Чёрная чайка (СИ)

Но однажды, всё изменилось. Тёмно - серые тучки появились на горизонте ближе к вечеру. Мы в темпе перекусили, быстро убрали лишние паруса; ┐ оставили только грот* и трисель.* Одели непромоканцы и спас жилеты, задраили люка*, пристегнулись к леерам* и, разговаривая в пол - голоса, стали ждать незваных гостей. Вскоре подошёл и свежий ветер...

Дневник.

21 августа 17-- года.

В море мы уже две недели. Смоллетт с помощью нашего бывшего матроса Абрахама Грея, ученика морских курсов, а теперь нашего штурмана и помощника капитана, быстро набрал команду. Будем, надеется: среди этих двадцати, не отыщется ещё один, такой же, как Сильвер. Досконально проверять их биографии времени не было. О цели путешествия, кроме нас, никто не знает. Даже Грею, мы решили сказать, только тогда, когда будем недалеко от острова. 'Чёрная" птичка опередила нас на три дня, но это - не важно. В море всё бывает: и шторма, и штили. Да и профессиональная прокладка курса, и управление кораблём играют немаловажную роль. Капитан Смоллетт - настоящий морской волк, прошедший на флоте Его Величества, огонь, воду, и медные трубы! И мы, не сильно расстраиваясь, что шайка Сильвера опережает нас по времени, спокойно делали каждый своё дело. Джентльмены обсуждали корабельные и береговые дела, спорили о международной политике, читали книги, играли в карты. Грей штудировал штурманскую науку. Я крутился около него, пытаясь разобраться в том, что он изучал. Но, через пару дней меня отправили на камбуз, помогать коку: теперь это был пожилой китаец Чжэнь Чан. На корабле все его называли Жан. Он не обижался. Китаец смешно разговаривал, сильно картавя, постоянно улыбался, но выглядел, хоть и щуплым, но крепким мужчиной. Сколько ему было лет на самом деле, никто не знал.

Однажды, молодой и здоровый, но дурной, как, юферс*, матрос Дик Блейк, ради шутки, попытался дать китайцу оплеуху. В одно мгновенье улыбающийся повар перехватил его руку и завернул Дика в такой узел, правда, сразу отпустив, что команда потом долго потешалась над Блейком. К чести Дика, он не стал держать на китайца зла. Они пожали друг другу руки, и дальше всё пошло своим чередом. А я пристал к повару с просьбой: научить меня таким штучкам. Он долго отказывался, ссылаясь на то, что сильно занят. Но когда всю грязную работу на камбузе я взял на себя, он согласился. Так, что в промежутках между готовкой пищи, он показывает мне 'китайские приёмы', а я, выбрав укромное местечко на корме, их отрабатываю. Затем показываю китайцу. Он объясняет - что я делаю не так, и я снова тренируюсь. Тяжёлое это занятие, но я уверен, - когда - нибудь оно мне пригодится.

Глава 4.

Внезапно, словно выключили свет, стало темно. Дядя Миша (так на шхуне мы с Игорем называли нашего капитана) стоял у руля. Ходовые огни едва подсвечивали воду около бортов. С той стороны, где горел красный, она была неприятного, буро - зелёного цвета. Прожектор на грот мачте освещал море метров на двадцать впереди шхуны. Начал посвистывать ветер в стоячем такелаже.

- О! Свистодуйчик нарисовался, - легкомысленно брякнул я. Жора, сидевший напротив, укоризненно посмотрел на меня. 'Кажется не вовремя, и не совсем удачно я пошутил! - мелькнуло у меня в голове. Неожиданно дядя Миша резко крутанул штурвал, становясь в левентик* (носом к ветру).

- Убрать грот! - скомандовал он. На любом корабле все распоряжения капитана и вахтенного офицера выполняются беспрекословно, быстро и без комментариев. Часто от этого зависит жизнь всего экипажа и судна. Каждый знает своё место и свои действия при той или иной команде. Я бросился к грот - мачте*, Гоша начал отдавать грота - фал.* Вцепившись обеим руками в парус, помогая своим весом, я, как мог, пытался ускорить его движение вниз. Грот упал. Мы с Игорем быстро взяли его на рифы* (специальными верёвочками привязали к гику). Может не стоит здесь морской ликбез устраивать, а надо быть ближе к теме?

- Ни хрена, себе!..- вырвалось у меня, когда я посмотрел вперёд. Море перед нами быстро надувалось, превращаясь в гигантский водяной дирижабль! Прожектор высвечивал его жуткую, зеленовато - фиолетовую, в белых прожилках, структуру. Волна, похожая на большой малахитовый шар, как в кошмарном, неземном бильярде, неумолимо катилась на нас! Хорошо, что мы успели убрать большие паруса и встать к ней лицом к лицу. Иначе, она бы нас обязательно опрокинула. И вот, значит: наезжаем мы на этот 'воздушный шарик', а он всё растёт и растёт...

