Абордажная команда Белвела (СИ)

Колдун долго молчал, обдумывая сказанное.

— Во-первых, ты снова станешь слаб, — сказал он.

— И я того хочу.

Дин снова удивленно приподнял брови.

— Когда мы только встретились с Робертой, — начал Фрэнсис, — она сказала, что эта сила не моя. Тогда я не видел разницы, а теперь понимаю, что ни к чему не приду таким путем. Я думал, что сила демона поможет мне возвыситься, но она только искушает. И рано или поздно я оступлюсь… уже оступился, когда отнял эликсир у Панагама. А сколько раз в гордыне я подвергал команду смертельному риску? Пусть теперь демон убирается в преисподнюю — а мы начнем все заново, только теперь по-настоящему.

— Во-вторых, — проговорил Дин, — я не знаю, как обернуть ритуал вспять.

— Белвел мне рассказал. Выверни наизнанку обряд висельника, а демон силен, дальше он сам вырвется.

Дин глубоко вздохнул, зажмурился. Странные звуки заполнили каюту, отражаясь от стен. А потом разом все утихло — как взорвалось. Фрэнсиса отбросило в сторону, он перелетел через стол. Дин открыл глаза.

— Что это? — прокряхтел Фрэнсис, вставая и отряхиваясь.

— Я обернул ритуал висельника, сам просил.

Фрэнсис оглядел себя, пощупал руки, лицо.

— Так быстро? Но…не вижу разницы.

Дин вздрогнул, отпрыгнул в сторону, зазвенели пустые бутылки, разбросанные на полу.

— Чего ты? — спросил Фрэнсис, не понимая, что происходит, а потом увидел: дым колыхнулся, расступаясь перед невидимой фигурой, принимая ее очертания. Белвел стоял на расстоянии руки от Фрэнсиса. Угадывалась его огромная голова с витыми рогами, мощное косматое туловище, уродливые ноги с копытами. Демон оказался на две головы выше пирата.

— Ты — человек слова, — прорычал Белвел. От голоса нечистого леденела кровь, становилось дурно. Стена дыма качнулась: демон повернулся к Дину, и тот почувствовал, что еле держится на ногах от слабости.

— Дважды заточил меня.

— Вот это мощь, — проговорил Дин, тяжело дыша.

— Заберу с собой. Вечно буду мучать за твои грехи.

Фрэнсис перевел дух и выкрикнул:

— Уходи, демон, теперь ты свободен! Больше мы не станем призывать тебя!

Из нутра невидимого монстра донесся нарастающий рокот, демон заговорил, и на этот раз голос был нестерпимо страшен:

— Молись за свою душу, колдун!

Вязкие очертания сорвались с места — Белвел ринулся к Дину, тот, уже теряя сознание, выкрикнул заклинание: каюту потряс раскат грома. Фрэнсис свалился без чувств, а спустя мгновение в ноздри ударил едкий запах серы.

Фрэнсис поднялся на дрожащих ногах, рука уперлась о стол, который скрипнул под тяжестью капитана.

— Дин, я свободен, — сказал Фрэнсис, отдышавшись, — я снова слаб и снова немощен. Теперь, наконец, я смогу стать великим пиратом. Эй, Дин, ты слышишь?

Без движения Дин валялся лицом в луже крови. Фрэнсис перевернул его, приподнял за плечи.

— Очнись, друг.

Дин с трудом разлепил глаза:

— Думал, мне конец.

Фрэнсис посмотрел на порванную куртку и глубокую рану на груди колдуна.

— Сердце стучит, — сказал Дин, — значит, все нормально.

Хауэлл и Дайтоб, признав, что упустили гнусных пиратов, вернулись на материк и отправились во дворец монарха Теадора Третьего. Хауэлл был красноречив и рассыпался в комплиментах, Дайтоб говорил сдержанно и перед окончанием аудиенции просил об отставке. Король принял прошение, и уже спустя неделю Дайтоб оставил службу и отправился на заслуженных отдых, славя богов за то, что не попал на каторгу. Хауэлл, напротив, был полон энергии, и даже просил повышения. Король отверг просьбу, сказав, что не доволен его деятельностью, но намекнул, что вскоре гнев сменится на милость. Дело об эликсире Белвела и Фрэнсисе Эвери было закрыто, хотя сам капитан на этот раз попал в список пиратов, за чьи головы назначена награда.

В первый же выдавшийся выходной Хауэлл приехал в гости к Дайтобу, в его роскошное поместье на берегу моря. Командор, не смотря ни на что, был рад увидеть Хауэлла, и даже советовал тому быстрее выходить на пенсию. Канцлер сказал, что рано ему еще, но с удовольствием провел в тишине и покое несколько дней.

После случая в Порт-Стене Панагам пропал бесследно. Поначалу королевские алхимики обрадовались, но скоро осознали свою наивность. Оказалось, что кроме Панагама трудиться было некому. Королевские проекты, все до одного, застопорились, финансирование гильдии обрезали. Пришлось и жить поскромнее, и пытаться работать, от чего они отвыкли за годы безделья.

Говорят, Панагама видели садящимся на корабль, который отправлялся к острову чернокнижников, страшному месту, где и королевский флот — редкий гость, и пираты заплывают разве что из-за страшной нужды. На бумагах остров находится во власти Короны, но на самом деле там царит власть колдунов, алхимиков и демонологов, практикующих черную магию и ритуалы древних эпох.

Ян Ван Ремм в памятную ночь нападения агентов Дайтоба беспрепятственно добрался до лавки, на которую никто и не думал нападать. Тем не менее, впервые за все время проживания в Порт-Стене, он нанял телохранителя. Бонни Ван Ремм продолжала помогать отцу с лавкой, но после знакомства с пиратами ее все больше манило море, все сильнее привлекал безграничный простор и соленые брызги в лицо.

Пираты Фрэнсиса продолжали разбой, но в народе пошли разговоры, что они изрядно измельчали. После бойни на Сколоперкосе, о которой спустя самое короткое время узнал весь мир, пираты Эвери грабили исключительно небольшие торговые суда, обходя за десятки миль военные корабли, не возили контрабанду, и больше не появлялись ни в Порт-Стене, ни на материке, перебиваясь кое-чем и кое-где. Люди поговаривали, что прошли золотые дни Фрэнсиса Эвери, на что сам капитан лишь усмехался. Флейт продолжал бороздить моря, появляясь то там, то здесь. Фрэнсис довольствовался самой небольшой добычей и не обращал внимания на разговоры за спиной. В конце концов, какое ему было до них дело?