Финансы Великого герцога

Его глазам предстало тело: оно висело на веревке, привязанной к поперечной балке потолка.

Перекошенный рот, вываленный язык, нос, безобразно распухший от удара, который нанес сам Филипп, — это был первый президент Меноркской республики!

Глава седьмая,

в коей доказывается, что того, кто избежал Сциллу, поджидает Харибда

Не сказав ни слова о том, что он видел в сарае, Филипп прыгнул в лодку и схватил весла. Дон Рамон сидел на банке прямо перед ним и молча бережно обнимал стройный стан великой княжны. Казалось, он не заметил ни того, с какой скоростью господин Колин вылетел из сарая, ни того, с какой яростью он теперь греб от берега. Что до Филиппа, то на уме у него было лишь воспоминание о руке, коснувшейся его щеки, и изуродованном лице несчастного, которое внезапно выглянуло из мрака. Филипп пенил воду и гнал лодку вперед, не думая, в каком направлении они движутся. Прошло добрых десять минут, прежде чем его волнение улеглось.

Положив весла, Филипп утер пот со лба. Великий герцог, похоже, не заметил остановки точно так же, как раньше не заметил бурного старта.

— Ваше высочество!

Дон Рамон не шевелился.

— Ваше высочество! — повторил Филипп громче. — Вы знаете, где наша яхта?

Наконец дон Рамон очнулся.

— Яхта… — пробормотал он, — разумеется… Хотя, нет, не знаю, профессор.

— Нужно им покричать, — предложил Филипп, встал и приложил руки ко рту: — Эй, на «Аисте»! Капитан Дюпон!

Никакого ответа.

— Капитан Дюпон! Эй, на «Аисте»!

Никто не ответил ему ни в первый, ни во второй раз. Филипп крикнул снова, с таким же результатом. Вокруг ни звука, и в тумане не видно ни зги.

Филипп бросил взгляд на великого герцога: вот это здорово! Неужели капитан Дюпон ушел в море? Или, может быть, что-то случилось с ним на берегу? Внезапно Филиппа осенило.

Он достал из кармана один из тех револьверов, которые остались у него после вечернего приключения. Направив оружие вертикально в небо, Филипп сделал один выстрел, затем второй.

Последствия явились незамедлительно, но совсем не такие, каких можно было ожидать.

Не успело еще глухое эхо от выстрела замолкнуть, как туман прорезал молочно-белый луч и начал шарить по воде. Это был прожектор! Потом кто-то крикнул на непонятном языке, возникла секундная пауза, и грянул глухой выстрел. В следующее мгновение луч нащупал их лодку и ослепил Филиппа и великого герцога; они даже не могли понять, откуда идет свет. Филипп взялся за весла, чтобы выйти из светового поля, однако, не успел он сделать и трех гребков, как над их головами снова прогремел выстрел.

— Стойте, если не хотите пойти ко дну! — крикнул кто-то на ломаном испанском. — Кто вы и почему вы стреляли?

— Это еще неизвестно, кто из нас больше стрелял! — злобно отозвался Филипп. — Здесь в порту стоит моя яхта, и я хотел подать знак капитану.

— Ложь! — ответил голос над ними. — Здесь не порт. Немедленно плывите сюда, мы произведем досмотр. Иначе — стреляю… Наверное, подлый мятежник, — добавил голос, обращаясь к кому-то.

Филипп и дон Рамон переглянулись, в глазах у них читался один и тот же вопрос: не снится ли им все это? Неужели все это — явь? Неужели они не в порту? Прожектор! Чужой корабль! И скорее всего, военный! Похоже, справка о невменяемости, которую намеревался получить великий герцог, становилась неожиданно актуальной! Не прошло и нескольких секунд, как раздался новый выстрел, и пуля шлепнулась о воду в каком-то метре от них.

— Гребите, профессор, ради всего святого! — сказал дон Рамон. — Это еще хуже, чем очутиться в сумасшедшем доме.

Ничего не ответив, Филипп взялся за весла, и лодка рванула туда, откуда доносился голос; профессор, которого никто бы не назвал тупоголовым, отказывался признавать все происходящее явью: они определенно спали!

Внезапно над головой у Филиппа из тумана выступила громадная тень, и тот же голос крикнул:

— Стоп! Ждите там!

Прошло несколько мгновений; затем с серого, обшитого сталью борта багром медленно подтянули лодку к платформе у корабельного борта, где уже стояли два господина в форме. В тусклом свете разглядеть их лица было невозможно. Один, высокий — по-видимому, тот, кто кричал, — тихо сказал что-то на непонятном языке своему товарищу, а затем произнес по-испански:

— Вам повезло, что вы послушались… Вид у вас чертовски подозрительный! Вы — бунтовщики? Поднимайтесь на борт и рассказывайте.

— По какому праву вы требуете от нас каких-то рассказов? — вспылил великий герцог.

— По праву сильного. Кроме того, мы стоим на страже закона и порядка.

— Хороши сторожа, — начал было дон Рамон, но остановился, потому что Филипп дернул его за рукав. — Лучше помогите поднять эту даму. Она больна.

— Даму?! Отличное время для пикника! — от удивления незнакомец добавил к своим словам еще какое-то ругательство, и в ту же минуту Филипп вздрогнул, потому что узнал этот язык. Это был русский! Великий Зевс, русский! Но господин в форме прервал его размышления: наклонившись вперед, он с осторожностью, равной его прежней резкости, помог подняться на трап дону Рамону и великой княжне, которая все еще в забытьи крепко обнимала его шею. После этого поступка дон Рамон чуть смягчился, кивком поблагодарил господина в форме и, сильно хромая, начал подниматься по узкой железной лестнице, неся на руках свою ношу.

— Ваш друг ранен? — спросил Филиппа высокий господин.

— Да, — коротко ответил Филипп. — Позвольте узнать, надолго вы собираетесь задержать нас?

— Мне нужно задать вам некоторые вопросы.

— И их много?

— Это будет зависеть от обстоятельств.

— В таком случае скажу вам, что вы выполните долг офицера и джентльмена, если позаботитесь, чтобы молодой даме оказали надлежащую помощь. У нее жар. На борту есть врач?

— Вы правы. Я немедленно отдам распоряжения.

Филипп и оба офицера (а они, по всей видимости, были именно офицерами) устремились вверх по лестнице вслед за великим герцогом. Филипп обменялся с доном Рамоном парой слов.

— Нет худа без добра, — тихо сказал дон Рамон по-французски. — Несчастное дитя, теперь она по крайней мере под защитой.

— Вы говорите по-французски? — быстро спросил тот из офицеров, что был выше ростом. — Не беспокойтесь, я ничего не слышал.

— Да, мы говорим по-французски, — ответил великий герцог, теперь совершенно успокоившись.

— Вот как! Прекрасно. Тогда, может быть, вы скажете мне, что происходит на берегу? — Он кивнул в сторону Менорки. — Революция продолжается? Там тихо, как в могиле.

— Революция, — спокойно сказал дон Рамон, — закончилась сегодня вечером. Именно поэтому там так тихо.

— Mille diables, [64]откуда вы знаете? Или, может, вы надо мной смеетесь?

— Ни в коем случае. Революция закончилась сегодня вечером, и я знаю это постольку, поскольку именно я и мой друг — впрочем, мне бы следовало сказать «мой друг и я» — положили ей конец.

— Mille diables! Вы, наверное, сошли с ума! Кто же тогда ваш друг, черт возьми? И кто вы?

— Мой друг — профессор Пелотард из Швеции, а я — великий герцог Меноркский.

Произнося эти слова, дон Рамон вложил в свой голос не одну унцию самодовольства; но эффект, которого он желал добиться, значительно уступал тому, который произвел его ответ на собеседника.

Не медля ни секунды, тот поднес руку ко рту, в ней оказался свисток, и господин пронзительно свистнул. Издалека до них тут же донесся топот бегущих ног, а офицер произнес следующие удивительные слова:

— Вы — великий герцог Меноркский? Превосходно! В таком случае клянусь, что в течение получаса вы будете повешены за ростовщичество!

Дон Рамон и Филипп разом отступили назад и переглянулись. Пока они глядели друг другу в глаза, Филипп чувствовал то же, что он чувствовал в лодке, когда они пробирались сквозь туман: ему опять показалось, что все это сон, что на самом деле этих слов не было! «Если вы великий герцог Меноркский, вы будете повешены за ростовщичество!» За последнее время дону Рамону и без того слишком близко пришлось познакомиться с виселицей… Но они наверняка ослышались! Им это снится!..