Всё же нам удалось забраться на эту 'морскую Джомолунгму', правда, гребень её мы все же срезали. Он пролетел от бака* до кормы, искупал нас с головы до ног и полностью залил кокпит.* Пока мы вытирали воду с лиц, а кое - кто и отплёвывался, не успев закрыть рот, наша шхуна уже летела с этой горы вниз. Через пару секунд она глубоко занырнула в следующую волну! Немного поскрипела, напряглась и, сбросив с себя тяжёлую воду, вынырнула. Видимо надёжно её строили, если она не развалилась при таком жестком испытании. Следующая волна была длинная. Её гребень мы также прихватили, но жить уже было можно. И началось: такое себе, катание на морских 'американских горках'. Ближе к двум ночи ветер стал крепчать, шхуну всё труднее и труднее было удерживать против волны. Пошёл дождь. Начались шквалистые порывы ветра. Понемногу укачалась половина нашего командного состава. От возраста, наверное, и сидячей работы. Мы шли по радиомаяку, с нетерпением ожидая рассвета. И вот тогда случилось - Это! Море до горизонта и небо от края до края озарила такая яростная, жгучей белизны вспышка, что все, включая капитана, непроизвольно, зажмурились. До нестерпимой боли в затылке, оглушительный грохот расколол, разорвал море и небо на две части; так же легко, как рвётся листок из школьной тетрадки. В Библии, что - то говорится о трубах, разрушивших неприступные стены Иерихона. Наверное, они звучали так же! Гигантская молния, ослепительным карающим мечом, ударила в волну прямо перед нами! Море исчезло! Наш корабль закачался на самом краю грязно - зелёной, бездонной пропасти. 'Ну, всё! Кердык!' - пронеслось у меня в голове. Вцепившись в леер* обеими руками, я зажмурил глаза. Последнее, что увидел, - наша шхуна скользнула в эту трещину, этот разрыв, безвольным осенним листочком...

Дневник.

30 августа 17.. года.

Я долго не делал записей. Просто ничего особенного не происходило. Но вчера - произошло! И такое!..

С утра погода начала портится. После завтрака капитан Смоллетт вышел на палубу, немного постоял, подозрительно поглядывая на небо, и вдруг приказал убрать все паруса, оставив лишь грот и кливера. Через час на горизонте появились серые тучи. Ветер налетал порывами, постепенно усиливаясь. Стало ясно - нас ожидает серьёзный шторм. Не буду всё подробно описывать. А во время шторма случилось вот что: внезапно, море озарила яркая вспышка. Мы все, включая капитана Смоллетта, прикрыли глаза рукой! Затем ударил такой ужасающей силы гром, что мне показалось - это взорвались наши бочки с порохом! Боковым зрением, я заметил, что гром и, последовавшая за ним гигантская молния, буквально вырезали в море огромную яму. Вода по её краям быстро вращалась, исчезая в чёрной глубине провала. "Испаньола" медленно кружась, начала приближаться к этому провалу, этому бездонному Ничто!"

'Морская леди'

Командиры назвали шхуну "Морская леди", и "леди" не подвела, не развалилась и мы не пошли на корм рыбам. Свет, пробившийся через мои плотно закрытые веки, слегка померк, оставив после себя разноцветные искорки, танцующие зажигательное фанданго. Грома после второй супер молнии не было. Переждав несколько секунд, я открыл глаза. Ничего не изменилось! Коснулся лица. Глаза открыты!

'Ослеп?' - перепугался я, и ладонями обеих рук, начал энергично массировать глазные яблоки. Как ни странно, результат последовал незамедлительно. Появились контуры сидевших и стоявших людей, мачта, вторая... Я снова закрыл глаза и попытался расслабиться. Новая попытка увидеть свет, была более успешной. Все присутствовавшие на шхуне и она сама, вернулись в прежние формы. У штурвала стоял, пристально вглядываясь в клубящуюся мглу наш капитан - дядя Миша. Молочно - ртутный туман, окружавший шхуну, таял, открывая всё больше и больше водного пространства, обнажая под собой спокойную, лазурного цвета, воду. Я посмотрел на наш героический экипаж. Все находились в ступоре, наблюдая это,- исчезающее "Нечто!" Окончательно привёл нас в чувство и разогнал остатки странного тумана резкий порыв тёплого, влажного ветра. Захлопал, ловя ветер, трисель.* Последние клочки белёсой жути медленно таяли в пахнущем неизвестными травами, и ещё чем - то специфическим воздухе. Прямо перед нами, словно из воздуха, появился остров. Шхуна дрейфовала у входа в узкую, похожую на носок, бухту.