Домина (СИ)

Среди людей оказались предатели рода человеческого, моральные уроды, что охотились на себе подобных, чтобы получить милость новых господ. Самая отпетая предводительница охотников за головами, оказалась бывшая хозяйка этих земель - Агата Юрон.

Именно она первая выторговала себе место под новым солнцем, когда войско минотавров - минасов пришло к воротам её замка. Уже тогда она промышляла каннибализмом, сожрав со своими людьми всех крестьян в округе замка. Вечно ведущая праздный образ жизни Агата, никогда не делала никаких запасов, живя одним днем. Каково же было удивление минасов, когда они увидели загоны с полуживыми, замершими людьми и полные мяса ледники замка.

По достоинству оценив масштаб мысли Агаты, вождь минасов заключил с ней соглашение по отлову необходимых на стройках рабов для организации исхода к горам. За короткий срок подобные агатским отряды охотников за головами, организовали лидеры и других рас, спутавшись с местными бандами. Снежный Юрон обезлюдел. Десятки подобных отрядов уже несколько месяцев орудуют в соседних Флории и Ярее.

Приплывшие островитяне принесли с собой на новый материк свою странную магию, основанную на четком следовании ритуалам и экстравагантным компонентам. Людские уши, глаза и печень должны были помочь от простатита, герпеса и простуды, а из молотых ногтей делали прекрасные косметические мази. Друидами называли тех, чья сила природы протекала сквозь них, переполняла их, позволив управлять протекающими внутри существ жизненными процессами. Другие же маги, которые также повелевали силами природы, используя для своих таинств жертвоприношения и части тел существ, помогали общаться с давно погибшими предками, увидеть будущее, наложить или наоборот изгнать порчу, приворот, наговор. Талисманы из шкур ящеров савелов, копыт молодых жеребцов или новомодные сухие человеческие уши имели постоянный спрос на стихийно образованных базарах и толкучках.

Поскольку Квинт покинул рабский загон гоблинов два месяца назад, то он не знал про то, что Юрон покинут островитянами. Миллионы новых жителей Некротии обживались в разорённом войной Дау.

Квинт сбежал. Нет, он не был в рабстве, поскольку он был единственным человеком, кто хорошо понимал речь островитян. Он служил переводчиком в лагере, который организовали для своих людей гоблины. Жил он достойно, в теплом срубе в разросшейся базе гоблинского флота. Условия по сравнению с загоном были просто царскими. Каждое утро он доводил перед оставшимися в живых, усталыми и голодными людьми новые приказы на проведение работ, а в течении всего дня бегал по лагерю и корректировал работу бригадиров строительных и грузовых отрядов.

Он никогда не забудет те чувства, что одолевали его в тот момент, когда он подходил к людям и переводил для кого-то возможно последний в его жизни приказ зеленого карлика. Их взгляд, взгляд полный скорби и отчаяния, взгляд потерявших себя людей. Они не пытались бежать, у них не было сил и они знали, что не выживут в ледяной пустыне. Они ненавидели гоблинов, но ещё больше ненавидели его, Квинта. При любом удобном случае, но старались в него запустить что-нибудь поувесистее, что в тот момент оказывалось у них под рукой. Не счесть сколько раз в него летели плевки и замершие испражнения.

Месяцами не мытые, вечно голодные, уставшие люди спали вповалку, прижавшись друг к другу на морозе и только небольшие костерки, разбросанные по краям загона, давали слабый свет и небольшое тепло холодными ночами. Каждую ночь кто-то умирал, не выдержав испытаний и истязаний, а кому-то с этим помогали. Гоблины не вмешивались во внутренние склоки людей в их свободное время, главное чтобы на утро они смогли снова приняться за перенос грузов.

Хуже всего приходилось девушкам, даже в столь экстремальных условиях, когда казалось люди должны были сплотиться в единое целое, чтобы выстоять, выжить и перенести невзгоды они были разобщены. Сильные отбирали жалкую еду у слабых, насиловали их женщин. Рабы рабов...

Больше всего Квинта поразил случай, после которого он окончательно убедился, что если он не сбежит, то сойдет с ума. За день до своего побега в лагерь привели новых рабов, пойманных на окраине Флории. Среди нескольких десяткой побитых людей были женщины с детьми. Первая же их ночь в загоне, стала для них настоящим ужасом воплоти. Всю ночь раздавались крики женщин и смех издевавшихся над ними мужчин, старожил рабского ночного лежбища.

