Золото Монтесумы

И вдруг я увидела, что он вздрогнул.

Мы с Иоландой поспешили подойти к витрине, привлекшей его внимание.

В ней были разложены маленькие вещицы, которые никак нельзя было назвать примечательными по сравнению с остальными экспонатами. Так, рядом с крошечной фигуркой льва сиял небольшой кельтский крест, высеченный из изумруда. Еще там были сосновая шишка из хрусталя, маленькое изваяние сфинкса, вырезанное из окаменелого дерева.

И среди этих милых мелочей оказался и он, наш медальон.

Это круглое массивное изделие из красноватого золота покоилось на маленькой подставке. Искусный орнамент из роз и листьев папоротника скрывал букву, изображенную на нем.

Тесня друг друга, мы склонились над витриной.

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Марко, вставший около меня. — Что вы там видите?

Я молчала. Сначала мы с Эриком нашли букву «L», затем «P». Я во все глаза уставилась на третий знак, около пяти столетий ожидавший, когда его прочтут.

Проследив за моим взглядом, и Марко увидел этот, третий, ключ.

Глава 39

— Что это? — задыхаясь от волнения, прошептал Марко.

— Буква «U», — восхищенно ответила Иоланда.

— Итак, медальон мы нашли, — резюмировал Эрик. — Теперь нужно сообразить, какое слово образуют эти буквы.

Прервав обсуждение, Иоланда вывела нас из сокровищницы в ризницу, а оттуда в сияющий золотом центральный неф собора.

— Ну так что это все означает? — требовательно спросил Марко.

— Вы получите ответ после того, как я узнаю, где похоронен мой отец, — твердо заявила Иоланда.

— А если я скажу вам, что, его, так сказать, могила находится в Венеции? И что я отведу вас прямо к ней, когда мы прибудем в тот славный город?

Она остановилась.

— Что вы хотите сказать? Как понимать это ваше «так сказать»?

— Иоланда, я же говорила тебе…

Я оборвала себя на полуслове, потому что не могла говорить при Марко про человека с татуировкой.

— Нет, пусть он ответит, — не отставала Иоланда.

— Сейчас я вам ничего не скажу, — на ходу бросил ей Марко.

Мы вышли вслед за ним из собора.

— Марко, я знаю, почему вы занимаетесь этими розысками, — заметила Иоланда. — Это даже не из-за золота, способного, конечно, любому вскружить голову.

Он улыбнулся:

— Ваша сестра решила точно так же. Она утверждает, что я ищу золото, потому что мне нравится ломать голову над сложными вопросами, что просто у меня к этому склонность.

— А не потому ли, что вы бесконечно одиноки?

Было видно, что это предположение привело его в замешательство. Во всяком случае, он предпочел промолчать.

— Вы меня слышали. Я же вижу, что вы очень одиноки, и очень вам сочувствую. Вы всегда были игрушкой судьбы, доведшей вас до того, что вы, сын всесильного полковника Морено, слоняетесь по миру за компанию с родственниками Томаса де ла Росы, потому что вам невыносимо тяжело оставаться наедине с самим собой, невольно вспоминая обо всех своих преступлениях. Да к тому же и друзей-то у вас нет.

Марко принужденно рассмеялся:

— Покорно благодарю вас за диагноз.

— Иоланда, оставь его, — сухо заметил Эрик. — Давайте сосредоточимся на деле.

— Что ж, вы правы. — Лицо Марко исказилось кривой усмешкой. — Все верно. Я пристал к вашей команде по разгадыванию кроссвордов исключительно из-за терзающего меня эдипова комплекса и остро переживаемого одиночества.

— Что вполне соответствует истине, — еле слышно заключила моя сестра.

Марко быстро сменил тон.

— Но может, вы хотя бы сейчас перестанете меня оскорблять? Перед нами возникла куда более серьезная проблема. Как видите, он явился.

Он указал нам на человека, стоящего у обелиска в центре площади.

— Кто явился? — спросила Иоланда.

— Собственно, это и есть мой бывший друг. Я же сказал, что он пришел сюда следом за мной и подстерегает вас.

