Охота на праведников

— Двести сорок, — пояснил раввин. — А что?

— Где Бениомин? Мне нужен мой журнал! — воскликнул он.

Раввин удивленно посмотрел на него, затем ушел искать каббалиста.

— В чем дело? Что за мысль пришла вам в голову? — задала вопрос Йел.

— А вы пытались, исследуя «Книгу Адама» с этим числом, найти имена Понимающих?

— Гм… Не знаю точно, — ответила она. — Можно попробовать. Возможно, вы правы.

Когда раввин и Бениомин вернулись с журналом, Дэвид объяснил свою гипотезу.

— Быть может, — сказал он, — таким образом мы, узнав их, сами сможем напасть на них врасплох, упредив их?

Во взгляде раввина появилась надежда.

— Бениомин, быстро распределите копии журнала между нашими аналитиками. Пусть применят ЭЛС с числом двести сорок и по журналу, и по фрагментам папирусов, — велел он. — А пока я попрошу вас и Йел пересказать мне все, что вам стало известно от блаженной памяти раввина бен Моше.

Дэвид достал из саквояжа сумку раввина и положил ее на стол.

— Мой журнал — только часть этой тайны, — сказал он. — Мы с Йел пытались понять связь между бен Моше, вот этой картой Таро и еврейским художником из Кракова, убитым из-за копий карты. А вот эту карту мы забрали у «Черного ангела», пытавшегося нас убить в Нью-Йорке. Она идентична карте раввина. Только на обороте написаны другие числа.

Дэвид раскладывал на столе все перечисленные предметы, стараясь не думать о том, где сейчас Стаси и что с ней.

Глава 45

Англия, Саутгемптон

Для Джефри Бэлса, как и для двух других «Черных ангелов», не составляло труда пройти проверку. У них были безупречные рекомендации — за них ручался сам лорд Холистер. Да и почему бы ему не сделать этого? Помогая «Черным ангелам» уничтожать Сокровенных, он, пожалуй, станет героем среди Понимающих. Таким же героем, какими, по мнению Бэлса, являлись сами «Черные ангелы».

Обо всем этом он думал, примеряя на своей съемной квартире зеленую униформу. Сегодня ночью Лионель должен спрятать остальное оружие в тайнике в стене мужской комнаты. Никто и не подумает, что трое портовых носильщиков ждут в порту, куда должна войти «Квин Мэри-2», только одного конкретного пассажира.

Бэлс не сомневался в успехе, внимательно рассматривая цветную фотографию Черла так, чтобы запомнить каждую черточку его лица. Он почему-то не сомневался, что именно он, Бэлс, первым загонит пулю в глотку Черла.

Ковчег

Криспин стоял у койки, на которой зашевелилась Стаей. В подземной каморке воздух был затхлым и, кроме того, пахло каким-то лекарством. Криспину не нравился этот запах — он напоминал ему о годах его погребения заживо в больницах. О потерянной юности. А вот теперь на койке в беспамятстве лежала любимица Шеферда. «Бумеранг возвращается», — подумал Криспин.

Интересно, что эта «дочка» Шеферда была похожа на ту его подружку, на Эбби, да и находилась примерно в ее тогдашнем возрасте. Цвет волос у них был разный, но обе они находились в той стадии начальной зрелости, когда девочка-подросток начинает превращаться во взрослую девушку.

«А что, если для Дэвида Шеферда худшим наказанием будет не гибель Стаей, — подумал вдруг Криспин, — а знание, что я взял ее с собой в новый мир, вместе с другими женщинами, которых „инициировали“ наши во время своих ритуалов?..»

Он сам изумился ходу своей мысли. Ведь это не Эбби. Это одна из Сокровенных, которые должны погибнуть, с тем чтобы Понимающие могли жить и воссоединиться с высшим Источником.

Пусть будет так. Для «благородного» Шеферда достаточной мукой будет узнать, что он бессилен спасти ее, а с ней и весь мир.

Он услышал издалека чьи-то крики, приглушенные расстоянием и стенами. Опять эти женщины, принудительно ставшие сосудами. Скоро наступит время, когда они будут использованы. И он, как Змей, сделает первый выбор своего сосуда для того, чтобы населить новый мир. Криспин громко рассмеялся.

Девочка открыла глаза.

У Стаси болела голова. Она ощущала, будто электрические разряды вспыхивают в ее мозгу так же постоянно, как бьется сердце. Она по-прежнему находилась в том же незнакомом и пугающем помещении с низким потолком и без окон. Стаси захотела сесть на постели. Она подняла голову, но тут же снова упала на койку из-за внезапного приступа тошноты.

И тут она услышала смех, тот, который уже слышала во время ночных кошмаров. Она с трудом повернула голову в ту сторону, откуда доносился смех.

Человек, пристально смотревший на Стаси, был похож на льва, которого она видела в зоосаду в Сан-Диего. Длинные рыжие волосы напоминали гриву, а улыбка — оскал. Она прижалась к стене, лишь бы оказаться подальше от странного незнакомца, и снова услышала его резкий смех.

— Что в тебе такого особенного? — спросил он, встав со стула, на котором сидел. — Я читал, что-де у Сокровенных душа лишена обычной человеческой оболочки, чтобы ничто не отделяло их от Божественного начала.

Стаси отвела глаза, стараясь не видеть пристального, сверлящего ее взгляда.

— О… чем вы говорите? — тихо спросила она.

— Правильно, — заявил он неожиданно. — Ты ведь этого не знаешь. Никто из вас этого не знает. Я зря трачу время.

Незнакомец направился к выходу и на ходу сказал:

— Твой отчим приедет за тобой, Стаси. Хорошая новость, а? Но только для меня, а не для тебя. Я ведь собираюсь убить его. Как только он вернет то, что у меня украл. Но ты не бойся, — добавил он со злой усмешкой. — Он погибнет не сразу. Сначала увидит, как я убью тебя.

Глава 46

Дэвид проснулся, как ему показалось, от сигнала мобильного телефона. Он с удивлением подумал о том, когда же он успел задремать, и тут понял, что проснулся от гудения принтера, делавшего распечатку анализа ЭЛС по его журналу.

Почему Криспин так и не позвонил? Ожидание было для Дэвида мучительным. Он больше не мог дать раввину и его людям никакой информации. Ни одно новое имя не пришло ему в голову. Они трудились всю ночь над расшифровкой его журнала, но сам Дэвид все равно ничего не смыслил ни в компьютерном анализе, ни в их медитациях. Ему нечего больше здесь делать. А Стаси он нужен.

Иранцы уже дали отбой, особое положение сняли, аэропорты открылись. Его рейс был назначен на два часа.

Дэвид встал и прошел в соседнюю комнату. Йел стояла, заглядывая через плечо своего отца. Лицо ее осунулось и выглядело усталым после напряженной ночи. Почувствовав на себе его взгляд, Йел подняла голову и устало улыбнулась.

— Вам хорошо бы побыть на свежем воздухе, — заметила она.

— Пусть Дэвид вместе с тобой хоть бы раз увидит рассвет в Сафеде, — хмуро предложил Иосиф. — Как знать, может быть, скоро мы уже не сможем встречать рассветы.

Они вдвоем с Йел спустились в комнату для персонала выпить кофе и немного перекусить. Дэвид разлил кофе в два одноразовых стаканчика, Йел взяла апельсин и ножик.

— Не могли бы вы взять с собой обе порции кофе? — предложила она. — Я хочу вас сводить в одно место.

Они вышли на улицу. Ночная темнота сменилась предутренними сумерками.

— Кто знает, сколько дней или даже часов нам осталось? — тихо произнесла она. — И все же…

— Я знаю. Мы не должны сдаваться.

— Как не сдавался мой муж, — сказала она. — Перед тем как Йони послали воевать в Ливан, он видел сон о мире, наступившем только много времени спустя после его гибели.

Они остановились у входа на кладбище.

— Он похоронен здесь, на военном кладбище, — указала Йел. — Ему было всего двадцать восемь лет.

— Мне очень жаль, — тихо проговорил Дэвид. Неожиданно для самого себя он взял ее за руку. Рука ее была теплой, сильной и полной энергии, как она сама. — Я сожалею о вашем муже… И о том, что вчера я не сдержал себя. Вы не заслужили такого поведения.

— Ло давар — забудьте это, — сказала она. — Я ведь сабра. Мы, коренные израильтяне, подобны кактусу, по которому нас назвали. Мы твердые и колючие снаружи, но мягкие внутри.