Алый Пимпернель. Дьявол верхом

– Если она не напомнит об этом кому-нибудь еще, то это не имеет никакого значения.

– Мама, почему ты так возбуждена?

– Я всегда на это надеялась!

– Значит, ты желала зла графине только для того, чтобы твоя дочь смогла пойти на бал?

– Это не бал! – в ужасе воскликнула она. – Иначе тебе понадобилось бы бальное платье.

– Я говорила метафорически.

– Какое счастье, что я дала тебе хорошее образование! В музыке ты разбираешься не хуже тех, кто там будет… Думаю, волосы нужно собрать в пучок на макушке – это подчеркнет их цвет. – В ушах у меня зазвучал циничный голос: "Цвет пшеницы в августе". – Волосы – самое лучшее, что есть в твоей внешности, и мы должны ими воспользоваться. Надеюсь, платье будет голубым – под цвет твоих глаз. У них такой редкий васильковый оттенок…

– Ты делаешь принцессу из школьной учительницы, мама.

– А почему школьная учительница не может быть такой же красивой, как любая леди?

– Конечно, может, если она твоя дочь.

– Сегодня вечером ты должна прикусить язык, Минелла. А то ты всегда говоришь первое, что придет в голову.

– Я буду сама собой, а если это их не удовлетворит…

– Они могут не пригласить тебя снова!

– А почему они должны приглашать меня? Не придаешь ли ты слишком большого значения просьбе сэра Джона? Меня пригласили потому, что им нужен еще один гость. Не первый раз кого-нибудь просят быть четырнадцатым. А если недостающий гость все-таки явится, меня вежливо заверят, что в моем присутствии более нет необходимости.

В действительности мой ум работал так же лихорадочно, как и мамин. Почему приглашение последовало так скоро после моего первого визита в Мэнор? Кто был его инициатором? И не являлось ли совпадением, что заболела именно жена графа? Не мог ли он предложить, чтобы я заполнила образовавшуюся брешь? Что за нелепая мысль! Зачем ему это? Потому что он хотел увидеть меня снова? В конце концов, он не доложил о моем недостойном поведении. Я вспомнила, как он держал в руке прядь моих волос, а затем его поцелуи… Это было просто оскорбительно! Интересно, в каких выражениях он предложил эту идею? "Приведите в Мэнор ту девочку"? Именно так подобные люди ведут себя в своем мире. Я слышала о существовании droit de seigneur [112], гласившего, что когда девушка выходит замуж, хозяин поместья, если ему она нравится, может привести ее к себе в постель на одну ночь или даже на несколько ночей, если она его удовлетворит, а потом ее возвращают мужу с каким-нибудь подарком, если сеньер проявит великодушие. Я легко могла себе представить графа, пользующегося этим правом.

Но мне было нечего бояться. Я не новобрачная, а сэр Джон никогда не допустил бы ничего подобного в своих владениях. Мне стало стыдно за эти мысли. Очевидно, разговор с графом подействовал на меня куда сильнее, чем мне казалось.

Мама заговорила о Джоэле Деррингеме. Мне пришлось повторить все, что он мне сказал. Тогда мама вновь пустилась в романтические предположения. Она была уверена, что недомогание графини – миф, и что Джоэл, желая продолжить наше с ним знакомство, убедил родителей пригласить меня на вечер. Ох, мамочка, подумала я, ты становишься глупой только в вопросах, касающихся меня. Если бы ты убедилась, что моя жизнь счастливо устроена, то умерла бы со спокойной душой!

Возбужденная Марго примчалась в школу повидать меня.

– Как здорово! – воскликнула она. – Значит, ты придешь вечером! Минель, дорогая, Мари нашла для тебя платье, но я бы на твоем месте его не надевала. Возьми лучше какое-нибудь из моих – прямо от парижской couturiere [113]. Тебе нужно голубое, под цвет глаз, а Мари выбрала коричневое. Оно так безобразно! Но я сказала: нет! Это не для Минель! Хотя ты, конечно, не такая красивая, как я, в тебе тоже кое-что есть! Поэтому я буду настаивать, чтобы ты носила мое платье.

