Алый Пимпернель. Дьявол верхом

– Ну, надеюсь, он послужит тебе хорошим опытом.

– Печальным и в то же время счастливым и забавным. Бедный Джеймс! Я часто спрашиваю себя, где он сейчас? Его выгнали с позором, но он найдет себе новое место… и новых девушек.

– Ты поступила глупо, Марго.

– Конечно, любую авантюру приятнее планировать, чем осуществлять. Мы часто лежали под изгородью в кустах и строили планы. Это было самым интересным. Я бегала к нему в каждый удобный момент.

– И даже играя в прятки, – заметила я.

Марго, смеясь, кивнула.

– Нас в любую минуту могли заметить, но мы об этом не заботились.

– Но ты ведь боялась, что это случится?

– О, да! Но мне нравится бояться. А тебе? Хотя нет, ты для этого чересчур правильная. Впрочем, как насчет тебя и Жоэля, а? Мы с тобой некоторым образом в одинаковом положении – обе потеряли своих возлюбленных.

– Джоэл не был моим возлюбленным.

– Ну так он надеялся им стать. И ты на это надеялась. Жоэль и школьная учительница, я – и конюх!… Все сословия перемешались! Тебе это не кажется забавным?

– Нет, не кажется.

– Ты становишься настоящей учительницей, Минель. Но нам было хорошо вместе, а теперь я возвращаюсь во Францию. Сэр Джон и леди Деррингем жаждут от меня избавиться.

– Мне тебя будет очень не хватать.

Марго вскочила и порывисто обняла меня.

– А мне тебя, Минель. Я очень тебя любила. С Мари и Сибиль стало невозможно разговаривать. Они воротят от меня нос, как от зачумленной, и все потому, что я испытала то, чего они, быть может, не испытают никогда. Я так хочу, чтобы ты приехала ко мне во Францию.

– Не представляю себе такой возможности.

– Я могу тебя пригласить.

– Очень любезно с твоей стороны, Марго.

– Минель, я очень беспокоюсь.

– Беспокоишься? Из-за чего?

– Не знаю, что мне делать.

– Возможно, тебе лучше объясниться.

– Когда Джеймс и я лежали под изгородью в кустах, мы не только строили планы.

– Что ты имеешь в виду?

– Минель, я жду ребенка.

– Марго!

– Какой стыд! – заплакала она. – Теперь все узнают обо всем. Понимаешь, Джеймс мог быть моим любовником, и весь этот досадный инцидент можно было бы замять и забыть. Но если появится живое свидетельство нашей связи, что тогда? Стыд, позор!… Скажи, Минель, что мне делать?

– Сэр Джон и леди Деррингем знают об этом?

– Никто не знает, кроме нас с тобой.

– Марго, что же ты теперь будешь делать?

– Я и хотела спросить у тебя совета.

– Какой же тут может быть совет? Ты ждешь ребенка, и скрыть это будет невозможно.

– Женщины часто имеют незаконных детей и прячут их.

– Как же ты собираешься его спрятать?

– Вот это я и должна решить.

– Марго, чем я могу тебе помочь?

В ее глазах мелькнул страх.

– Я боюсь возвращаться домой. Скоро все станет заметным, и мой отец…

Мысленно я увидела перед собой графа так же ясно, как в первый раз в Деррингем-Мэноре, и словно ощутила его губы– на своих губах.

– Возможно, он поймет – предположила я.

Марго горько усмехнулась.

– Если бы речь шла о его незаконном ребенке, то это был бы пустяк. Но что приемлемо для такого человека, как мой отец, то является позором и бесчестьем для его дочери.

– Как это несправедливо!

– Конечно, несправедливо, Минель, но что мне делать? Когда я думаю о встрече с отцом, то мне хочется выброситься из окна!

– Не говори так!

– Разумеется, я этого не сделаю – мне всегда интересно узнать, что произойдет дальше. Знаешь что, Минель, давай убежим! Говорят, что в твоей школе дела идут скверно. Жоэль уехал. Что это за влюбленный, который слушается родителей, а не своего чувства? Pouf! – Она щелкнула пальцами. – Джеймс сначала был храбрым. "Мы станем цыганами, – говорил он. – Я заполучу целое состояние, и мы будем жить в таком же большом замке, как у твоего отца". А когда нас разыскал сэр Джон, он сразу скис и стал похож на испуганного мальчишку. Я не такая слабая, и ты тоже. Мы не будем поступать так, как все, а пойдем своим путем. Мы умеем бороться!

– Ты говоришь чепуху, Марго.

– Что же мне тогда делать?

– Есть только один выход. Ты должна пойти к сэру Джону и сказать ему, что ожидаешь ребенка. Он добрый человек и поможет тебе.

– Уж лучше сказать ему, чем отцу!

– А твоя мать не может тебе помочь?

Марго рассмеялась.

– Моя мать ни на что не осмелится. Она просто все расскажет отцу, а это я и сама в состоянии сделать.

– А как, по-твоему, поступит граф?

– Придет в бешенство. У отца с матерью я единственный ребенок. Это само по себе приводит его в отчаяние. Нет сына, чтобы продолжить древний род, а мать слишком слабая и больная, и доктора настаивают, что она больше не должна иметь детей. Так что я – единственная надежда семьи, и мне следует удачно выйти замуж. Был разговор насчет Жоэля и меня. Не думаю, что отец считал такой брак идеальным. Он обдумывал его из-за волнений во Франции, полагая, что поместье в Англии может пригодиться в ближайшем будущем. А теперь надежда семьи собирается произвести на свет незаконного ребенка от конюха!

Марго громко расхохоталась, что меня очень встревожило, так как я поняла, что, несмотря на легкомысленную болтовню, она находится на грани истерики.

Бедная Марго! Она и впрямь была в тяжелом положении, из которого я видела только один выход: все рассказать сэру Джону и попросить его о помощи.

Марго была против этого и продолжала строить дикие планы нашего совместного бегства, но я в конце концов убедила ее, что это кончится так же, как ее побег с Джеймсом. Уходя, она казалась несколько успокоившейся, и я надеялась, что заставила ее понять необходимость признаться в своем состоянии.

На следующий день, после уроков, когда я, отложив книги, пыталась бороться с депрессией, овладевшей мной, так как еще две ученицы утром сообщили об уходе из школы, Марго пришла вновь.

Она чуть дышала, потому что бежала всю дорогу из Мэнора. Я заставила ее сесть, дала ей успокаивающее, которое, по словам мамы, хорошо и быстро действовало, и, когда она выпила его, начала слушать.

Марго сообщила, что пошла к сэру Джону и все ему рассказала.

– Я думала, что его хватит удар. Он считал, что хотя мы любили друг друга и собирались пожениться, у нас было достаточно ума, чтобы не вести себя "столь безответственно". Сначала сэр Джон мне просто не поверил. Он полагал, что я абсолютно невинна и считаю, что детей находят в крыжовнике. Он все время повторял: "Не может быть! Это ошибка! Марго, дорогая, ты же еще совсем девочка!" Я ответила, что достаточно взрослая, для того чтобы родить ребенка и делать все необходимое, чтобы его заиметь. Видела бы ты, как он смотрел на меня! Я бы расхохоталась, если бы не была испугана. Тогда он сказал именно то, чего я ожидала: "Мне придется сразу же сообщить обо всем твоим родителям". Видишь, Минель, что ты наделала! Я последовала твоему совету и оказалась в том положении, которого хотела избежать.

– Избежать этого невозможно, Марго. Как ты можешь скрыть подобное от родителей? Ведь ребенка нужно не только родить, но и вырастить. Как же ты думаешь спрятать его от них?

Марго покачала головой.

– Я так боюсь встречи с ними! – жалобно промолвила она, глядя на меня своими огромными темными глазами, блестевшими на бледном лице.

Охотно веря этому, я делала все, чтобы успокоить ее. Следуя своему непредсказуемому характеру, Марго переходила от глубокого отчаяния к бурной joie de vivre [128], но в ее смехе часто слышались истерические нотки, и я знала, что она смертельно боится своего отца.

Марго не уехала во Францию в назначенное время. Она пришла в школу сообщить мне, что ее отец приезжает в Англию, и ей придется остаться в Мэноре до его прибытия. Теперь Марго старалась держаться храбро, но я не сомневалась, что в глубине души бедняжка по-прежнему испытывает страх.