотина! — процедил я сквозь зубы. — Слышишь? Раз-де-вай-ся! Живо! Бери еще пять тысяч. Жаден, сразу видно. Ну! Или я стреляю. Даром возьму…

И я бросил еще пачку денег.

— Так это вы… тот, которого ищет НКВД? Весь лес обшарили…

— Ты мне зубы не заговаривай, подлюга. Не твоего ума дело, кто я. У тебя требуют одежду и документы. Взамен деньги дают… А не хочешь — получай пулю. И бывай таков. Ну, так по-хорошему, без шума?

Он опять намекнул на ночного диверсанта. Я пригрозил пистолетом. Так продолжалось несколько минут. Наконец, я совсем уже зло, тоном доведенного до отчаяния человека прошипел:

— В последний раз говорю: раздевайся. Нет? Ну, получай, большевистский гад, — и прицелился в лоб.

Он вздрогнул всем телом и тихо, с опаской, по-немецки, произнес… пароль группы «Ц-41».

Я сделал удивленное лицо, спрятал оружие и назвал отзыв. Он опустил затекшие руки и облегченно вздохнул:

— Встреча…

— Фу ты! Как получилось… чуть не ухлопал, — с дрожью в голосе произнес я и для убедительности едва было не скинул кепку и не отер лоб носовым платком. Но тут же спохватился, вспомнил об условленном сигнале. У меня не было никакого сомнения, что зоркие дружеские глаза видят каждое наше движение.

Он задал мне несколько вопросов, желая, видимо, еще раз убедиться, что я не враг. Я охотно ответил по-немецки, озираясь при этом по сторонам. Он понял меня: