Подкова на счастье

Острая боль обожгла левый бок. Тимка молча вздрогнул, скосил на миг глаза — длинный порез оплывал кровью. Он вскинул меч, готовясь защищаться… но все четверо разом опустили оружие. Двое, повернувшись, пошли к тропинке. Тимка ощутил толчок — двое других подошли сзади и один подтолкнул Тимку следом за уходящими.

По тропинке Тим шёл между четырьмя мерно ступающими людьми, не выпуская меч из руки и прижимая к боку локоть. Рану дёргало, кровь стекала на бедро и по ноге. Опять начало хотеться пить, ото всего разом кружилась голова. Тимка споткнулся — и увидел впереди Огонь Перуна. Но он горел ярче, чем обычно. Правильней даже сказать, он — полыхал. Пламя костра рвало штандарт с тройным изображением

Казалось, полотнище живёт своей собственной жизнью, тоже схожей с огнём. Тимка остановился, покачиваясь. Голова кружилась, но он ясно слышал пение — только не мог понять, кто поёт — сливались в хор сразу несколько голосов, вроде бы знакомых……

— Кровь — в священный огонь братства! — послышался голос, который Тимка вроде бы узнавал. Он замешкался… но потом вонзил меч в землю около ног, правой рукой коснулся раны на бедре и махнул пальцами над огнём, роняя в него несколько капель… — Пей! — потребовал тот же голос. Тимка увидел, как справа протянулись руки с чашей. Мальчишка принял её и припал к холодной воде. Но сделать успел только первые два или три глотка…

26. ИМЕНА

Уже несколько долгих минут Тимка смотрел в высокое и жаркое дневное августовское небо. Во всём теле была какая-то слабость, голова кружилась и он не мог даже повернуть её, хотя нестерпимо горело правое плечо и он очень хотел взглянуть, что же там такое?

— Вставай, Колохорт, — услышал он. Отхлынула слабость, Тимка пружинисто поднялся на ноги, с изумлением оглядываясь вокруг, словно новорождённый.

Кто-то успел натянуть на него кожаные штаны и сапоги. По периметру площадки над водопадом (он опять тут!) стояли двенадцать человек. Всех их Тимка знал и раньше. Но сейчас каждый из них держал в правой руке штандарт на копейном древке. И сейчас Тимке откуда-то были известны другие их имена.

Не те, что бездумно дали им при рождении. Не те, которые они взяли в Светлояре. И даже не те прозвищаклички, которыми часто тут называли друг друга.

Иные имена. Они отпечатались в памяти Тимки…

Первенцев Игорь — Богодар Найдёнов Станислав — Рысич

Найдёнова Олеся — Сварга Рыжов Владислав — Солонь

Рыжов Ярослав — Яроврат Смехова Звенислава — Маричка

Тишкова Мила — Вайга Светлов Владимир — Радинец

Зимний Олег — Велесовик Пришлый Борис — Остинец

Бесик Славомир — Знич Улыбышев Радослав — Ведаман

И он — Бондарев Тим.

Колохорт.

Тимка посмотрел на своё плечо. Там, в окружении трав и зверей, сплетавшихся друг с другом, катился его знак — навечно с ним…

— Возьми, — сказал Вячеслав Тимофеевич, протягивая Тиму на руках полотнище штандарта — с тем же знаком. — Возьми и будь достоин.

Перед лицом друга и врага. Перед лицом предков и потомков. Будешь ли достоин?

— Да, — коротко, ясным голосом отозвался Тимка, принимая и разворачивая ткань.

— Именем Перуна?

— Именем Перуна, — твёрдо сказал Тим. И покосился на своё бедро.

Там была только тонкая белая ниточка шрама. И всё…

Тимка обвёл взглядом лица друзей, как бы узнавая и запоминая их заново. Может быть, это и было так… А когда он закончил обводить их глазами, получая в ответ на свой взгляд — их, такие же честные и прямые — послышался голос.

Пел Олег. Пел Зима. Пел Велесовик…

… Я должна тебе кое-что показать, — Олеся положила руку на плечо Тимке. — Пошли, тебе надо это увидеть.

В Светлояре было почти пусто — все на работах, только с кухни раздавались голоса и смех дежурных. Тимка легко поднялся следом за старшей девчонкой в картинную галерею. Он уже знал, что это помещение служит ей одновременно и мастерской и удивился, когда девушка откинула драпировку с подрамника. Обычно она никому не показывала незаконченных картин.

Нет, стоп. Эта картина была закончена. С холста метр на метр на метр смотрел в лицо Тимке чуть улыбающийся рыжеволосый парень — раньше Тимка его никогда не видел.

1. Слова М. Струковой.

— Кто это? — спросил Тимка слегка удивлённо. Олеся, тоже смотревшая на портрет, ответила:

— Он жил тут почти четыре года. И погиб в начале весны… этой весны. Его звали, как тебя — Колохорт, — Тимка вскинул голову. Олеся достала из-за холста и протянула мальчишке газетную вырезку, запаянную в пластик. Это был кусочек одной из газет К…ска. И ниже — уже мельче: