Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и Кgrad
Найти и обезвредить. Чистые руки. Марчелло и Кgrad читать книгу онлайн
Книгу составили три повести, рассказывающие о мужественной борьбе сотрудников советской госбезопасности с белогвардейской подрывной агентурой в годы гражданской войны, о деятельности чекистов в первые годы после Великой Отечественной войны и в наши дни.Для массового читателя.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
— У нас была информация об Исмаиле, — сказал майор. — Она подтверждала, что он связался с Муратом, бывает у него в гостях, но находится под постоянным наблюдением. Для того чтобы привязать Исмаила к одному месту и провести его проверку, дядька устроил его в Стамбуле на работу. Улавливаешь?
— Улавливаю.
— Ото, читай, а что будет непонятно, я дополню.
«Однажды Мурат сказал мне, что ожидает приезда одного эфенди, после чего решится вопрос о моем возвращении в Россию. Вообще, ему нравилась моя забота о скорейшем возвращении домой. Видимо, это совпадало с его планами. В Стамбуле я познакомился с Траховыми Меджидом и Гамидом, сыновьями миллионера Трахова, бежавшего за границу из Екатеринодара в 1920 году. Определенных занятий у них нет, проживают те деньги, которые лежали у них в иностранных банках. Встретился мне как-то бывший офицер Магукаров из аула Ассакалай, владелец мастерской по ремонту кузовов автомобилей. Он познакомил меня с черкесом Гатагогу, приехавшим из Чехословакии, по профессии юристом, якобы членом Кубанской казачьей рады.
Эти люди рассказали мне о внуке Шамиля. Его называют там министром без портфеля и посмеиваются над его потугами организовать движение за независимость горцев Северного Кавказа. Этот Шамиль призывает горцев к восстанию против Советской власти, пытается, как мне говорили, собрать всех выходцев из Северного Кавказа и послать их на помощь восставшим. Меня расспрашивали с серьезным видом, как идет подготовка к восстанию. И крайне удивлялись, что никаких признаков подготовки восстания я не видел и не слышал. После этого мои земляки всякий интерес ко мне потеряли, с Шамилем знакомить не стали, хотя мне и хотелось на него посмотреть. О намерении возвратиться домой я им не говорил и поэтому, наверное, в «Комитет независимости Северного Кавказа» меня не приглашали. О работе этого «Комитета» ничего интересного не слышал, кроме того, что «Комитет» занимается переброской людей на Северный Кавказ опять-де для поднятия восстания в Чечне.
На втором месяце моего пребывания в Стамбуле Мурат вдруг предложил мне устроиться контролером на одном из стамбульских пляжей. Пришлось согласиться.
Некоторое время вместе со мною работал на пляже контролером Гатагогу. В разговорах много раз напоминал, что считает себя социалистом и что ему не нравятся порядки в Турции и поэтому он не раз даже подумывал, не вернуться ли ему на Кубань. Спрашивал совета. Через месяц он куда-то исчез. Больше я его не видел.
Некоторое облегчение я почувствовал после того, как получил письмо от отца из Югославии. Он мне переслал письмо, в котором ему писали из Анапы, что я уехал в Харьков устраиваться на работу. Это письмо я показал Мурату. «Твое отсутствие дома никем не замечено и никто не знает, что ты в Турции, — обрадовался Мурат. — Теперь я спокоен, что о твоем пребывании здесь большевики не знают, и надо поторопиться с твоим возвращением». Я в свою очередь просил Мурата отправить меня к отцу и братьям. За этим я границу перешел, рисковал... Мурат не был заинтересован в моей поездке в Югославию (как просил отец), а насчет материальной поддержки сказал, что он тоже в состоянии оказать помощь. В этом разговоре он впервые сказал, что служит в чине полковника и располагает деньгами. Я заметил, что он ни разу не заводил разговора о переезде матери в Турцию.
Однажды Мурат приехал на пляж, предложил мне рассчитаться и распространить слух о переезде в Чаталджу, что я и сделал. Я все больше догадывался о планах Мурата, но не понимал, почему он тянет. Мне хотелось быстрее вернуться домой».
Заявление Исмаила было бедно подробностями, не касалось «восточной экзотики», но написал его, по-моему, правдиво. У меня появилось много вопросов. Ответы на них я мог получить только в дополнениях майора Крикуна.
