Лжесвидетельствующий попугай

Джордж Вэйллман занимал маленький номер третьеразрядной гостиницы и они с трудом разместились в нем. Джордж Вэйллман тихим голосом, удивительно подходящим к его спокойной, располагающей к себе внешности:

– Да, я поменял имя, когда Фраймонт пошел в гору. Люди всегда нас путали. А тут еще его имя стало синонимом мультимиллионера. Мне это не нравилось. Меня принимали за него и все такое... Вэйллман было девичьим именем нашей матери, мое второе имя Джордж. Вот я и назвался Джорджем Вэйллманом. Фраймонт считал меня ненормальным. Но когда он приехал ко мне в Канзас и мы поговорили по душам, он понял, что действительно смешно и глупо поклоняться всю жизнь золотому тельцу, отказывая себе в радостях, которые дарит жизнь. Фраймонт давно добился всего, что дают деньги, как хорошего, так и плохого. Впрочем, не стану распространяться об этом. Скажу одно – постепенно мы сблизились. Мы частенько вместе путешествовали, я много раз гостил у него в охотничьем домике. Но Фраймонту приходилось это держать в тайне от родных, которые и без того стали излишне подозрительны к его эксцентричности. Вскоре после того как мы поженились, я и Элен, Фраймонт приехал ко мне в Сан-Молинас.

– Он знал о вашей женитьбе? – прервал его Мейсон.

– Конечно, он сам дал мне ключи от домика и предложил пожить там с Элен. Он сказал, что дом будет всегда к нашим услугам.

– Понятно, – улыбнулся Мейсон. – Прошу прощения, продолжайте.

– Фраймонт приехал показать мне попугая. Тот оставался у него дома и за непродолжительный срок научился говорить про Элен, которая застрелила его из револьвера. Я прилично разбираюсь в попугаях. Казанову как раз я подарил ему. Я знал, что Казанова не стал бы ничего говорить, если бы его кто-нибудь специально не научил. Тогда я предположил, что жизни Фраймонта угрожает опасность. Он отнесся к моим словам скептически, но все же мне удалось убедить его поостеречься. Казанову я оставил у себя, надеясь со временем разобраться, кто научил его этим словам. А Фраймонту приобрел точно такого же попугая.

– Так, – усмехнулся Мейсон, – теперь все ясно.

– По моей просьбе Элен принесла револьвер для Фраймонта из коллекции при библиотеке, чтобы я был спокоен, что он все же не безоружен. Мы с Элен провели пару дней в домике, потом я приехал сюда. Мне хотелось найти удобное помещение, где я мог бы открыть бакалейный магазин. Газет я вообще не читаю, они меня раздражают своей претенциозностью. Я не знал и не догадывался, чем кончилась вся эта история для брата.

– Знаете ли вы, что по завещанию брата вы имеете право на половину его состояния? – спросил Мейсон.

Джордж Вэйллман на минуту задумался, потом нежно нагнулся и взглянул на Элен.

– У меня теперь есть хозяюшка. Ей и решать, как мы распорядимся деньгами. Ведь и богатые люди могут быть счастливыми. Что скажешь, дорогая?

Элен засмеялась, весело и беззаботно:

– Как хочешь. Более счастливой я уже быть не могу.

По дороге в Сан-Молинас Делла задумчиво сказала:

– Наверно, чудесно быть такими счастливыми?

Мейсон включил радио.

– Хорошо бы поймать какой-нибудь вальс или романс.

Но вместо музыки они услышали конец сообщения:

«...Перри Мейсон, известный адвокат по уголовным делам. Когда шерифа Барнеса спросили, он сказал, что им просто повезло, что Ричард Вейд направился в эту хижину. Сержант же Холкомб, возглавляющий поисковую партию, сообщил, что он был уверен, что преступник будет обнаружен именно там. После яростной борьбы...»

Мейсон выключил радио.

– С меня довольно полиции, убийств и вещественных доказательств, Делла, – сказал он. – Я проникся философией Джорджа Вэйллмана и теперь понимаю ее... Можно устроить себе маленький отпуск. Я давно не был так доволен, как сейчас. Главное, все кончилось быстро и... безболезненно. Пора проявить заботу и о себе, Делла.

– Да, – согласилась она. – Посмотри как хорошо за окном, шеф. Как лунный свет заливает все вокруг. Боже, как только люди могут жить без такой благодати.

Он рассмеялся.

– Разреши думать только о лунном свете, Делла!

Она на мгновение прикоснулась своей рукой к его пальцам, уверенно державшим руль.

– Разрешаю! – сказала она.