У подножия обелиска стоял Доменико, сильно похудевший и погруженный в глубокую печаль. Его волосы были всклокочены, костюм измят. Он медленно доставал из бумажного пакета семена и бросал их стаям прожорливых голубей. Этот бандит казался безобидным любителем птиц, сломленным, бездомным бродягой, до такой степени жалким, что какой-то турист в черной куртке и красной бейсболке остановился и бросил ему монету.

— А кто это? — спросила Иоланда, моргая глазами и щурясь, как будто у нее была близорукость.

— Это Доменико. Вряд ли вы с ним встречались. Боюсь, он совсем расклеился, — сказал Марко. — Непросто будет помешать ему прострелить вам голову, Эрик, как он обычно делает… Однажды в Хемстеде я стал свидетелем кошмарной сцены, когда он вовсю разошелся. Но не бойтесь, я заблаговременно забрал у него пистолет…

— А знаешь, Лола, я вдруг почувствовал, что мне до черта надоели эти типы, — прервал его Эрик тем же бесцветным отчужденным голосом, каким говорил в склепе.

— Эрик, успокойся!

— Я совершенно спокоен, и голова у меня ясная. Я говорил тебе, что нам лучше не выходить из квартиры. Я предвидел это. И теперь я вижу, что просто обязан положить конец всему этому! Пусть Марко оставит нас в покое, потому что Доменико совершенно не нужно это чертово перемирие!

— Помолчи, дай мне подумать.

— Гомара! — вмешалась Иоланда. — Ты опять побледнел и дрожишь! Не поддавайся своим звериным инстинктам.

— Но, Иоланда, он опять угрожает тем, кто мне дороже всего на свете! — трясущимися губами выговорил Эрик. — Я не могу допустить, чтобы он третировал вас.

— Эрик, сейчас же возьми себя в руки!

— Я хочу обратиться к гвардейцам, — настаивала я.

— Ни черта они нам не помогут! — возразил Марко. — Они просто арестуют нас и отправят в тюрьму. И вы, Иоланда, так ничего и не узнаете про своего отца.

Но я все-таки сбежала по лестнице и направилась к двум гвардейцам в опереточном одеянии при головных уборах с султанчиками из перьев. Они стояли метрах в двадцати левее обелиска, образуя маленький островок в волнующемся море голубей. Доменико продолжал кормить эту ненасытную ораву.

— Синьоры! — обратилась я к ним.

Гвардейцы обернулись. Один был маленького роста, синеглазый. Второй — высокий и худощавый.

— Да, синьора?

Я указала на Доменико и сказала по-итальянски:

— Этот человек угрожает нам.

Они внимательно посмотрели на светловолосого бандита, в этот момент целовавшего в клювик голубя.

— Этот?!

— Да. Он угрожал убить меня и моих друзей. Вы обязаны нам помочь.

— Когда это произошло?

— Два дня назад.

Снова смерив взглядом Доменико, гвардеец спросил с явным сомнением в голосе:

— Вы ничего не напутали? Вы же видите, он совершенно безобиден, все время кормит голубей, мы обратили на него внимание еще два дня. Он похож на святого Франциска Ассизского.

— А на самом деле этот ваш безобидный человек — наемный убийца. Он смертельно ненавидит моего друга за… — «За убийство своего кореша посредством отравленного изумруда в подземной усыпальнице Медичи во Флоренции. А еще за то, что он угнал его автомобиль», — пронеслось у меня в голове, и я стала запинаться: — Это… то есть он такое творил… Э-э… понимаете, стрелял… Вы должны его арестовать и допросить…

— Кого арестовать? — Они завертели головами. — Вашего друга?

— Нет, нет! Что вы! Не моего друга. А вот этого блондина — святого Франциска Ассизского.

Они недоуменно уставились на меня.

— Эй, Лола! — услышала я издали окрик сестры. — Лола, хватит уже!

Верзила в перьях указал на меня своему коллеге:

— Карло, где я мог видеть эту девушку?

— Не знаю, — ответил синеглазый.

— Точно, видел. Нам же передали факс с ее приметами. Рост пять футов два дюйма, волосы темные, хрупкого сложения, индейский тип лица…

Иоланда бежала ко мне через площадь. Стоявший на лестнице Марко, видимо, уговаривал Эрика уйти.

— Ну да, это точно она, — подтвердил Верзила. — Это о ней сообщали в том донесении о происшествии в Сиене…