– О, Марго, – сказала я, – ты в самом деле хочешь, чтобы я пришла?

– Конечно! Это будет так забавно! Maman1 весь вечер просидит у себя в комнате. Она сегодня плакала. Это все из-за отца. Он злой, но я думаю, что она любит его. Его вообще любят женщины. Интересно, почему?

– А твоя мать действительно больна?

Марго пожала плечами.

– Отец считает, что это фантазии. Может быть, они поссорились. Правда, мама не осмеливается ссориться с ним – это он нападает на нее, а если она начинает плакать, то сердится еще сильнее. Он терпеть не может женщин, которые плачут.

– А она часто плачет?

– Не знаю, Наверное, да. Во всяком случае, с тех пор, как она вышла замуж за Le Diable.

– Марго, какие ужасные вещи ты говоришь о своем отце!

– Если тебе не по душе правда…

– По душе. Но я не уверена, что ты знаешь всю правду. Твоя мать и дома всегда запирается у себя в комнате?

– Полагаю, что да.

– Но ты должна знать точно!

– Я редко вижу маму. Ну-Ну заботится о ней и говорит, что ее нельзя беспокоить. Но зачем нам говорить о них? Я рада, что ты придешь, Минель. Думаю, тебе это доставит удовольствие – ведь тебе понравилось чаепитие с нами, верно?

– Да, это было забавно.

– А что ты делала на лестнице? Обследовала дом? Признавайся!

– Лучше скажи, что ты там делала, Марго.

Она прищурилась и усмехнулась.

– Говори, – настаивала я.

– Если я скажу, ты скажешь, что ты делала? Впрочем, это не честный обмен. Ты ведь просто осматривала дом.

– Марго, что ты имеешь в виду?

– Неважно.

Я была рада оставить эту тему, но меня интересовали отношения графа и графини. Я понимала, что она боится мужа и закрывается в комнате, чтобы спастись от него, прикрываясь болезнью. Все это было весьма таинственно.

Марго отвела меня в свою комнату в Мэноре. Она была красиво меблирована и напоминала мне спальню графа. Кровать была точно такой же, только с занавесами из голубого бархата с меньшим количеством украшений. На одной из стен висел гобелен голубоватого оттенка, господствовавшего в комнате.

Платье, предназначенное для меня, лежало на кровати.

– Я немного толще, но это не страшно, – сказала Марго.

– Ты чуть-чуть повыше, но видишь, какая здесь кайма. Я скажу швее, чтобы она сейчас же распорола ее. Примерь платье, и я пошлю за швеей, чтобы она им занялась.

– Ты хорошая подруга, Марго, – промолвила я.

– Конечно, – согласилась она. – Ты меня интересуешь, а Сибиль и Мари – pouf! [114] – Марго дунула. – Они скучные. Я заранее знаю, что они скажут. Ты – другое дело. Кроме того, ты всего лишь дочь учительницы.

– Какое это имеет отношение?

Марго снова засмеялась, но ничего не ответила. Я надела платье. Оно мне очень шло. Марго позвонила, и на вызов явилась швея с булавками и иглами. Менее чем через час все было готово.

Мария и Сибил пришли поглядеть на меня. Мария слегка фыркнула.

– Ну? – осведомилась Марго. – Что не так?

– Оно не слишком ей идет, – заметила Мария.

– Почему? – возмутилась Марго.

– Коричневое было бы лучше.

– Лучше для кого? А, понимаю, ты боишься, что Минель будет выглядеть красивее тебя!

– Какая чушь! – рассердилась Мария, но больше не заикнулась о том, что платье мне не идет.

Марго настояла на том, чтобы причесать меня, и во время этой процедуры не переставая болтала.

– Вот так, ma cherie [115]! Разве это не прекрасно? Ты не должна с такой внешностью проводить жизнь, обучая глупых детей. – Марго окинула меня оценивающим взглядом.

– Пшеничного цвета волосы, – комментировала она, – васильковые глаза, губы, алые, как мак…

[116]