Наутро перед Квинтом предстала невообразимая картина. Казалось, что ещё может до глубины души поразить мальчика, успевшего пройти через многие испытания? Он не успел как обычно начать свое утро с доведения новых распоряжений. Его вырвало перед толпой рабов, когда он только подошел к месту ночной трагедии.

Несколько мужчин скалились на него с замершей на лице и руках кровью. Возле их ног, прямо там, где они ночевали, лежали небольшой горкой маленькие обглоданные кости. Избитые в кровь новоприбывшие женщины сидели на коленях и безучастно смотрели на остатки того, что когда-то было их миром. Выданная им теплая одежда была разорвана практически на лоскуты, на внутренней части бедер виднелась замершая кровь. Их насиловали, насиловали всю ночь пока их детей ели живьем эти нелюди. Увидев реакцию Квинта, главарь уродов издеваясь над юношей, лишь коротко прорычал команду окружавшей его оре шавок. Голодные люди, что всю ночь слышали крики матерей и плачь детей, те, кто так и не решился им помочь, сейчас бежали по остолбеневшим от горя женщинам бросившись собирать невероятный подарок хозяина - кости младенцев. Они рычали друг на друга, дрались и кусались, завязалось несколько драк за обладание столь ценной едой. Их руки шаркали по утоптанному грязно-серому насту в попытке найти хотя бы ещё одну косточку, хоть маленький хребет.

Следующей же ночью Квинт собрал все свои вещи и, прихватив запас еды для долгой дороги, беспрепятственно ушел из лагеря гоблинов навсегда. Ушел из него человеком.

Хитрово сильно изменился за этот год. Закаленный лишениями в походах с гоблинами он мог долгое время обходиться без еды и воды. Он знал, как выжить в снегу, где найти ночлег и когда следует остановиться в пути, чтобы переждать снежную бурю. Суровые реалии изменили его характер, сделав более мужественным и суровым. События, разворачивающиеся в лагере выбили из него всю былую спесь. Ему было стыдно за то, каким он был ещё год назад.

Самовлюбленный мальчишка, который дорвался до богатства и маленькой власти. Упивающийся своим самолюбием, презирающий всех и вся. Он никого не любил и не ценил. Даже своих друзей он бросил на воздушной скале, написав им лишь две строчки. Он лгал и изворачивался, он был готов пойти на всё лишь бы заработать ещё денег, ещё урвать, больше и больше. Неизвестно сколько людей пострадало из-за его бездонного кармана, из-за его мнимой чести и ложного чувство превосходства.

Он ненавидел себя. Он ненавидел себя прошлого за то, что сделал в Небограде и за то, что нечего не сделал в лагере гоблинов. Ярость сжигала его изнутри, она двигала им, помогая преодолевать бесконечные километры пепельного снега, разделяющие его от Небограда. Он не верил, что Алекс до сих пор остался на захваченном бунтовщиками острове, но больше ему некуда было идти. Только в Доминате остался последний дорогой ему человек. Возможно Алекс знает о предстоящей катастрофе и может быть даже нашел себе убежище, но Квинт доподлинно про это не знал. Он бежал с побережья, бежал от себя прошлого. Он не хотел больше так жить.

Квинт думал, в очередной раз проваливаясь по колено в снег, думал когда поскальзывался на обледенелых речушках, думал проходя мимо пустых вымерших деревень, погруженных по самую верхушку лесам, занесенных снегом трактах...

Он думал о том, что этот мир правильно погибает. Такому миру не стыдно умереть. Миру блядства и разврата, мира денег и пороков. Тому миру, где сильный издевается над слабым, поедая его детей. Миру, где за синие кристаллы продают целые деревни. Где ты рождаешься бесправным рабом, чтобы жить в нищете или быть заложенным хозяином за долги, погибнуть от болезней или быть убитым за косой взгляд. Мир, где ты сам себе не принадлежишь, где ты всего лишь вещь. Где ты умираешь за волю безразличного к тебе барона, где ты отдаешь ему свою невесту в честь права первой ночи и отнимаешь последнюю крошку изо рта маленького сына, чтобы оплатить барщину. Где каждый друг другу волк. Где никто не протянет тебе руку. Где изуверствам нет начала и нет конца.