Кто придет на «Мариине»

— В логике ему не откажешь.

— Я установил также, что Розенкранц курит только сигары…

— А из каких мест этот человек, который ехал с Розенкранцем?

— Вот этого мне не удалось разузнать.

— Вы говорите, что нашли два окурка сигарет «Бельведер»? Скажите, а на окурках сигарет вы не обнаружили отпечатков пальцев?

— Нет, не обнаружил. Хотя окурки, как подтвердила криминалистическая экспертиза, были довольно свежими.

— Это уже интересно, — сказал Максимилиан.

— В том-то и дело.

— А сколько времени сохраняются отпечатки пальцев на бумаге?

— Это зависит от многих причин: на какой бумаге, при какой температуре. В прохладную погоду они сохраняются дольше. Именно такая погода была в день убийства и в последующие за ним дни.

— Значит, человек, который курил «Бельведер», либо был в перчатках, либо его руки были смазаны какой-то жидкостью, которая не оставляет отпечаток. А зачем это было нужно ему?

— Я думал об этом. Но известно также, что после мытья рук (после купания) в течение примерно получаса не наблюдается каких-либо заметных жировых выделений, которые и оставляют следы.

— Я не знал этого. Что ж, господин Клуте, мне пора. Я должен поблагодарить вас за беседу. Она была очень полезна.

— Я только напоминаю вам, что наша беседа носила частный характер. Не ссылайтесь на меня до тех пор, пока я не дам на это своего согласия. Я решусь выступить только в том случае, если накоплю по этому делу достаточно фактов.

— Хорошо, господин Клуте, я обещаю вам все это. До свидания.

— До свидания. Я надеюсь все же распутать это дело.

Клуте, худенький, небольшого роста, стоял на пороге районного комиссариата. В выражении его лица появилось что-то новое: уголки губ несколько опустились и твердо были сжаты маленькие кулаки.

Глава седьмая

Фак принадлежал к числу тех людей, которым трудно на что-либо решиться, но если уж они решатся, то стремятся довести начатое до конца.

По просьбе Мирбаха Фак послал несколько запросов американцам, которые в послевоенные годы вели расследования и судопроизводство по делу нацистских преступников, связанных с тайной Грюнзее. Американский бригадный генерал Тейлор прислал Максимилиану письмо следующего содержания:

Недолго пришлось ждать ответа и от доктора Кемпнера.

Однако профессор Харди также ушел от ответа на вопросы Фака:

Доктор Кемпнер на повторный запрос ответил более чем сдержанно и дал понять, что больше не намерен вести бесполезную переписку. Он адресовал Фака на этот раз к Чарльзу О. Лайону, доценту Нью-Йоркского университета. Лайон был удивлен письмом Максимилиана и не скрывал этого.

Максимилиан жалел, что рядом с ним нет Мирбаха. У Фака было такое ощущение, что он начал войну с тенями. И все-таки он был доволен тем, что сделал, и тем, что встретит Иоганна не с пустыми руками.

Когда наконец приехал Мирбах, Фак был очень рад ему.

Иоганн внимательно выслушал рассказ Максимилиана о Шроте, комиссаре Клуте и Розенкранце. Он согласился, что существует какая-то связь между появлением Розенкранца в районе Грюнзее и убийством Кемпки. Прочитав ответы американцев, он сказал:

— При розысках материалов я много раз будто натыкался на стену. — И тут же добавил: — А в книге эти ответы нужно дать подряд и без всяких комментариев. Читатель теперь верит только фактам. В фактах он как-нибудь сам разберется… Когда мы сможем поехать на Грюнзее?

— Готов хоть завтра, — ответил Фак.

— Я привез с собой складную резиновую лодку и два акваланга, — сообщил Мирбах.

— А я запасся провиантом, по крайней мере, на два дня.

— Отлично. Значит, едем завтра утром.

…Как и договорились, они выехали на рассвете.

Уже в дороге они снова вспомнили о леснике Шроте.

— У меня тоже такое чувство, — согласился Иоганн, — что Шрот связан с теми. Как он сказал: у кого длинный язык — у того короткая жизнь?

— Да, у кого длинный язык — у того короткая жизнь, — подтвердил Максимилиан.

— Я думаю, что лучше всего нам пойти на озеро ночью, — предложил Мирбах, подумав.

— Как ты считаешь, не следует ли нам поставить в известность комиссара Клуте в Бадль Креуце?

— Клуте мы, конечно, скажем обо всем, и было бы неплохо прихватить его с собой. Он тоже произвел на меня довольно благоприятное впечатление, когда я познакомился с ним.

К сожалению, Клуте в Бадль Креуце не оказалось: он выехал на происшествие.

Мирбах и Фак решили все-таки этой же ночью спуститься на дно озера.

В Бадль Креуце за руль сел Мирбах, который хорошо знал дорогу к озеру. Возле дома Шрота он свернул вправо и повел машину по лугу. И хотя колея, которую в свое время проложили машины журналистов «Штерна», уже поросла травой, Иоганн уверенно вел автомобиль, надеясь на свою зрительную память. Когда они проезжали мимо дома Шрота, огромный сенбернар рванулся за машиной, залаял. Фак в это время наблюдал за домом: ни во дворе, ни около хозяйственных построек никого не было видно, занавески на окнах были опущены. Но у Максимилиана было такое ощущение, что кто-то следит за ними.

Когда журналисты «Штерна» покидали Грюнзее, Мирбах, чтобы обозначить место поисков, привязал к шесту груз на прочной капроновой веревке и бросил в воду. Длину веревки рассчитали так, что шест ушел под воду на глубину одного метра и его легко можно было разглядеть.

Хотя Мирбах уверял, что быстро найдет оставленную им отметку, они провозились часа полтора, пока наконец не нашли нужное место. Шест действительно был хорошо виден: погода стояла тихая, поверхность озера была гладкой, а вода прозрачной. Иоганн на этом месте поставил маленький буй, покрытый светящейся краской.

До сумерек решили заняться приготовлением горячего ужина. Достали походную газовую плитку, открыли консервы.

Поужинав, Мирбах и Фак снова спустились к озеру.

Не мешкая, они заняли места в лодке. Иоганн сел за весла.

Луна не показывалась, но было довольно светло — рассеянный лунный свет легко пронизывал редкую облачность. Было очень тихо, и легкие всплески воды под веслами только подчеркивали тишину.

С наступлением ночи очертания берега и гор, окружавших озеро, стали размытыми. Справа по ходу угадывался берег. Лес казался черным и сливался в огромное пятно. Только на самых гребнях гор можно было различить верхушки деревьев, и гребни выглядели зубчатыми.