14
...Вечером, в назначенный час, за Исмаилом к гостинице подъехал на автомашине полковник Ду. Они долго петляли по узким кривым улицам Стамбула, пока не остановились у невзрачного особняка с темными окнами. Исмаил плохо ориентировался в чужом городе и не знал, куда его привезли. По дороге Мурат сказал ему, что представит господину, о котором он раньше упоминал. Предстоял серьезный разговор, от которого зависело многое — материальная помощь и дальнейшая судьба Исмаила и его матери Гошсох. Так понял Исмаил Мурата.
— Человек этот очень влиятельный и деловой, — предупредил Мурат.
— Он знает меня? — спросил Исмаил.
— Да, я ему кое-что рассказывал.
— Зачем?
— Он раньше меня знал о том, что ты собирался в Турцию, и просил меня познакомить с тобой. Я с ним поддерживаю коммерческие отношения и уверен в расчетах со мною.
— Кто он такой?
— Не советую задавать лишних вопросов. Он этого не любит. У него может сложиться невыгодное для нас мнение.
Мурат многое не договаривал. Все это настораживало Исмаила. Раздражали официальность родственника и его недомолвки, в которые он не посвящал Меретукова. И сейчас, перед тем как зайти в комнату к незнакомцу, он думал о том, что Ду мог бы сказать, о чем пойдет разговор, мог бы по-родственному дать ему совет, как вести себя. Однако этого не случилось, и Меретуков предстал перед высоким стройным блондином средних лет, который с едва заметной улыбкой поздоровался, но не встал и руки не подал, а указал на кресло напротив себя и тем самым определил каждому свое место в предстоящей беседе.
Блондин без всяких вступлений, сразу предложил Исмаилу на русском языке рассказать о себе. Потом расспрашивал о Кубани, больше всего интересовался возможностью Исмаила переехать на жительство в Краснодар и устроиться там на работу. Несколько раз он возвращался к знакомым и родственникам Исмаила и его матери, интересовался их положением, которое они занимали до революции и в последние годы.
С особым вниманием слушал Исмаила, когда он рассказывал о гостинице в Новороссийске. Предложил дать характеристику работникам, с которыми ему приходилось работать. Исмаил в их числе назвал и Михаила Карловича.
Потом важный, холеный незнакомец экзаменовал Исмаила по военным вопросам и, убедившись в его некомпетентности, обратился к Ду, заметив насмешливо:
— Я думал, он — боевой комсомолец, а он оказался кислым парнем. Надо его как следует подготовить, чтобы он отличал танк от самолета.
Никаких деловых предложений не последовало, но на следующий день была намечена встреча. Ду попросил Исмаила обождать его около машины, а сам на некоторое время задержался у блондина. Потом снова долго колесили по незнакомым улицам вечернего города. Оба молчали, пока Мурат не остановил машину вблизи гостиницы. Исмаил поинтересовался господином, который с ним так долго беседовал.
— Могу только сказать, что он немец. Больше ничего, — сказал Мурат.
Договорившись на следующий день встретиться, Исмаил направился в гостиницу, а Мурат сразу уехал.
Первые дни пребывания в Стамбуле, заботливое внимание Мурата, отдельный номер в этой гостинице с чистой постелью после зловонных казематов турецких тюрем, прогулки по шумному восточному городу, новый костюм, белая рубашка, модная шляпа и турецкие лиры в кармане показались Исмаилу раем, с которым ему не хотелось расставаться. Он наслаждался беззаботным существованием и от легкого опьянения появилось даже желание не торопиться домой. Работа на пляже подействовала отрезвляюще. Теперь, раздумывая о встрече с блондином, так и не сказавшим, кто он такой, Меретуков постепенно обнаруживал всю ту мишуру, которой окружен был в Стамбуле.
Утром Исмаил, как всегда, отправился в ближнюю кофейню. Она ему нравилась — небольшая, уютная, пропитанная ароматом кофе и запахом хорошего табака. Стоило сюда войти, как к столику сразу же спешил хозяин с чашечкой кофе. Но на этот раз даже такое внимание хозяина кофейни показалось Исмаилу подозрительным.
Среди смиренных мусульман — посетителей кофейни, сонно перебиравших четки или бормотавших молитвы, наверняка были люди Ду, которые не спускали с него глаз. Один из них, услышав призыв муэдзина к молитве, поднял вверх руки и стал умолять всевышнего отпустить его грехи за пропуск очередного намаза: