Лжесвидетельствующий попугай

На лице Рейндольфа Болдинга было выражение, которое Мейсон однажды описал присяжным как «искусственную профессиональную суровость». Каждое движение Болдинга было рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на аудиторию и внушить о себе представление исключительности.

– Как поживаете, мистер Болдинг? – приветствовал его Мейсон.

Болдинг, сидя за огромным письменным столом, механически принялся наводить порядок среди бумаг, давая возможность посетителю полюбоваться увеличенными снимками поддельных подписей, которые украшали стены.

– Мистер Болдинг, вы выполняли какую-то работу для Фраймонта С.Сейбина? – сразу же приступил к делу Мейсон.

Болдинг приподнял брови.

– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос, – сказал он.

– Почему? – спросил Мейсон.

– Мои взаимоотношения с клиентами – такая же профессиональная тайна, как и ваши.

– Я представляю Чарльза Сейбина, – объявил Мейсон.

– Это для меня ничего не значит, – сказал Болдинг.

– Как наследник Фраймонта С.Сейбина, Чарльз Сейбин имеет право на информацию, которой вы располагаете.

– Мне кажется, нет.

– Кому вы хотите сообщить имеющуюся у вас информацию? – спросил Мейсон.

– Никому.

Мейсон откинулся в кресле.

– Чарльз Сейбин просил сообщить вам, что он находит ваш счет непомерно большим.

Эксперт-графолог заморгал бесцветными глазами.

– Но я ведь еще не посылал ему счета!

– Я знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.

– Какое это имеет отношение...

– Чарльз Сейбин будет наследником состояния, ему оплачивать отцовские счета.

– Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?

– Вы же знаете, – пожал плечами Мейсон, – что если наследник не признает долгов родителей, вам придется возбуждать уголовное дело, а там еще неизвестно, что решит суд.

Болдинг несколько минут изучал пресс-папье перед собой.

– Мне пора идти. У меня много дел, – заявил Мейсон, вставая.

– Подождите минуточку... Это нечестно!

– Возможно, – сказал Мейсон, – однако Чарльз Сейбин мой клиент, и так он говорит. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаться с их желаниями и следовать их указаниям.

– Но это же чудовищная несправедливость!

– Почему? Я так не считаю.

– Не считаете?

– Нет.

– Почему?

– Как я полагаю, вы выполняли задание, имеющее не личное отношение к мистеру Сейбину, а преследовавшее цель сохранить его состояние.

– Совершенно верно.

– Так вы же ничего не сохранили!

Болдинг покраснел от негодования.

– Я не виноват, что человек умер до того, как привел в исполнение свои планы.

– Правильно. Но ведь это ваша беда, а не наша, – усмехнулся Мейсон. Вы потеряли клиента.

– По закону я имею право на компенсацию за свои услуги. Тысяча долларов – умеренное требование.

– Вот и добивайтесь по закону компенсации. Но учтите, если Чарльз Сейбин позовет нескольких экспертов, обвиняя вас в непомерных требованиях, всегда найдется человек, который с удовольствием подтвердит, что вы мародер.

– Кажется, вы пытаетесь меня шантажировать? – спросил Болдинг.

– Зачем? – улыбнулся Мейсон. – Просто по-дружески предупреждаю.

– Чего вы хотите?

– Я? – удивился Мейсон. – Ровным счетом ничего.

– Чего хочет Чарльз Сейбин?

– Не знаю. Вам все равно придется встретиться с ним, когда вы представите счет. Тогда и спросите у него.

– Я ничего не стану спрашивать у него.

– Хорошо. Чарльз Сейбин находит ваши притязания грабежом среди белого дня. Он считает, что вы делали работу в личных интересах мистера Фраймонта С.Сейбина, а не в интересах его состояния.

– Как раз наоборот! – воскликнул Болдинг.

– Не знаю, не знаю. Возможно, конечно, если мне будут известны все факты, то я изменю мнение. То же самое можно сказать и про мистера Сейбина.

– Вы ставите меня в затруднительное положение, мистер Мейсон.

– Помилуйте, мистер Болдинг! – воскликнул адвокат. – Почему? Мне кажется, что вы сами ставите себя в затруднительное положение.

После нескольких минут раздумья, Болдинг со вздохом поднялся с места, подошел к объемистому несгораемому шкафу, открыл его и вытащил одну из папок.

– Хорошо! Пусть будет по вашему, – сказал он и положил на стол папку. – Ричард Вейд, секретарь Фраймонта С.Сейбина, был его доверенным лицом и имел право подписывать чеки на суммы, не превышающие пяти тысяч долларов. Чеки на большие суммы должен был подписывать сам Фраймонт С.Сейбин. В этой папке лежат фальшивые, поддельные чеки на общую сумму шестнадцать с половиной тысяч. Их всего три, и каждый свыше пяти тысяч долларов, а потому их должен был подписывать сам мистер Сейбин. Его подпись подделана так искусно, что банк их пропустил.

– Каким образом обман был все-таки обнаружен? – спросил Мейсон.

– Фраймонт С.Сейбин проверял свои банковские счета.

– Почему этого не выяснил Вейд?

– Потому что такие проверки Фраймонт Сейбин проводил без ведома секретаря. Ну, и чеки он тоже подписывал, когда находил нужным.

– Вейд в конечном итоге узнал про это? – спросил Мейсон.

– Нет, – ответил Болдинг. – Мистер Сейбин держал историю в тайне, поскольку считал делом семейным.

– Что вы имеете в виду?

– Насколько я мог разобраться, мистер Сейбин подозревал Стива Вейткинса, сына его жены от первого брака. Именно поэтому он требовал осторожности, опасаясь огласки и скандала в газетах. Он просил меня сравнить чеки с письмами Стива Вейткинса и позвонить ему о результатах проверки в охотничий домик.

– И к какому же заключению вы пришли?

– Чеки являются умной подделкой. Подписи были не срисованы, а сделаны одним росчерком пера опытным и знающим человеком. Поэтому перо у него не дрожало и в линиях нет утолщений и колебаний.

– Понятно.

– Возможно, это и правда работа мистера Стива Вейткинса. Однако мне кажется, что подтверждение передаточной надписи на обороте чека сделаны другим лицом.

– Короче говоря, вы сомневаетесь, что это дело рук Вейткинса? спросил Мейсон.